Экстремальная дама - Анастасия Валеева

Яна вздрогнула, широко распахнула глаза. Сердце бешено колотилось, сдавленное как клещами грудной клеткой. Это был сон? Джемма подняла на Яну беспокойный взгляд.

"Надо же!” Яна поднялась, подошла к окну, отодвинула шторы. На улице светало. Сколько же она была в забытьи? Пощупала голову. “Может, у меня жар?” Она добралась до кувшина с водой, тяжело переступая по ворсистому ковру. Опустилась в кресло. Джемма простерлась у ее ног.

«Та дверь… — Яна зашевелила бледными губами, — на ней была какая-то красная пометка. Я это хорошо помню. Старая, покосившаяся, тяжелая дверь… С красной отметиной…»

Вдруг нестерпимо захотелось есть. Поднявшись, она прошла на кухню и сделала несколько бутербродов. Немного подкрепившись, поняла, что должна еще немного поспать, чтобы восстановить силы и успокоить нервную систему.

Глава 12

Когда Милославская проснулась, стрелки настенных часов показывали начало первого. Бушевавший всю ночь ветер под утро стих, и на чистом голубом небе сияло солнце, похожее на лимон. Яна оделась и вышла во двор, не торопясь дошла до калитки. Джемма как ребенок носилась вокруг дома, ей тоже нравилась хорошая погода.

На дороге показалось маршрутное такси, едущее в центр. Яна крикнула Джемме, чтобы та охраняла дом, и, подчиняясь какому-то необъяснимому влечению, вышла на улицу и остановила микроавтобус.

Уже через пятнадцать-двадцать минут она шла по улицам, радуясь весне, солнцу и веселому щебету птиц. Незаметно для себя Яна добрела до парка “Липки”, чугунные ворота которого почему-то оказались закрыты на огромный амбарный замок. Она обошла несколько раз вокруг памятника Николаю Гавриловичу Чернышевскому, прикрывая ладонью глаза от солнца, посмотрела на псевдоготические шпили Консерватории и, закурив, двинулась к Московской, улице, которой недавно вернули ее историческое название. Дойдя до часовни, возведенной год назад под патронажем самого губернатора — чтобы замаливать грехи? — на Театральной площади, она смотрела, как играет солнце на покрытой сусальным золотом приплюснутой луковице, и вдруг обернулась назад.

Видения, вызванные “Джокером” и до сих пор ею не понятые, обрели реальные черты скульптурной композиции, украшавшей фронтон козырька над входом в здание мэрии.

В центре, с раскрытой на коленях книгой, сидел мальчик-херувимчик, а по обе стороны от него мужчина и женщина с греческими прическами, в хитонах, полулежали в свободных позах, глядя куда-то вниз-вперед. Милославская теперь не сомневалась, что именно эти фигуры являлись ей, вызванные силой карты. Она прошла несколько десятков метров и остановилась прямо напротив входа.

"Ну и что? — мысленно спрашивала она себя. — Что из того, что я нашла это “святое семейство”?” Но это была лишь ее первая мысль, которую тут же сменила следующая: “Это знак, символ, — решила Яна, — значение которого я должна выяснить”.

Она продолжала стоять против входа, разглядывая каждую фигуру композиции и всю ее целиком, размышляя, каким образом она связана с убийством в доме Санта-лова. В том, что это так, у нее не было никаких сомнений, иначе бы карты не были так настойчивы, раз за разом показывая разрозненные элементы скульптурной группы. Возможно, один из служащих этого государственного учреждения причастен ко всем этим убийствам — Санталова, Парамоновой, Радзиевского и покушению на нее, Милославскую. Это было единственное объяснение, которое пришло в голову Яны. Во всяком случае, пока.

Глядя на вход в мэрию, Милославская рассеянно достала сигарету и закурила. Прошло минут пятнадцать с того мгновения, как она заметила скульптуру, украшавшую парадный вход в здание. За это время несколько “Волг” и иномарок, преимущественно черного цвета, останавливались у подъезда и забирали или высаживали высокопоставленных пассажиров. Один из них, вернее, одна, потому что это была женщина, почему-то заинтересовала Милославскую. Одета женщина была с претензией, но довольно безвкусно, хотя в ее осанке и взгляде читалось желание и способность повелевать. Видимо, она ждала машину, нервно постукивая носком рыжего кожаного сапога по тротуарной плитке.

В какое-то мгновение их взгляды встретились. Женщина вздрогнула, словно ее ударило током. Она будто узнала Яну, хотя Милославская была уверена, что раньше они никогда не встречались. Яна напрягла память, пытаясь вызвать к жизни хоть какие-то воспоминания, но у нее ничего не получалось.

