Москва и Орда - Антон Горский

Последний период правления Василия Дмитриевича не был отмечен яркими политическими событиями в московско-ордынских отношениях, но именно к нему могут быть отнесены примечательные явления в общественной мысли, связанные с новым осмыслением побед Дмитрия Донского.

Наиболее ранним памятником Куликовского цикла является, повидимому, "Задонщина" — произведение поэтического склада, созданное в своем первоначальном виде еще до конфликта с Тохтамышем. Автор "Задонщины" вкладывает в уста бегущих с поля битвы татар слова "А на Русь нам уже ратью не хоживати, а выхода намъ у рускых князей не прашивати" — они были актуальны в 1380–1382 гг., отобразили тот общественный подъем, на гребне которого Дмитрий Иванович решился фактически не подчиняться и законному "царю" — Тохтамышу. Что касается летописного рассказа о Куликовской битве свода начала XV в. (дошедшего в составе Рогожского летописца и Симеоновской летописи), то он относительно невелик и не содержит подробностей хода сражения. Рассказ тех же летописей о битве на Воже, несомненно, менее масштабном событии, фактически равен по объему и лишь немного уступает по степени оценки важности победы.

Иное дело — повесть о Куликовской битве Новгородско-Софийского свода, созданная, скорее всего, в конце 10-х или в 20-х годах XV

в. Положив в основу рассказ свода начала XV в., ее автор расширил повествование в несколько раз, внеся в него множество подробностей (достоверность большинства из них не вызывает серьезных 115 сомнений) и усилив пафос оценки победы 116.

Другим произведением, создание которого относится к той же эпохе, явилось Слово о житии и преставлении великого князя

Дмитрия Ивановича, царя русьскаго". В нем также подробно говорится о победе над Мамаем, Дмитрий прославляется как победитель "поганых Агарян". Как и в Повести Новгородской IV — Софийской I летописей о Куликовской битве, Мамаю приписывается желание разорить церкви и извести христианство. Наиболее примечательным является неоднократное (не знающее аналогов во всей предшествующей русской истории) именование великого князя "царем": 1) в заглавии; 2) в словах доноса врагов Дмитрия Мамаю, что "князь великий Дмитрии Ивановичь себе именуеть Рускои земли царя"; 3) в обращении русских князей и вельмож к Дмитрию "Господине Рускои царю"; 4) в авторских словах "еще же дръзноу не срамно рещи о житии сего нашего царя Дмитрия"; 5) в плаче княгини над умершим мужем; 6) в словах "Егда же успе вечнымъ сномъ великий царь Дмитрии Рускыя земля"; 7) в авторском риторическом вопросе "Комоу приподоблю великого сего князя, Рускаго царя?"137 Очевидно, в глазах автора "Слова" право на такое титулование давало независимое правление Дмитрия (в 1374–1380 гг.) при отсутствии реально правящего царя в Орде. У самого Дмитрия Донского такие претензии не прослеживаются, речь следует вести об осмыслении событий в конце первой четверти XV в. человеком, который был свидетелем еще одного периода отсутствия в Орде "нормальной ситуации" — времени правления Едигея (около 20 лет в общей сложности).

В целом Василий Дмитриевич по отношению к Орде продолжал политику отца, хотя предпочитал более осторожную тактику (возможно, под влиянием отроческих впечатлений от разорения Москвы Тохтамышем и пребывания в заложниках при ханском дворе). Он признавал свое вассальное положение по отношению к законным ханам. При правлении же временщика-узурпатора великий князь, не стремясь обострять ситуацию (и даже пытаясь использовать ордынскую военную помощь в своих интересах) фактически вел себя как независимый правитель. Главным приобретением Василия стало Нижегородское княжество; получив его в пожалование от ордынского хана, великий князь затем был вынужден отстаивать это приобретение от притязаний местных князей, поддерживаемых Ордой. И в периоды, когда в Орде не было, с московской точки зрения, "законной" власти, он делал это достаточно решительно (походы 1399,1402,1411,1414–1415 гг.).

