Римский сад - Антонелла Латтанци

что помните. Мы знаем, как вам трудно, синьора, нам очень жаль.

— Что вы хотите узнать?

— Что произошло дальше?

— Тереза захотела писать.

— И вы отвели ее домой?

— Нет.

— Что она сделала?

— Ей пять, и она может… — впервые голос Марики оборвался. Франческа смотрела на карабинеров, на их фуражки.

— Расскажите нам все, что помните. Попытайтесь вспомнить, синьора.

— Мы с мужем то на работе, то ездим за покупками. Поэтому девочка часто остается с бабушкой «и дедушкой. Ей нравится бывать у них, — она посмотрела на обоих карабинеров.

— Продолжайте.

— Мои родители живут на втором этаже. И вот уже несколько месяцев, когда Тереза хочет писать, мама со двора кричит отцу — он обычно разгадывает дома кроссворды, смотрит телевикторину или фильм, окно открыто. И тот открывает дверь. Мама провожает ребенка до двери подъезда. Девочке нужно пройти всего два лестничных пролета. Она всегда так делала. Знаете, немного… ну… самостоятельности… и…

— Это была идея вашей матери?

— Какая?

— Позволить девочке подниматься по лестнице одной.

— Нет-нет, это я… Я говорила маме постоянно, знаете, чтобы не… Она возражала, но это важно, чтобы ребенок… Важно было разрешить ей… На самом деле моя мама сначала ни в какую не соглашалась.

— Хорошо, не волнуйтесь, пожалуйста.

Марика замолчала.

— Синьора, получается, даже в таких ситуациях, как нынешняя, когда вы были не на работе, а гуляли с дочерью во дворе, писать девочка ходила в квартиру своих бабушки и дедушки?

— Что, простите?

— Хотелось бы уточнить. Сегодня маленькая Тереза не попросилась домой, когда захотела пописать. Но почему? Вы ведь находились рядом. И почему вы не пошли с дочерью к ее дедушке?

— Мы с мамой…

— Вернемся на мгновение назад. Когда маленькой Терезе нужно было пописать…

— Да?

— …вы оставили ее одну?

— Но она была не одна, она…

— Она пошла наверх одна?

— Да.

— Да?

— Да.

— Продолжайте.

— Что я должна еще сказать? Не могли бы вы задать конкретный вопрос?

— Во сколько девочка пошла к дедушке?

— Я…

— Мы знаем, это сложно, синьора. Но, поверьте мы ее отыщем.

— Конечно.

— Так что сосредоточьтесь, синьора, не торопитесь. Сколько было времени? Можете вспомнить?

— Я уже вам говорила, разве нет? Если не ошибаюсь, десять минут пятого, я видела на экране смарт фона, потому что мне как раз написал муж.

— Уверены?

— Да.

Франческа смотрела на белые рубашки и золотую фурнитуру.

— Что произошло дальше?

— Мой отец открыл дверь. Ему кто-то позвонил. И он забыл… проверить, вошла ли Тереза в квартиру.

— Вы говорили по телефону, когда девочка поднималась?

— Да, но…

— Дедушка дома говорил по телефону?

— Да, но…

— Разве он не ждал свою внучку Терезу у двери?

— Обычно он так и делает, но…

— А потом?

— Потом он закончил говорить по телефону и понял, что Терезы нет.

— Сколько было времени?

— Двадцать пять минут пятого, не больше.

— Когда вы в последний раз ее видели?

— Кого?

Наступила минута молчания. Франческа не выдержала и сказала:

— Я много раз видела, как Тереза бегает вверх-вниз, чтобы пописать, и уверяю вас, что…

— Когда вы в последний раз ее видели? — Франческу прервал голос, который она не узнала.

— Не могли бы вы пояснить вопрос?

— Когда вы в последний раз видели свою дочь Терезу?

— Когда она сказал мне: мама, мне нужно в туалет.

— Вы с мамой были последними, кто ее видел?

— Думаю, да.

— Она не дошла до вашего отца?

— Нет.

— Кто-нибудь видел, как она входила в дверь?

— Насколько я знаю…

— Вы видели, как она вошла в дверь? Вы проследили, что девочка вошла?

— Нет… но я…

— Подведем итоги. Девочка говорит, что ей нужно в туалет, и никто, ни вы, ни ваша мать, не следит за тем, чтобы маленькая Тереза вошла в дверь подъезда?

— Простите, простите, клянусь вам, я…

— Синьора, простите, мы вас ни в чем не обвиняем. Каждый может на секунду потерять своего ребенка из виду.

— Правда? — умоляющим голосом спросила Марика.

— Конечно. Расскажите, что делал ваш отец, пока маленькая Тереза шла по этим двум лестничным пролетам?

— Но она уже рассказывала! — взорвалась Франческа. — Дедушка отвлекся на секунду, такое бывает, такое бывает со всеми, с деть…

— Что делал ваш отец, пока маленькая Тереза шла по этим двум лестничным пролетам?

— О боже. Он говорил по телефону, разве я не сказала?

— Итак, ваш отец разговаривал по телефону. А вы с матерью что делали в это время?

— Мы… мы были уверены, что Тереза с дедушкой.

— Что вы делали?

Марика посмотрела на свои руки. Они дрожали. Она сжала их. Руки перестали дрожать.

— Синьора? Что выделали?

Марика, продолжая смотреть на свои руки, ответила:

Мы спорили, какую скатерть постелить на стол в день рождения Терезы, — и она взглянула на карабинеров, ища прощения.

— Не волнуйтесь, синьора. Такое может случиться. Такое может случиться с кем угодно.

— Да.

— Теперь скажите, где был ваш муж?

— Я же уже говорила, ездил по делам.

— Каким делам?

— Сейчас я не…

— Да при чем тут дела мужа! Пропала маленькая девочка! — воскликнула Франческа, с ужасом понимая, что единственная в комнате повысила голос. Она собрала чашки. Поставила их на поднос. Почему все молчат? У нее не хватило смелости поднять голову. Чашки были белыми с красным сердечком на донышке. Она смотрела на белое и красное.

— Чем в это время занимались другие жильцы?

— Не знаю, я разговаривала с мамой и…

— Разве никто из них не видел, как маленькая Тереза вошла в дверь?

— Не думаю, что… Они сказали мне…

— Скажите, пожалуйста, во что была одета Тереза?

— Желтое хлопковое платье в красный цветочек, легкая белая курточка, белые кроссовки…

Голос Марики словно карабкался на вершину очень крутого склона, каждое слово превращалось в лавину, но Франческа больше ничего не слышала, она с головой нырнула в эти красно-белые чашки.

— Мы опубликовали фотографию вашей дочери, синьора, — и на этот раз Франческа узнала голос, который задавал вопросы Марике: женщина, старший сержант. — Мы оповестили больницы…

— Больницы?

— …аэропорты…

— В каком смысле «аэропорты»?

— …И мы делаем все, что в наших силах. Вы в надежных руках. Вот увидите, все будет хорошо.

— Да…

— Вы не против, если мы взглянем на комнату девочки? — капитан, поправляя форму, поднялся со стула. Старший сержант тоже встала. Они переглянулись с серьезным видом. Казалось, Марика и Франческа для них не существуют.

— Конечно, я провожу вас.

Франческа видела, как они стоят в гостиной, но видела она не людей, а черные ботинки, идеально выглаженные брюки, черные куртки с красной каймой, которые вздымались и опадали в такт дыханию. Но внутри костюмов никого не было.

Марика двинулась