Год, когда я стала Изабеллой Андерс (ЛП) - Соренсен Джессика

Я хочу указать на то, что в нашей школе учится много цыпочек, но, наверное, я просто собью его с толку.

— Ага.

— Ты ведь знаешь Кая? — Он грозит мне пальцем. — Ты та девушка, что была у его шкафчика.

Отлично. Мой статус изменился с цыпочки из школы к девушке у шкафчика Кая.

Я протягиваю руку, чтобы представиться должным образом, чтобы он перестал давать мне дурацкие прозвища.

— Я Иза.

Он пристально смотрит на мою руку, затем обхватывает мои пальцы, подносит их к губам, целует, а затем облизывает меня, как собака.

Я вскрикиваю достаточно громко, чтобы устроить сцену, и люди смотрят в нашу сторону. По-видимому, у пьяных короткий промежуток внимания, потому что через пять секунд они снова занимаются своими делами.

— Извини, я ничего не мог поделать, — смеется он, когда я вытираю руку о юбку. — Я никогда раньше не видел, чтобы девушка пыталась пожать мне руку.

— Если это случится снова, тебе стоит просто ее пожать, — даю я ему совет.

— Спасибо. Я буду иметь это в виду. — Он долго пялится на меня, прежде чем оглядеть толпу. — Так Кай пришел с тобой или как?

Делаю шаг вперед, когда какой-то парень, шатаясь, проходит мимо меня и толкает локтем в спину.

— Да. Но я не знаю, где он. Я потеряла его в ту же секунду, как мы вошли сюда.

— Да, такое часто случается. — Он снова смотрит на меня. — Как насчет того, чтобы я помог тебе найти его?

Я киваю, моя тревога немного спадает.

— Звучит здорово. Спасибо.

— Нет проблем. — Он кивает мне, чтобы я следовала за ним, и проталкивается сквозь толпу. — Мы можем захватить тебе пирожное с кухни. — Он бросает мне зубастую улыбку через плечо. — Я делаю убийственные шоколадные брауни. На самом деле они довольно знамениты.

— Держу пари, что так оно и есть, — замечаю я, вспоминая предупреждение Кая держаться подальше от выпечки. — Но я вообще-то не очень люблю пирожные. — Ха. Никогда не думала, что эта фраза когда-нибудь выйдет из моего рта.

— Это потому, что ты никогда не пробовала моего. — Он повышает голос, когда из динамиков доносится оптимистичная песня, и все начинают кричать. — Один кусочек изменит твое мнение.

Толпа толкает меня, и я благодарю небеса за то, что на мне сапоги, иначе я бы уже лежала плашмя на заднице. Каблуки никогда не были моим коньком, и это я понимала каждый раз, когда пыталась надеть их в клуб. Я либо все время спотыкалась, либо падала, либо мои ноги будут болели так сильно, что мне приходилось просить Индиго поменяться обувью. Единственное, что я спокойно переношу — это платформы, но после того, как я надела их в школу на прошлой неделе, я решила, что они могут быть такой же демонической обувью, как шпильки.

Я изо всех сил стараюсь сохранить равновесие, но Брэйдон хватает меня за руку и тащит из комнаты, отпуская только тогда, когда мы благополучно добираемся до кухни. здесь несколько людей, которые столпились возле пивного бочонка, но, помимо них в помещении довольно пусто.

— Время брауни, — объявляет Брэйдон, снимая бумажное полотенце с тарелки. Под ним лежат самые аппетитные и вкусные пирожные, которые я когда-либо видела, и у меня изо рта чуть ли не течет слюна. Брэйдон берет тарелку и пододвигает ее ко мне. — Попробуй один. Обещаю, ты не пожалеешь.

Мне буквально приходится вонзать ногти в ладони, чтобы не схватить одну и не проглотить.

— Я не могу.

— А почему бы и нет?

— Ну, потому что… в них ведь есть травка?

Он посмеивается надо мной.

— Ты очаровательна. Теперь я понимаю, почему ты нравишься Каю.

Прежде чем я успеваю осознать смысл сказанного, чья-то рука опускается мне на плечи.

— Вот ты где, — небрежно говорит Кай, но я чувствую напряжение в мышцах его рук. — Я только на секунду отвел взгляд, и ты исчезла. Что случилось?

— Я наступила в мочу и отвлеклась, — объясняю я, глядя на свой ботинок. — Или, по крайней мере, я думаю, что это была моча.

