Потерянное одиночество - Любовь Пушкарева

Попав ко мне и «откормившись», он возобновил поиски и опять восстановил связь-подслушивание. Это позволило узнать, что девочка и еще трое флерсов находятся под землей, и их крайне редко выпускают на солнечный свет. Так длится долго, слишком долго, все четверо живы лишь потому, что их держат вместе, взаимная привязанность и любовь позволяет им хоть изредка генерировать какие-то крохи и обмениваться ими.

– Они в ужасном состоянии, – вдруг произнес Лиан вслух.

Я понимала, о чем он, без силы мы все деградируем, рацио-центр усыхает, как и остальные, и мы начинаем жить какими-то простейшими инстинктами и побуждениями, теряя способность мыслить логически, что-то рассчитывать и анализировать.

– В каком они районе? Хоть какие-то зацепки о месте, где их держат, есть?

– Нет. Только «сыро, холодно, запах плесени, запах страха и страданий, небо между стен».

– Да, не густо. Я не понимаю, зачем вампам флерсы? Что они могут с них взять?

Лиан тяжело вздохнул.

– Я думаю, просто так, развлечение в чистом виде. Искусство ради искусства.

Я погладила его, вливая силу, успокаивая и вселяя надежду.

– Что-нибудь придумаем. Обязательно.

Ну что ж, раз свалилась в горшок со сметаной, пообещав помощь, надо шевелить лапками, авось собью масло и выберусь.

Было шесть вечера, еще не поздно, и я набрала телефон Седрика, трубку взяла секретарь. Она отказалась с ним соединять, сославшись на то, что он просил не беспокоить, и мое имя никакого впечатления на нее не произвело. Закипая, я помчалась к себе в офис, там в блокноте был записан его прямой мобильный. Набрала…

– Слушаю, – недовольно-вальяжно.

– Седрик Мэдоу, будьте так добры, когда освободитесь, перезвоните в офис Пати Дженьювин! – зло проорала я.

– Пати?..

Я швырнула трубку. Скотина зажравшаяся, ведь можно своим шлюхам объяснить, что есть три, от силы пять персон, с которыми надо соединять всегда.

Перезвонили почти сразу же.

– Пати, розочка моя, что тебя так разозлило? Тебе же нельзя нервничать… – он включил весь свой шарм.

– Ответь, Седрик, ты нанял тупую шлюху, не исполняющую твоих распоряжений, или я не вхожу в число тех, кто может поговорить с тобой в любой момент?

– Пати, ради тебя я прервал деловые переговоры.

– Как мило, – я постаралась успокоиться. – Сможешь заехать ко мне сегодня?

– Э-э… Только часам к десяти.

– Отлично. Жду.

– До встречи.

Я довольно хихикнула, от былого раздражения не осталось и следа. Седрик до десяти вечера просто изведется от любопытства. Мы давно не виделись, и я не припомню случая, когда б я вот так приглашала его, обычно он напрашивался.

После того как я сняла рабскую метку, а Седрик поклялся не вредить мне, мы сделали вид, что абсолютно чужие друг другу, и между нами ничего не было. Я изредка ходила на собрания Совета, и в первый раз на нас с любопытством поглядывали, видя, что связи между нами уже нет, но с расспросами не лезли – не принято. Как-то с нескромным предложением подкатил Форесталь, ему, видите ли, надоели худенькие флерсы и хочется, «чтоб было за что подержаться». Я прямым текстом ответила ему, что не вступаю ни в какие связи с divinitas, и что если он будет настаивать, то это выльется в конфликт между нами, а точнее, в бой. Форесталь настаивать не стал, а за мной закрепилась слава чудачки – я, похоже, была единственной, кто избегал отношений с не-людьми.

Однако Седрик никак не хотел угомониться. Выждав несколько лет, он по любому поводу стремился встретиться со мной наедине, то есть без внимательных глаз других filii numinis. Во время встреч он был мил и не наглел, но я не расслаблялась и встречи эти не поощряла. Черный есть черный, каким бы милым он ни был на поверхности, как ни крути, но он не способен на радостное и беспроблемное существование. Собственно, эта черта и объясняет, почему черные занимают ключевые посты в нашем обществе, им жизненно необходимо к чему-то стремиться, как говорят люди – «заморачиваться» тем или иным способом. Белым же претят любые проблемы, и в этом наша слабость, мы не способны на бой, войну, отстаивание интересов, разве что прижать нас к стенке и поставить на край гибели.

Седрик вел мягкую, кропотливую осаду пару десятилетий, однако я оставалась холодной и отстраненной, не разрешая лишний раз дотронуться до себя. Но все же один инцидент заставил потеплеть наши отношения.

Это было тогда, когда женщины начали размалевываться как клоуны и превращать волосы в паклю, еще и фигуры делали треугольными, с огромными плечами. Совет собрался, чтобы выслушать делегацию из Азии, кажется, из Китая. Явились почти все, и сильные и слабые, всем было интересно посмотреть на чужаков, ну и я пришла из любопытства. Однако была разочарована – старшим был сухонький старичок, какой-то мутный и блеклый в плане силы, а его три спутника-охранника были оборотнями: Лис, Кот и что-то морское, непонятное. Оборотни своей необычностью приковали к себе внимание, а на старичка присутствующие поглядывали чуть ли не с брезгливостью – у нас самих таких слабаков больше половины.

Люди ухитрились украсть у азиатских divinitas какой-то ценный артефакт и вывезли в Америку. Азиаты чуяли, что артефакт здесь, в Нью-Йорке, но вот у кого и где – определить не могли и просили помощи у нас. Седрик выслушал просителей и дежурно заверил, что, мол, мы окажем посильную помощь и что, конечно же, если кто-то узнает о местонахождении интересующей гостей вещи, то им тут же сообщат. В общем, всем, и гостям в том числе, было ясно, что никто особо не пошевелится и поиски не развернет, азиаты вежливо раскланялись в пояс и вышли из зала. Совет быстро разобрался с еще каким-то маловажным делом, и мы начали расходиться. В холле меня перехватил один из оборотней-чужестранцев и, беспрерывно кланяясь, попросил пройти с ним, перемолвиться парой слов с их старшим. Поскольку это было здание Седрика и кругом находились наши охранники-волки, я согласилась.

Гости расположились в небольшой комнатке, приемной какого-то мелкого начальника, и только когда за мной закрылась дверь, я поняла, что сделала страшную глупость. Воздух звенел от силы этих четырех. Я привычно сомкнула щиты, заталкивая свой страх поглубже внутрь. Старичок встал и поклонился, он был все таким же мутным, но я уже не обманывалась и постаралась вежливо вернуть поклон.

– Белая хозяйка – мудрая женщина, она живет спокойно за спиной своего вассала, – произнес старичок. Его голос, как и прежде, был тих и вкрадчив, но мне он напомнил шелест камней, которые могут стать смертоносной лавиной. Мелькнула паническая мысль: «Вассал? Седрик мне не вассал…»

– Однако вассал не столь умен, – продолжил старик, – молодой наместник фактически отказал нам в помощи. Это нехорошо.