Женщина отвела взгляд, и в это время к ней подошел, почти подбежал, мужчина в короткой кожаной куртке. Он судорожно, словно марионетка, размахивал руками, пытаясь, очевидно, что-то доказать. Потом схватил женщину за рукав норковой шубки и начал трясти будто помешанный. Она резко осадила его, сказала что-то сквозь зубы и отдернула руку. Яне показалось, что она даже слегка кивнула головой в ее сторону. Мужчина тоже, стараясь сделать это незаметно, посмотрел на Милославскую и тут же отвернулся. Он перестал суетиться, развернулся и быстро пошел вдоль мэрии по направлению к часовне. Через секунду перед подъездом остановилась белая “Волга”; женщина, еще раз бросив на Милославскую короткий нервный взгляд, села на переднее сиденье, и машина плавно тронулась с места.

Еще несколько мгновений Яна стояла на тротуаре, потом перешла дорогу и, открыв тяжелую деревянную дверь, очутилась в маленьком холле прямо перед широкой чугунной лестницей, ведущей наверх. Справа в холле громоздилась кабинка вахтера, слева за полированным столом сидел мужчина лет сорока в милицейской форме и с погонами старшего лейтенанта. Увидев Милославскую, он приосанился, как на параде, поправил портупею и набрал полную грудь воздуха. Сразу за вахтером Яна увидела еще одно помещение, служившее гардеробной. Подумав, что с просьбой следует, по-видимому, обращаться к вахтеру, она инстинктивно шагнула к столу, за которым восседал блюститель порядка.

— Добрый день, — она улыбнулась одной из своих загадочных улыбок и посмотрела милиционеру прямо в его серо-зеленые глаза.

— Слушаю вас, — старший лейтенант сделал движение, будто собираясь встать из-за стола, но почему-то остался сидеть.

— Я прошу прощения, — Яна сделала вид, что слегка потупилась, — к сожалению, я только что упустила нужного мне человека. Я видела, как она садилась в белую “Волгу”, но не успела ее остановить. Вы мне не поможете? Она моего роста, лет пятидесяти с небольшим, в серой норковой шубке и рыжих сапогах на высоком каблуке. Выглядит довольно представительно…

— Я ее знаю, — старлей расплылся в довольной улыбке, но женщину по имени не назвал.

— Ради бога, — Яна умоляюще посмотрела на милиционера, — помогите мне.

— Квартирный вопрос? — понимающе закивал старший лейтенант.

"Квартирный вопрос? — про себя заметила Яна. — Интересно…” Вслух же она произнесла:

— Да, знаете ли, именно квартирный.

— Вашу знакомую зовут Алена Петровна, — с довольной миной произнес милиционер, — фамилия — Шевчук.

— Спасибо вам огромное, — улыбнулась Милославская, — а как мне ее найти?

— Приходите завтра, — старлей неопределенно пожал плечами.

— А сегодня Алены Петровны уже не будет?

— Этого я не знаю, они мне не докладывают.

— Она работает здесь, в мэрии? — поинтересовалась Милославская.

— Кажется… — старлей замялся.

— Я вас не понимаю, — удивилась Милославская.

— Ну, это можно уточнить, — старлей бодро поднялся из-за стола, подошел к конторке вахтера и что-то у него спросил.

Яна не слышала, о чем они говорили, но видела, что вахтер стал рыться в каких-то бумагах, открывать и закрывать огромные регистрационные журналы, а потом отрицательно покачал головой.

— Странно, — старлей вернулся к столу, — получается, что Алена Петровна не числится в штате. Возможно, она из обладминистрации…

— А к кому она приходит в мэрию? — продолжала расспрашивать Яна, пользуясь замешательством стража порядка.

— В жилишно-коммунальный отдел, — начал перечислять милиционер, — потом — в строительный, кажется, еще куда-то…

— Она здесь бывает регулярно?

— Почти каждый день, — уверенно произнес старлей, — во всяком случае при мне, я ведь посменно дежурю.

— Спасибо, — с задумчивым видом поблагодарила Милославская, — до свидания.

— До свидания, — милиционер озадаченно почесал в затылке и опустился на свое место.

Все это было по меньшей мере странно. Яна вышла из мэрии и отправилась в сторону набережной, пытаясь как-то упорядочить мысли. Никогда еще она не попадала в такую непонятную ситуацию. Какое отношение имеет эта Алена Петровна Шевчук к расследуемому делу? Да и имеет ли вообще? Может быть, ей все это только показалось? Ну какое отношение к убийствам имеет какая-то привидевшаяся ей скульптура над входом в мэрию? А если бы этой скульптурой оказалось так называемое “сердце губернии”, выставленное недавно перед зданием областной администрации? Милославская мысленно отогнала эту уродливую груду меди — слабое подражание неизвестного провинциального скульптора Эрнсту Неизвестному — и продолжала размышлять. Шевчук она никогда раньше не видела, но…