Её двойная тайна (СИ) - Ирина Чардымова

же время тревога и опасения. По сути, мои малышки только появились на свет, а мне уже тревожно за них. И хочется тут же защитить их ото всех бед, несчастий, болезней. Хочется чтобы они не испытывали боли и разочарований. Чтобы их путь состоял только из счастья и любви.

Я смотрела на дочек, а из глаз ручьями текли слёзы. Слёзы радости и умиления. Слёзы с примесью боли. Как же мне сейчас хотелось, чтобы их папа ждал их по-настоящему, чтобы потом забрал нас из роддома. Как и я создавал для них мир любви и счастья. Был для них защитником и любящим отцом.

Но, увы, такого никогда не случится. Потому что по планам отца моих детей я их даже увидеть не смогла бы. Нас бы сразу разлучили. И сейчас вместо слёз радости я бы лила слёзы боли, думая, что моих малышек нет в живых.

От этих мыслей мне становилось страшно и больно. И я в очередной раз убедилась, что всё сделала правильно.

Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы мои дочки росли самыми счастливыми на свете. Я понимаю, что отца я им вряд ли смогу заменить, но любовью и заботой я их окружу.

А Роман, а ему Бог судья. Возможно, когда-нибудь он поймёт что натворил. Но это уже не моя история…

РОМАН

Прошло уже несколько месяцев, но поиски Марины так и не увенчались успехом. Она просто исчезла. В моей голове даже несколько раз промелькнула мысль, что их возможно уже нет в живых. И от этих мыслей у меня пробегал мороз по коже. А что, такое вполне могло быть. Они продали квартиру за огромные деньги и могли попытаться уехать на попутке. А там с ними могло произойти всё что угодно.

И едва я это представлял, как понимал, что если это так, то всё что произошло на моей совести. И виноват в этом только я.

Я вообще много в чём виноват. Виноват перед братом, что подставил его перед отцом и выдворил из бизнеса. Виноват перед Элиной, что из-за меня она больше не может иметь детей. Виноват перед отцом, что из-за той аварии он потерял маму. Виноват перед мамой, что она не пережила той аварии, вернее известия о ней.

Я понимал, что так я больше не могу. Все эти события подлости и предательства нарастали как снежный ком, норовя меня раздавить. На душе было гнусно и паршиво.

Да ещё Элина. Она неустанно продолжала требовать отыскать Марину и нашего с ней ребёнка, дернуло же меня ей о своих догадках, о беременности Марины рассказать. Она твердила, что, несмотря на то, что год закончился, мы сможем оспорить завещание, если найдём моего ребёнка. Но чем больше она твердила об этом, тем больше мне казалось, что ей нужен не ребёнок, а завод моего деда.

В её словах не было желания любить и растить ребёнка, там звучал лишь завод и наследство.

И я понял, что моя жена превратилась в расчётливое чудовище. Боже, как же я мог тогда ошибиться. Она же всегда любила деньги, большие деньги. Элина изначально встречалась с моим братом, который на фирме был главный. И ему принадлежала ровно половина бизнеса. Максим и Эля должны были пожениться, всё шло к свадьбе. Но она не знала о том, что я планировал отобрать долю брата в фирме. И я это сделал. И она вместо того, чтобы его поддержать, просто переметнулась ко мне. Начала мной восхищаться, говорить, что любит меня, что раньше меня не рассмотрела. И я ей поверил. Тогда я считал себя победителем, и её слова дико льстили мне.

И только сейчас я вдруг отчётливо понял, что никакой любви не было. И ребёнка она завести решилась, как только дед озвучил свою волю, что если в течение года, после его смерти у меня не родится ребёнок, то завод отойдёт государству. И Элина тут же согласилась забеременеть, чтобы уже заранее подстраховаться с наследником. Как же она радовалась, когда УЗИ показало, что у нас должен родиться сын. Она неустанно повторяла, что скоро родиться наш наследник.

Дурак! Идиот! Как я этого раньше не понял. И сейчас ей не нужен ребёнок Марины. Ей нужен лишь завод.

Больше я это слышать не мог, поэтому всё чаще стал жить в той квартире, которую купил для нас с Мариной.

По сути, мы тут и не жили вместе с Мариной, но я до сих пор чувствую её присутствие, её запах. Слышу её голос. Мне кажется, что я схожу с ума. Или это чувство вины начинает меня сводить с ума.

Вот и наступил апрель, уже четвёртое число. Я в очередной раз после скандала, устроенного Элей, уехал в нашу с Мариной квартиру. День выдался трудный, было много переговоров, сдача объекта, да ещё вынос мозга от жены. Поэтому едва переступив порог квартиры, я устало свалился на диван и отрубился.

Проснулся я в четыре часа утра с каким-то непонятным чувством. Мне не снился кошмар с моим сыном, но я отчётливо слышал плач ребёнка. Сердце бешено колотилось, пульсируя в висках. Тело покрылось холодным потом, перед глазами всё плыло. Что это? Очередной кошмар? Или что-то ещё? А может, теперь я буду так же слышать плач и нашего с Мариной малыша. Интересно он уже родился? И живы ли они вообще?

Больше не в силах переживать всё это один, я набрал номер брата. Трубку долго не снимали, да это и понятно. Было лишь раннее утро. И я было, уж хотел отказаться от этой затеи, как в трубке послышался сонный голос Максима.

— Макс, — обратился я к нему, — ты мне очень нужен, я в нашей с Мариной квартире.

Брат хотел было возразить, но я прервал разговор. Говорить у меня не было сил. Приедет он или нет, я не знал, но мне было нужно его увидеть. Да что там, не просто нужно, а жизненно необходимо.

Время мучительно тянулось, но Максим так и не ехал. Или мне так казалось. Я посмотрел на часы, половина пятого. Да он при желании не приедет за это время, он же сейчас за городом живет, насколько мне известно.

Мне было всё так же паршиво, и как выйти из этого состояния я не знал. Я даже подумал принять душ, если конечно доберусь до него.

Но в этот момент в дверь позвонили. Я встал с дивана, перед глазами всё поплыло.