Брэйдон прикладывает палец к губе, кажется, слишком зацикленный на мне.

— Серьезно, ты очаровательна.

Кай вопросительно смотрит на меня.

— Как ты оказалась с Брэйдоном?

Я наклоняюсь, стараясь говорить тихо.

— Он нашел меня в толпе, лизнул мне руку, когда я попыталась представиться, потом привел сюда, предложил пирожное и назвал очаровательной, когда я спросила, есть ли в нем травка. Не знаю почему. Я не сделала ничего, что хотя бы отдаленно можно было бы назвать очаровательным.

Кай поджимает губы и наклоняет голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Ты спросила его, есть ли в его пирожных травка? — спрашивает он, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

— Почему это так забавно? — Я чувствую себя посмешищем, и не понимаю почему. — Ты сказал мне не есть их, потому что в них есть травка, верно? Я просто хотела убедиться.

Кай бросает взгляд на Брэйдона, который все еще смотрит на меня так, словно у меня изо лба растет рог, как у единорога.

— Могу я одолжить ее на ночь? — спрашивает Брэйдон Кая, и его налитые кровью глаза впитывают каждое мое движение.

— Я не в долгу, — язвительно замечаю я и пожимаю плечами. — Прости.

Кай давится смехом, а Брэйдон недоуменно моргает.

— Ладно, как насчет того, чтобы взять тебе что-нибудь выпить, — говорит Кай и ведет меня через кухню прочь от Брэйдона.

Как только мы подходим к стойке, уставленной всевозможными бутылками с алкоголем разной формы, он снимает руку с моих плеч.

— Итак, что ты пьешь? — Он поднимает руки. — Нет, подожди минутку. Дай угадаю. Что-нибудь из винного холодильника.

— У меня никогда раньше не было холодильника для вина, — признаюсь я.

Он тянется к бутылке, наполненной красной жидкостью с крошечными хлопьями на дне, поднимает ее, делает задумчивое лицо, а затем ставит обратно.

— Тогда что же вы пили, пока были за границей?

— Много чего. Но всякий раз, когда мы заказывали шоты, Индиго выбирала водку. — Я вздрагиваю, вспоминая обжигающий вкус.

Кай задумывается над чем-то, потом идет к холодильнику. Когда он возвращается, в руке у него бутылка пива.

— Как насчет пива? Я не думаю, что это заставит тебя скорчить рожицу, которую ты только что сделала, когда упомянула водку.

Я с благодарностью беру пиво и откручиваю крышку, а Кай берет пластиковый стаканчик и наливает себе виски с колой.

— Что же нам теперь делать? — спрашиваю я, пока он завинчивает крышку на виски.

— Все, что захочешь. — Он делает большой глоток из своего стакана.

Я хитро улыбаюсь ему.

— Ладно, если это так, то я хочу половить единорога, побегать по радуге и поплавать в озере из золотых монет.

Он закатывает глаза, но в уголках его губ играет улыбка.

— Мы можем делать все, что ты захочешь, в пределах реальности.

— Но реальность — это совсем не весело. — Я надуваю губы.

— Это неправда, — говорит он, окидывая взглядом комнату. — Держу пари, тебе и раньше было весело наяву.

— Да, наверное. — Я потягиваю пиво, вспоминая то время, когда мне, наверное, было веселее всего. — Мне было очень весело в моей поездке.

— Ладно, это отправная точка. — Он вертит в руках стакан. — Что такого веселого ты сделала во время поездки?

Я пожимаю плечами.

— Ну не знаю. Я видела кучу крутых вещей и делала кучу безумных вещей. Ты же видел фотографии в моем блоге?

— Я видел фотографии, — говорит он. — Но я хочу знать об этих так называемых безумных вещах, которые ты совершила. Потому что на большинстве фотографий изображены разные места. Но не ты.

— Мы много чего делали, но, наверное, моим любимым занятием было, когда мы ходили в клубы.

Его брови взлетают вверх.

— Ты ходила в клуб?

— Ты не должен казаться таким шокированным, — я выпиваю половину своего пива, когда моя социальная тревога выскакивает на сцену и захватывает меня, как марионетку. Я знаю, что это безумие, но мне кажется, что его удивление так и кричит: «Тебе здесь не место!»

— Извини, — искренне говорит он. — Ты просто сбила меня с толку. Я к тому, что Иза, которую я знал, совсем не танцевала.