Я. Москва. Нахальный парень - Татьяна Олеговна Новикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может быть, уехать?
Пару недель проведу с родителями, а там и учеба начнется. Надо как можно скорее валить отсюда. Что я получила от Москвы, кроме разочарования?
Ничего особенного.
С Егором мы, понятное дело, вместе не останемся. Даже если забить на его неразборчивость в связях. Нас разведут по сторонам разные города, раскидают друг от друга интересы.
Работать в Том свете, забив на учебу, не смогу. Мне нравится быть официанткой, но… я мечтаю заниматься чем-то важным. Другим. Настоящим.
Лучше всего уехать прямо сейчас, точнее – после зарплаты. Привезти домой немножко денег, остаток лета провести в родных местах, с людьми, которых я выучила наизусть.
Утренний полупустой автобус тащил меня в сторону метро, и я думала, что Москвы-то не помню. Сплошная серая дорога туда-обратно. Бесконечные заторы, тянущиеся на несколько часов. Квартирка на окраине, из которой особо не вылезаешь, потому что неохота.
Галя с Гришей целомудренно спали по отдельности – хвала небесам! – а я завалилась на скрипучий матрас прямо в одежде. Потеснила кошку, которая вяло подвинулась, позволяя мне улечься рядом.
Помню, как Маська перебралась мне на грудь. Не хватило сил её погладить или согнать. Усталость навалилась на веки, сомкнув их.
Спать – лучшее, что придумало человечество против депрессии.
Разумеется, меня в очередной раз разбудила долгое дзыыыынь. Ещё одно. И ещё. Гриша накрылся во сне подушкой, намекая, что впускать незваных гостей не планирует. Галя даже не шелохнулась.
– Открой дверь, – попросила Маську, которая лежала, уткнувшись лапами мне в лицо.
Судя по мурлыканью, не прокатило.
Я зевнула и двинулась в коридор.
Ну, кто это? Сестра Егора? Его отец, мать? Или он сам, решивший объясниться с утра пораньше?
Я настолько привыкла к внезапным гостям, что даже в «глазок» не посмотрела.
– ГДЕ ГРИНЯ??? – завопило нечто, вваливаясь в квартиру.
Я машинально отпрыгнула в сторону, пока меня не снес ураган, оказавшийся матушкой беглеца-Гриши. Женщина осмотрелась с воем раненого буйвола и ломанулась в комнату.
Хм, она же должна греть телеса на Черном море? Лицо у нее цвета нежно-розового поросенка. Видимо, подзагорела и вернулась на поиски сыночка. Откуда только адрес узнала? Неужели сам спалил?
Григорий, заслышав матушку, предусмотрительно спрятался либо на кухню, либо под диван. Галя осоловело пялилась на нас. Вопящая мамаша умудрилась разбудить даже ту, которую не возьмет пожарная сирена.
– Куда вы дели моего сына?! – орала женщина, заглядывая в шкаф. – Ира, я была о тебе лучшего мнения. Что вы тут вытворяете втроем?
– Вчетвером, – радостно поправила я, имея в виду кошку, но мать Гриши схватилась за сердце и начала задыхаться.
– Стыд! Позор! Мой сыночек достоин лучшего!
– Сыночек, будь добр, выгляни в окошко. Тебя тут ищут! – нарочито громко прокричала я.
Не сразу, но со стороны кухни выползло смущенное донельзя тело.
– Ма, ну я же просил, – пробасил Гриша, вновь становясь маленьким мальчиком.
За время вольготной жизни с двумя падшими девицами – по мнению его мамы – он немного возмужал. Самую малость, но всё-таки начал походить на нормального человека. И вот опять: насупился, глазки в пол, руки упер в бока. Стоит, пыхтит недовольно.
– Ты думал, что можешь сказать мне про непонятную девицу, и я не захочу на нее посмотреть?
– Гриша, – обернулась я к нему и без стеснения уточнила, – а ты адрес-то на кой фиг сказал?
– Ну… мама же того… попросила…
Стоило догадаться. Прилежный мальчик не мог не сообщить места своего бегства, а любящая женщина не утерпела и примчалась инспектировать квартиру на предмет непотребств.
Остро захотелось добыть где-нибудь штук двадцать презервативов и гордо разложить их на столе. Для антуража. Чтоб тетенька понимала: мы тут не дурью маемся, а дела делаем.
– Тетя Вика… – булькнула с кровати Галя.
– Какая я тебе тетя?! – окрысилась женщина, багровея. – Гриня, ты целовался вот с этой вот? У тебя квартира хоть есть? – бросила Гале.
Он ещё и поцелуем хвастался перед родительницей. Парень совсем без царя в голове. Пустой как консервная банка.
– В Красноярске есть, – кивнула девушка.
– Ужас! Красноярск! В нашу семью вторглась лимитчица! Гриня, как ты тут живешь? Столько пыли! – брезгливо провела пальцем по дверке шкафа. – Так недолго и астму заработать. Сплошные аллергены, опять начнешь задыхаться. Вот когда ты маленький был…
Галя понурилась ещё на первой реплике, а на последней окончательно стухла. Ещё бы, уборка ведь лежала на ней.
– Вообще-то я тоже лимитчица, – напомнила я осторожно. – Вы сами говорили, что москвички зажрались. Кстати говоря. Сына своего можете забрать обратно, здесь его никто не держит и в пыль носом силой не пихает.
Реакции не последовало. Тетка продолжала исследовать шкафы (в которых, к слову, не водилось наших вещей), издавать возгласы негодования. Гриша мялся за её спиной. Галя, готовая расплакаться, так и сидела в кровати.
– Она тебе нравится? – спросила Гришу, ткнув пальцем в девушку.
– Ага, – ответил он тихонечко.
– Тогда защищай. Иначе помрешь девственником.
На этой фразе я гордо удалилась в ванную комнату. С телефоном и переносным зарядным устройством. Ближайший час буду плескаться в теплой водичке. Плевать я хотела на эти семейные скандалы.
Но стоило мне скинуть на пол джинсы с футболкой, как телефон завибрировал.
Ты не спишь? Встретимся? Заеду за тобой через полчаса
Я написала короткое "хорошо" и наскоро умылась. Незачем оттягивать разговор с Егором. Нам нужно многое обсудить. Не только его отца или ситуацию с Сиверским. Нет. Поговорить нужно о многом другом. О нас. Обо мне. О нем.
Я вернулась в комнату, замотанная в полотенце. Гриша в чем-то убеждал мать, та рыдала навзрыд. Галя застыла как статуя. Вытащив чистое платье, я собиралась по-быстрому уйти, на что получила три возгласа:
– КУДА?!
– Туда, – ответила многозначительно и юркнула обратно в ванную. – Скоро буду! – успокоила на всякий случай, пока троица не начала выламывать двери.
Нетушки. Вы меня в свой любовный треугольник не вмешивайте. Я четвертой не буду. У меня и без этого проблем предостаточно.
С этой мыслью я оделась, накрасилась. На цыпочках скользнула в коридор, натянула кеды и так тихо открыла дверь, что моего бегства никто ещё долго не заметит.
* * *
Егор ждал на лавочке. Вытянув ноги, скрестив лодыжки, он сидел, подставляя лицо утреннему – вообще-то полуденному – солнцу. Я застыла у открытой двери, не рискуя сделать шаг навстречу. Непонятное чувство глодало меня точно
