Книга Трех - Ллойд Александер

— Что же это было? — нетерпеливо спросил Тарен.

— Она знала тайное имя Рогатого Короля.

— Его имя? — удивлённо закричал Тарен. — Никогда не думал, что имя может иметь такую роковую силу, обладать таким могуществом.

— Да, — подтвердил Гвидион. — Если ты имеешь мужество взглянуть в лицо злу и назвать его настоящим именем, оно бессильно против тебя, а ты в силах разрушить его. Несмотря на открывшиеся мне тайны мира, я не смог бы без помощи Хен Вен открыть это имя. — Он нагнулся и ласково почесал свинью за ухом. — Хен Вен открыла мне этот секрет в лесу. И нам не потребовались для этого прутики с письменами. Мы понимали друг друга сердцем. Гвитант, круживший надо мной, повёл меня к Рогатому Королю. Остальное вы знаете.

— Где гвитант сейчас? — с беспокойством спросил Тарен.

Гвидион покачал головой.

— Я не знаю. Но не думаю, чтобы он когда-нибудь возвратился к Аровну. Тот разорвал бы его на куски, поняв, что он сделал. Я знаю только, что он отплатил за твою доброту полной мерой. А теперь отдыхай, — сказал Тарену Гвидион, — позже мы поговорим о чем-нибудь повеселей.

— Лорд Гвидион, — окликнула его Эйлонви, когда он собирался уйти, — какое же тайное имя было у Рогатого Короля?

Морщины на лице Гвидиона расправились в улыбке.

— Это должно остаться тайной, — сказал он и нежно потрепал девушку по щеке, — Но уверяю тебя, что оно и вполовину не так красиво и звучно, как твоё.

Через несколько дней, когда силы Тарена восстановились настолько, чтобы он мог идти без посторонней помощи, Гвидион провёл его по Каер Датил. Крепость, высившаяся на крутом холме, могла бы вместить в себя несколько Каер Даллбен. Тарен увидел оружейные мастерские, конюшни с множеством лошадей, пивоварни, ткацкие мастерские. Хижины толпились внизу, в долине, и чистые ручьи переливались в золотом солнечном свете. Позже Гвидион собрал всех друзей в большом зале Каер Датил и здесь, среди знамён и леса копий они удостоились благодарности самого короля Матха, сына Матонви, правителя Дома Доны. Белобородый монарх, который выглядел таким же древним старцем, как Даллбен, и был, кажется, таким же ворчливым и раздражительным, на этот раз показался им даже более разговорчивым, чем Эйлонви. Но, когда он, к счастью, закончил одну из длиннейших речей, какие когда-либо в своей жизни слышал Тарен, друзья низко поклонились, и почётный караул вынес короля Матха из зала на носилках, покрытых золотой тканью. Тарен и его друзья уже собирались уходить, когда Гвидион позвал их.

— У меня есть небольшие подарки для вас. И дарю эти вещи я с самой большой радостью, в надежде, что вы будете дорожить ими не столько из-за их ценности, сколько ради памяти обо мне.

Он повернулся к барду.

— Ффлевддуру Пламенному будет дарована струна. И пусть все другие будут лопаться при малейшем полёте его неудержимой фантазии, эта останется целой навсегда. И тон её будет самым верным и самым красивым.

— Доли из Красивого Народа, — склонился над карликом Гвидион, — будет подарена сила становиться невидимым на столько времени, на сколько он пожелает.

— Для верного и доблестного Гурджи у меня приготовлена котомка с едой, которая всегда будет полной. Храни её, дружище, это одно из сокровищ Прайдена, — улыбнулся Гвидион.

— Эйлонви из Дома Ллиров будет дано золотое кольцо с драгоценным камнем, сделанное великими мастерами подземного Красивого Народа. Оно драгоценное, но дружба её для каждого будет ещё драгоценней.

— И Тарену из Каер Даллбен… — Гвидион вдруг остановился. — Выбрать награду для него было всего труднее.

— Я не прошу награды, — сказал Тарен. — Я не хочу, чтобы друзья платили мне за то, что я сделал из любви и чести.

Гвидион широко улыбнулся.

— Тарен из Каер Даллбен, — сказал он, — ты, как всегда, гордый, обидчивый и независимый. И упрямый тоже. Поверь, я знаю, о чём ты мечтаешь в глубине души: о героизме, о подвигах, о титуле, который достоин тебя. Но ты, а не я, должен добиться этого. Сам, своими силами. Проси меня о чем-нибудь другом. Я исполню твою просьбу немедленно.

Тарен склонил голову.

— После того что со мной произошло, я полюбил долины и горы вашей северной земли. Но мысли мои всё больше устремляются в Каер Даллбен. Я хочу быть дома.

Гвидион кивнул.

— Быть по-твоему.

Глава двадцатая

ПРИВЕТСТВИЯ

Путешествие в Каер Даллбен было быстрым и спокойным, потому что сила южных властителей рухнула, они кинулись каждый к своему собственному престолу и затаились. Тарен и его спутники, которых вёл сам Гвидион, двигались на юг через долину Истрад. Эйлонви, которая слышала от Тарена так много о Колле и Даллбене, не отказалась посетить их дом. Она ехала вместе со всеми. Гвидион дал каждому по красивому статному коню. Тарену достался самый прекрасный — серый, с серебряной гривой жеребец Мелинлас из рода Мелингара. Он был так же быстр и неутомим. Хен Вен восседала на носилках, прилаженных к седлу, и выглядела необыкновенно важной и довольной собой.

Каер Даллбен никогда не видел такого великого пира, какой закатили нашим друзьям Колл и Даллбен. Впрочем, Тарен не был уверен, что Даллбен не знавал в своей долгой жизни пиров роскошнее. Но в этот раз все были счастливы и довольны. Даже Гурджи впервые наелся досыта. Колл крепко обнял Тарена, который был и удивлён, и польщён, что такой великий герой соизволил обнять скромного Помощника Сторожа Свиньи. А Колл по очереди обнимал всех — и Эйлонви, и Хен Вен, и Гурджи. Круглое лицо его сияло, а по лысине пробегали светло-розовые блики, как от зимнего согревающего костра.

Даллбен оторвался от своих глубоких размышлений, чтобы тоже поприсутствовать на празднике. Однако быстро удалился к себе в комнату и снова погрузился в себя. Позже, правда, он уединился с Гвидионом, и они долго обсуждали какие-то важные вещи, о которых Гвидион мог рассказать только этому старому волшебнику.

Гурджи, который тут же почувствовал себя как дома, сладко похрапывал под копной сена на конюшне. Пока Ффлевддур и Доли обходили Каер Даллбен, заглядывая во все уголки, Тарен повёл Эйлонви к загону, где довольно хрюкала сытая и лукавая Хен Вен.

— Значит, это именно то место, с которого и началась вся ваша суета? — спросила Эйлонви. — Не хочу тебя обижать, но думаю, у всех нас было бы гораздо меньше забот и неприятностей, если бы ты следил за ней получше. — Потом искоса глянула на приунывшего Тарена и добавила уже помягче: — Каер Даллбен остался таким, как ты говорил, — просто прекрасным. Ты, наверное, счастлив, что снова дома. Это похоже на то, как будто что-то потерял и вдруг неожиданно нашёл. Впрочем, не знаю с чем и сравнить счастье.

— Да, это так, — смущённо откликнулся Тарен.

Он перегнулся через ограду и принялся с притворным вниманием что-то там разглядывать.

— А что же ты теперь будешь делать? — спросила Эйлонви. — Снова станешь Помощником Сторожа Свиньи?

Не глядя на неё, Тарен кивнул.

— Эйлонви… — сказал он нерешительно, — я надеялся, то есть имел в виду, то есть мечтал…

Он запнулся, на его счастье к ним подошёл Колл и прошептал, что его зовёт Даллбен, который хочет поговорить с ним наедине.

— Эйлонви, — хотел продолжить Тарен, но вдруг махнул рукой и зашагал к хижине Даллбена.

Когда он вошёл, Даллбен что-то писал большим пером в «Книге Трёх». Как только он увидел Тарена, быстро захлопнул книгу и отложил её в сторону.

— Ну, теперь, — промолвил Даллбен, — я хочу, чтобы мы вдвоём спокойно всё обсудили. Во-первых, мне интересно знать, что ты думаешь о своём героизме. Полагаю, ты горд собой? Хотя, — добавил он, — и спрашивать не стоит, это написано у тебя на лице.

— У меня нет причин для гордости, — сказал Тарен, занимая своё обычное место на краешке скамьи. — Гвидион сокрушил Рогатого Короля, и Хен Вен помогла ему в этом. Но Гвидион, а не я, нашёл её. Доли и Ффлевддур славно дрались, пока я, раненный, лежал без движения и в беспамятстве. Эйлонви взяла меч из могильника. Что касается меня, то я всё время делал ошибку за ошибкой.

— Ну и ну, — покачал головой Даллбен, — этого достаточно, чтобы омрачить самый весёлый праздник. Хотя всё, что ты сказал, может быть, и правда, у тебя тем не менее есть причины для гордости. Это ты собрал всех их вместе и вёл их. Ты сделал то, ради чего ушёл из дому, и теперь Хен Вен опять с нами. Если ты и совершал ошибки, то не стеснялся сознаваться в этом. Помнишь, что я говорил тебе когда-то? Бывают времена, когда поиски важнее находок.

Даллбен сдвинул кустистые брови.

— Какое значение имеет то, — продолжал старец, — кто, что из вас делал, коли вы делили между собой все опасности и добивались одной цели. Ничего нельзя совершить по-настоящему в одиночку. Все в нас и мы в каждом. Помни это. Из того, что я слышал, мне стало ясно, ты порывист как Ффлевддур, немного жалеешь себя, как Гурджи, и как Доли, страстно желаешь добиться невозможного.