Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Евгений Горбунов

Интересна оценка, которая была дана в этом номере бюллетеня кабинету Сайто: «Кабинет Сайто, проведший выход Японии из Лиги Наций, санкционировавший дальнейшее развитие японских военных операций в Жэхэ, Чахаре и Северном Китае, поощрявший провокационные выступления против СССР по вопросу о КВЖД, сумевший провести через парламент огромный военный бюджет, в настоящее время удовлетворяет военщину, ибо она имеет возможность развивать намеченными ею темпами подготовку к большой войне».

В этом же бюллетене отмечалось и усиление японской армии на 4 дивизии, и создание в Маньчжурии в районе Хайлара мощной кавалерийской группы в составе двух кавалерийских бригад, конной артиллерии, бронемашин и моторизованной пехоты. Эта группа в случае войны должна была действовать как оперативное соединение, нанося удар по Забайкалью. В бюллетене № 6 от 20 июля отмечались переброски и дислокация японских войск в Маньчжурии. 4 пехотные дивизии, одна пехотная бригада и две кавалерийские бригады – вот те японские войска, которые были вскрыты разведкой штаба ОКДВА. Корейская армия, состоящая из двух дивизий и частей усиления, не увеличивалась и оставалась в местах прежней дислокации. Особое внимание разведка уделяла формированию маньчжурских кавалерийских частей и созданию мощной группировки конницы. В бюллетене отмечалось: «Наличие на Забайкальском направлении двух кавалерийских бригад и формирование монгольской конницы указывают на стремление японцев создать в этом районе нечто вроде конной армии. Сейчас обе кавалерийские бригады объединяются общим командованием генерала Усами со штабом кавалерийской группы. По агентурным данным, осенью этого года в Маньчжурию будет переброшена из Японии 2-я кавалерийская бригада».

В бюллетене № 7 от 25 августа аналитикам из разведотдела пришлось признать несостоятельность прежних утверждений (1931—1932), когда Францию считали вдохновителем и организатором нового антисоветского крестового похода. В августе 1933-го уже отмечалось: «… Франция, которая до начала этого года последовательно поддерживала японские выступления на Дальнем Востоке, сейчас, после фашистского переворота в Германии и дипломатического сближения с СССР, повернула фронт против Японии…» В бюллетене № 9 от 12 октября давалась оценка военно-политического положения в Маньчжурии. По полученной оттуда информации, японская военщина, являющаяся хозяином положения в Маньчжурии, считает, что главная задача заключается в возможно более быстром оборудовании маньчжурского плацдарма для развертывания здесь в момент большой войны против СССР двухмиллионной японской армии. Цифра в два миллиона явно не соответствовала действительности и была фантастической. Даже к началу 1942-го, когда началась война с США и империя была полностью милитаризована, Квантунская армия, и то только на короткий срок, достигла численности в один миллион человек. На этот раз военная разведка явно ошиблась, приняв за истину чье-то необдуманное высказывание.

Агентура внимательно следила за формированием кавалерийской группы. В бюллетене отмечалось, что, по агентурным данным, окончательно установлено формирование кавалерийской группы под командованием генерала Усами со штабом в Таонане. В этом же бюллетене было зафиксировано, что, по последним агентурным данным, японское командование настойчиво занимается исследованием путей, идущих от границы к Гродеково, проявляя особый интерес к военному строительству на советской территории. Кроме переброски агентов на советскую территорию, японская разведка производит тщательный опрос перебежчиков с советской стороны. Производились также аэрофотосъемки советской пограничной полосы с высоты 200—300 метров. Противодействовать активизации японской разведки в тот период было практически невозможно. Граница, протяженностью в тысячи километров по берегам Амура и Уссури, не была оборудована так, как она оборудуется сейчас. Местное население, в основном амурские и уссурийские казаки, знало границу не хуже пограничников. И удержать их от переправы на другой берег пограничных рек, особенно после начала массовой коллективизации, не удавалось. Сколько людей, бросив все и рискуя жизнью, бежало в Маньчжурию? Об этом мы, очевидно, никогда не узнаем. Не узнаем также и о том, сколько раз японские самолеты нарушали советское воздушное пространство. Конечно, наша авиация отвечала тем же, и наши самолеты так же летали над маньчжурской территорией, производя аэрофотосъемки. Здесь противодействие шло на равных – кто сфотографирует больше.

