Империя Рун - Александр Якубович

и уговоров. Ведь зачем будущей властительнице целой империи деньги в кошеле? За все платит держава или слуги.

— За той, что в компании барышни сами за себя на рынках не уплачивают! А у купцов языки длинные! — ответил я, пошевелив пальцами. — Давайте, что у вас есть! А хотите что-нибудь купить — начнем с булочек или каких безделиц, но не с мехового плаща из Кибашама!

Девушка поджала губы, а после нехотя запустила руку под плащ и неведомо откуда извлекла тугую мошну, плотно забитую империалами.

— Держи! Но у меня все посчитано!

— Вы мне еще три монеты за плащи должны… — ляпнул я, но не успела Отавия ничего сказать, как я увлек ее обратно к примеряющей меховую шапку Милане и красующемуся в плаще из волчьих шкур Дику.

— Вам очень идет, молодой господин! Очень! А какая стать сразу пробивается! Вещь, достойная даже дворянина! — нахваливал свой товар купец, наблюдая, как крутится у медного зеркала этот пижон. — А! Вот и наша парочка! Что надумали, господа?

— Так почем плащик? — начал я.

Девушки на секунду замерли, почуяв, что сейчас начнется что-то интересное, и только виконт Умберт продолжал наслаждаться своей размытой фигурой в медном листе.

— Для вас, господин маг оранжевого жетона, сущий пустяк! Отдам всего за десять полновесных монет.

Я от такой наглости едва не присел. Да мы Витати редкую кривую саблю купили за четыре империала! Так та сабля и меня, и винефика два раза переживет!

— Как правильно вы заметили, господин купец, я всего лишь юный маг жетона… — начал я. — Понимаю, дорога была дальняя, но не может плащ стоить, как молодой конь. Вот два империала и пару монет сверху…

Тут от моей наглости уже чуть не сел купец. Я увидел, как побледнело и без того светлое, слегка обветренное лицо мужчины, а усы и борода буквально вздыбились.

— Невозможно! Молодой человек, как можно такое предлагать? Или же вы бандит с большой дороги?! Это прекрасный кибашамский мех, наши лучшие охотники трудились ночами, выслеживая…

А дальше понеслась. После того, как я обозначил нижнюю границу, начался торг. Купец мастерски заламывал руки, кричал и пыхтел, нахваливая товар. Я искал изъяны, напирал на свою молодость и просил пощадить мошну молодого мага. Оба апеллировали и к неземной красоте принцессы Отавии — в этом мы моментально сошлись оба. Только купец твердил, что для такой красавицы не жалко и двадцати империалов, а я же предлагал сделать такой прелестнице хорошую скидку, ведь каждая девушка из ее окружения захочет и себе такой плащ! И там продавай любой страхолюдине хоть по тридцать!

Кстати, на словах о своей красоте, которыми мы с купцом активно сыпали, Отавия даже немного зарумянилась, завернувшись поплотнее в дорогие меха.

— Семьдесят пять монет! — воскликнул раскрасневшийся, тяжело дышащий купец.

— Пять полновесных империалов и четыре монеты серебром, господин купец! За шесть — возьмем вот с этой шапкой!

— Пять империалов, но без шапки! — взвился кибашамец.

— Продано! — воскликнул я.

Ударили по рукам, а из кошеля, что передала мне принцесса, в широкую ладонь купца перекочевали пять крупных монет с профилем ее прадеда, императора Форлорна Восьмого.

Потом настал черед накидки для Миланы, а после — волчьего плаща Дика. Тут уже все было спокойнее, дорога была проторена, так что цену я выгадал более-менее приемлемую. Всего за три вещи я отдал девять империалов и две серебрушки.

— Понятно теперь, почему вы за всю компанию оплачиваете, — покачал головой кибашамец, когда все покупки были сделаны. — Хороший торг для такого молодого человека, да еще и мага!

А то! С таким-то учителем, как Ирман! Я только улыбнулся северянину, что сейчас укладывал свои барыши в мошну на поясе, а после увлек всю компанию прочь. Мы и так слишком задержались на одном месте.

Сказать, что мои спутники были впечатлены — не сказать ничего. Милана без умолку трещала о том, что даже представить себе не могла, что так делаются дела на настоящем рынке, а Дик заметил, что в какой-то момент думал кликнуть стражу — боялся, что мы с купцом бросимся друг на друга.

— Все равно переплатили, это же Шамоград, — просто ответил я. — Плащи эти легкие, много места не занимаю, в убытке купец точно не остался.

— Я есть хочу, — внезапно выдала Милана, а ее поддержали и все остальные.

Так что, протискиваясь мимо людей уже с тремя заметными тюками в руках — один нес я, в котором был плащ принцессы, а оставшиеся два всучили Умберту — я стал глазами искать какой-нибудь лоток.

— Надо было все же слуг взять, — пыхтел хлыщ. — Эй, магик Рей, не хочешь помочь?

— А если придется, я как колдовать буду без свободных рук? — тихо осадил я виконта. — Ваша светлость, рассматривайте это как часть приключения…

Перекусить нашлось быстро. С лоточницей рассчиталась за горячие пирожки с грибами и капустой уже сама Отавия, тщательно выбирая для себя самый аппетитный. Впрочем, от них все еще валил жар, они были только из печи, так что муки выбора длились недолго.

Еда оказалась переломным моментом. Милана лениво зевнула раз-другой, окончательно притихла и принцесса, хотя мы успели зайти еще в пару лавок, поглазеть на товары. Момент я подгадал правильно, так что мое предложение возвращаться во дворец, было принято единодушно.

Мне же расслабляться было рано. Я заметил, как на нас недобро смотрела пара мордоворотов, что прохлаждались у стены одной из лавок, но их отпугнул мой жетон. Обязательно надо будет сообщить куда следует и сделать все, чтобы принцесса не решила выбраться вот так в город без меня или другого мага — просто со своими товарищами. Потому что их тут прихлопнут, как маленьких мошек — пикнуть не успеют.

Путь обратно, на Замковую Гору, занял намного больше времени, чем спуск в Нижний город. Уже на половине пути Дик стал ныть, что у него отваливаются руки-ноги, а после к нему присоединилась и Милана. Только Отавия хранила молчание. Кое-как я довел всю троицу до того самого переулка, где я сам себя назначил главным, достал свою гвардейскую куртку, забрал у Дика вещи, после чего скомандовал:

— Взялись за руки!

Вельможи покорно выполнили приказ, и я в очередной раз убедился, зачем нужна изнурительная муштра. Даже таких строптивых и мерзких повес, как Умберт, усталость превращает в кротких и не способных сопротивляться более сильной воле овечек.

Вызвать истинное зрение, набросить печать Лагу на троицу и, перехватив тюки с покупками, двинуть к воротам.

Гвардейцы уже поменялись, так что пропустили меня без вопросов, после чего я