Глава восьмая

В ПРЕДДВЕРИИ РЕШАЮЩИХ ПЕРЕМЕН:

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (1425–1462)

При вступлении Василия Васильевича на престол у него сразу же разгорелся конфликт со старшим из дядьев — Юрием Дмитриевичем; поводом для него послужила нечеткая формулировка механизма передачи власти на случай смерти Василия Дмитриевича в завещании Дмитрия Донского: "А по грехом, отьимет Богъ сына моего, князя Василья, а хто будет подъ тем сынъ мои, ино тому сыну моему княжь Василь-евъ оудел". В результате посредничества митрополита Фотия Юрий отказался от своих притязаний, но на время: стороны договорились вынести спор на суд "царя"138. Такое решение было принято в условиях, когда в Орде продолжалась борьба за власть между несколькими претендентами. Ни один из них не располагал серьезной военной силой: показательно, что Борак и Худайдат в период своего максимального могущества терпели поражения от относительно небольших литовско-русских воинских контингентов. Если бы в московских правящих кругах существовало стремление покончить с зависимостью от Орды, для этого был весьма подходящий с военно-политической точки зрения момент — средств для восстановления власти силой, как у Тохтамыша и Едигея, тогда не было. Но очевидно, при великокняжеском и удельнокняжеских дворах не возникало самой мысли такого рода: царь есть царь, как бы слаб он ни был — это сюзерен, верховенство которого надо признавать. И решение спора о великом княжении (доселе внутри московской династии не случавшегося), лучше всего вынести на суд сюзерена.

Однако в Орду Василий и Юрий отправились только шесть лет спустя. Поначалу этому, вероятно, мешала незавершенность борьбы за власть в Орде. Позже Юрий, скорее всего, не спешил реализовать договоренность, так как не рассчитывал на положительное для себя решение: в Орде утвердился Улуг-Мухаммед, выдавший Василию ярлык на великое княжение при жизни его отца, и был жив могущественный дед Василия и союзник Улуг-Мухаммеда Витовт — гарант интересов юного московского князя согласно завещанию Василия Дмитриевича139. В марте 1428 г. был заключен договор между Василием Васильевичем и Юрием Дмитриевичем, в котором галицкий князь признавал себя "молодшим братом" племянника.

Зимой 1428–1429 гг. состоялся татарский набег на Галич и Кострому. Василий Васильевич послал на татар своих дядьев Андрея и Константина, которые гнались за противником по Волге до Нижнего Новгорода "иту не оугонившу их возвратися". Но двое воевод- князь Федор Стародубский и Федор Константинович — "оутаився оу князей и оу воевод, и своими полки погнаша за татары и оугониша зади них, побита татар и безсермен и полон весь отнята, а царевича и князя Алибабы не догониша". Эти события упоминаются и в договоре Юрия Дмитриевича с рязанским князем Иваном Федоровичем 1434 г.: "Тако же и царевич Махмут-Хозя был у тебя в Галич* ратью…". Неясно, действовали ли эти татары с санкции "центральной" ордынской власти: скорее всего, они ей не подчинялись, так как в последующие годы московские князья были в мире с Ордой. Судя по тому, что удар татар был направлен в верхневолжские земли, и по упоминанию "бесермен" (как часто именовали мусульман Среднего Поволжья), данная группировка пришла из Волжской Булгарии. В 1431 г. Василий Васильевич, очевидно, в качестве ответной меры послал "на Болгары Воложскии" того же князя Федора: "он же, шед, взя их, и всю землю их плени.

После смерти Витовта в октябре 1430 г. ситуация изменилась, шансы Юрия Дмитриевича в борьбе за власть повышались; после же того, как умер другой гарант завещания Василия I, митрополит Фотий (2 июля 1431 г.), наступило время, когда оба соперника в борьбе за великое княжение нуждались в поддержке хана. И 15 августа 1431 г. Василий Васильевич отправился в Орду. Следом, 8 сентября, выехал и Юрий Дмитриевич. После длительного разбирательства, в ходе которого одна группировка ордынской знати поддерживала Василия, а другая — Юрия, Улуг-Мухаммед летом 1432 г. отдал ярлык на великое княжение Василию, а Юрий получил в состав своего удела Дмитров (бывший ранее центром удела его брата Петра, умершего в 1428 г.).

Ханское решение не прекратило борьбы между племянником и дядей. Причем оба фактически не посчитались с волей "царя" (видимо, осознав за время своего пребывания в Орде, что реальных рычагов влияния на внутренние дела Руси у формального сюзерена нет). Сразу по возвращении из Орды Василий отнял у дяди Дмитров. Юрий Дмитриевич в 1433 и 1434 гг. дважды захватывал Москву. Когда он сделал это вторично, Василий Васильевич бежал сначала в Новгород, оттуда перешел на Волгу и оказался в Нижнем Новгороде. Посланные Юрием за ним в погоню сыновья, Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный, пришли во Владимир, а Василий "ВОСХОТЕ в Орду пойти", т. е. прибегнуть к помощи Улуг-Мухаммеда. Но весть о смерти Юрия сделала этот шаг ненужным: Юрьевичи не захотели видеть великим князем своего старшего родного брата Василия, Василий Васильевич вернулся на московский стол; последующие два года заняла его борьба с Василием Юрьевичем.