Агентурная разведка держала под контролем всю территорию Маньчжурии. Отмечались переброска частей 6-й пехотной дивизии из Маньчжурии обратно в Японию и наличие в захваченной провинции Жэхэ 8-й пехотной дивизии и смешанной бригады японских войск. К ноябрю 1933-го, по данным советской военной разведки, в Маньчжурии в составе Квантунской армии оставалось только две пехотные дивизии (10-я и 14-я), одна смешанная бригада и кавалерийская группа, о которой сообщала агентура. Для такой обширной территории – немного. Общая численность армии, по японским документам, – 94 тысячи человек – только для выполнения полицейских функций в захваченной стране. Говорить об агрессивности и возможном нападении на северного соседа было бы наивно. И в штабе Квантунской армии о таком нападении наверняка не думали, несмотря на все разработки вариантов плана «ОЦУ» в японском генштабе. В целом военная разведка в дальневосточных районах в тактическом и оперативном направлениях выполняла свои задачи и регулярно информировала командование ОКДВА. Но получение информации стратегического характера ей было, конечно, не под силу. Для получения такой информации нужны были разработки специальных разведывательных операций в штаб-квартире военной разведки в Большом Знаменском переулке, дом 19.

Операция «Рамзай» (1933—1935 годы)

Любая разведывательная операция любой разведки не начинается на пустом месте. Нужны серьезные события в дипломатической, политической или военной областях, которые дали бы толчок для возникновения идеи операции и определили бы ее замысел. Операция «Рамзай» – не исключение. События, начавшиеся 19 сентября 1931 года в Маньчжурии, привлекли к этому району внимание всего мира. Первый очаг Второй мировой вспыхнул на азиатском континенте за восемь лет до начала войны в Европе. Встрепенулись и навострили уши разведки крупнейших стран мира: английская, французская, американская. Японская разведка развернулась в полную силу. Лучшие ее представители – такие как Доихара и Итагаки – отправились на азиатский континент в сопровождении целой толпы более мелких разведчиков.

В «шоколадном домике» – штабе советской военной разведки – внимательно следили за событиями. Для получения более точной информации использовалась китайская резидентура Рихарда Зорге. Но пока неясно было, как развернутся дальнейшие события. После захвата южной Маньчжурии японские войска могли повернуть и на запад, в сторону китайской провинции Чахар, чтобы получить выход к центральным районам Китая. В этом случае необходимо было усиливать разведывательную сеть и создавать новые резидентуры в этой стране. Конечно, в Москве не исключали и такой вариант, когда японская агрессия на материке распространялась бы в северном направлении, к границам Советского Союза. Но в последние месяцы 1931 года ясности еще не было.

К 1933 году Маньчжурия была захвачена. Разрозненные части китайской армии были прижаты к советской границе в Забайкалье и Приморье. Зимой 1933-го через границу переходили тысячи китайских солдат и офицеров. Их интернировали, размещая в лагерях. Солдат и младших офицеров использовали в качестве рабочей силы. 9 марта по прямому проводу в штаб ОКДВА в Хабаровске был направлен сов. секретный приказ № 008сс. Командованию армии приказывалось:

1) Впредь интернировать только высший и старший начсостав.

2) Всех остальных при переходе границы разоружать и предупреждать, что кормить и содержать не будем и что они должны или немедленно стать на работу, или убираться обратно, откуда пришли. В случае отказа от работы – ни в коем случае на нашей территории не оставлять, а гнать в шею подальше от границ…»

Под приказом стояли подписи наркома Ворошилова и зампреда ОГПУ Ягоды.

К весне 1933 года японская разведка, получив маньчжурский плацдарм и прямой выход к советским дальневосточным границам, начала активную разведывательную и диверсионную деятельность против дальневосточных районов страны, используя свои филиалы в крупнейших маньчжурских городах. Филиалы были прикрыты вывесками военных миссий и руководили многочисленными белоэмигрантскими организациями в Маньчжурии, используя членов этих организаций в качестве своей агентуры. Обо всем этом знали в Разведывательном управлении Штаба РККА. И руководитель военной разведки Берзин, и его ближайшие помощники понимали, что активность японской разведки будет нарастать. Такой была обстановка, когда началось осуществление операции «Рамзай».