Офицерская честь - Юрий Торубаров

Да, эта победа вдохнула новые силы в войска, которые за последнее время стали терять боевой дух. Борьба продолжалась. Александр вспомнил совет Моро, и союзники били его маршалов. Маршал Удино, попытавшийся было наступать на Берлин, был отброшен. Макдональд потерпел поражение на реке Кацбах. Мюрат напал на Блюхера, но тот сумел ускользнуть. Ней потерпел поражение при Денневице. К тому же стали отваливаться от союза с Бонапартом его сателлиты. Переметнулось Вестфальское королевство, затем Бавария. Силы противников Наполеона росли. Русские получали большие подкрепления. Наполеон понимал, что необходимо как можно скорее дать генеральное сражение.

И вот на равнине у Лейпцига разгорелась великая битва. У союзников было 220 тысяч человек. У Наполеона — 155. Несмотря на такой перевес союзных сил, если бы не умелое ведение боя в центре сражения частей генерала Шувалова, победа Бонапарта была бы полной. Убийственный огонь шуваловских батарей, мощная атака его гренадеров не дали Наполеону возможность расколоть союзные войска.

Ночь прервала битву. Ни победителей, ни побежденных не было. Каждая сторона ждала подкрепление. Бонапарт получил 15 тысяч человек. К союзникам присоединился Бернадотт, бывший наполеоновский маршал, который не без помощи Бонапарта получил шведскую корону, подошел и Беннигсен. Совместно они привели 110 тысяч человек. Так что перевес у союзников стал весьма велик. Наполеон, несмотря на это, от боя не отказался. Сражение проходило с переменным успехом. И вдруг, в разгар боя, саксонская армия, сражавшаяся на стороне Наполеона, внезапно перешла на сторону союзников и повернула пушки против французов.

Но Наполеона такое предательство не выбило из седла. Наоборот, с утроенной энергией он продолжал бой, несмотря на отчаянное положение. И опять победитель не определился. Подсчитав потери, Бонапарт понял, что из-за огромного перевеса в войсках у союзников он больше не выдержит. И приказал… отступать по направлению к Рейну.

Отступление шло к границам Франции, откуда он начал свои успешные наступления. Наполеон понял, что все его старания по созданию Великой империи рушатся. Крысы побежали с корабля.

Первым предал Наполеона Мюрат, его любимый маршал, который уехал в Неаполь, чтобы сохранить свой трон. В Гамбурге маршал Даву осажден русскими и пруссаками и вот-вот сдастся. Пришло время Талейрана, который понимал, что даже самые преданные, самые талантливые, храбрые и стойкие, такие как Макдональд, Ней, Ожеро, Виктор, Себастьяни, Коленкур, Савари, и те стали прислушиваться к его намекам и инсинуациям.

Не все нормально было и у союзников. Все сильнее разгоралась подковерная борьба. Каждый стал думать только о своих интересах. Опять недовольно заворочился старый Франц. Его и министра Миттерниха пугало усиление России на востоке. Если не будет противовеса в виде Наполеона на западе, то они могут оказаться бессильными перед возможными посягательствами России. Выход был один, и они решили: надо договариваться с Наполеоном. Союзники, прознав это, было заартачились. Но Меттерних их предупредил, что в случае давления они выйдут из Союза. Угроза подей-ствовала: скрепя сердцем, они согласились. Во Франкфурт, где пребывали союзные монархи, Меттерних пригласил находившегося там, по сути, в плену, французского дипломата Сент-Эньяна; англичанина лорда Эбердина; графа Нессельроде с Шуваловым, которого лично направил Александр, и прусского канцлера Гарденберга. Там австрийцы предложили вернуться к Люневильскому договору 1801 года, который был заключен благодаря победоносным войнам Бонапарта.

Наполеон нехотя согласился начать переговоры, а сам тем временем развернул весьма энергичную деятельность по подготовке новой армии. Он понимал, что сегодня начинать военные действия он не в состоянии. Поэтому вынужден был говорить о мире. Военный атташе Чернышев, наладивший шпионскую сеть, докладывал Александру о всех приготовлениях Бонапарта. И царь, понимая, какой он может подвергнуться опасности, все больше подтягивал свои резервы. Мирный конгресс после двух месяцев проволочек собрался в Шатильоне. Но из этих переговоров ничего не вышло.

В ночь с 24 на 25 января Бонапарт должен был выехать к армии. Он подписал документ, по которому его жена, Мария-Луиза, становилась регентшей. А в случае его смерти императором становится его трехлетний сын, которого он безумно любил. Он один во всем дворце не боялся императора, а в его кабинете чувствовал себя полным хозяином. Перед отъездом в три часа ночи отец вошел в спальню сына и долго стоял около его кроватки. Склонившись, он едва прикоснулся губами к его щечке, чтобы не напугать ребенка. Это был последний раз, когда Наполеон видел сына.

Прибыв в армию, Бонапарт подсчитал силы. У него оказалось всего 47 тысяч человек, а у союзников более 230 тысяч. Все маршалы, даже Ней, пали духом. Только Бонапарт не унывал. Он был бодр, деятелен и старался каждому поднять настроение. Уже на следующий день быстро, как он умел это делать, собрал в кулак силы и обрушился на пруссов. Он выбил их из Сен-Дизье. Отступая, Блюхер соединился с русским корпусом Остен-Сакена. И опять же не подоспей вовремя Шувалов, Мармон мог бы со своим корпусом обойти их и окружить.

Но и эти две победы подняли настроение во французской армии. Наполеон был из тех людей, которые не падают духом по мере возрастания опасности, а наоборот, он становился энергичней, деятельней. Стремительным маршем двинулись французы по направлению Монмирайлю, где стояли русские и пруссаки. Не ожидая такого быстрого появления противника, союзники побежали с поля боя. Затем при Шато-Тьери, Вошане, Мормане и Вильневе вновь новые победы. Шварценберг запросил перемирия, напуганный успехами французов. На перемирие Бонапарт не согласился. И новая победа при Монтеро.

Но… солдат у Наполеона было мало. Маршалы сильно утомлены, поэтому делали существенные ошибки. Однажды Бонапарт гневно сказал Ожеро, опоздавшему к месту своего назначения:

— Если ваши 60 лет вас тяготят, сдайте командование.

Тот ответил:

— Император, вы никак не поймете, что мы, подчиненные, не Наполеоны!

И все же эти блестящие победы в начале 1814 году заставили союзников снова заговорить о перемирии. Главнокомандующий фельдмаршал Шварценберг собрал военный совет, на котором присутствовали Александр I, Фридрих-Вильгельм, Франц. Шварценберг обрисовал весьма невыгодную для них обстановку, предложил просить у Наполеона перемирие.

Александр, получивший недавно из Парижа донесения от Чернышова и Талейрана, где они обрисовывали весьма тяжелое положение с военной силой у Бонапарта, запротестовал, намекнув, что во всем виноват командующий. Возмутился Франц: