За кулисами диверсий - Вадим Кассис

— А что ваша мать говорила о нем?

— Что она может говорить? Мама вышла замуж в Шестнадцать, когда все кажется в розовом свете. Да и прожили они недолго — немногим более двух лет. Началась война, и отец исчез уже навсегда. Вообще–то он учительствовал, преподавал в разных школах после того, как окончил педагогический институт в Краснодаре.

— Но вы ведь недавно видели отца?

— Да, видела. Получила разрешение и поехала к нему в Мюнхен.

— Говорили с ним?

— Да, много говорила. Просила вернуться на Родину, признать свою вину, понести заслуженную кару, честной жизнью, трудом заслужить прощение и снять с нашей семьи позорное пятно.

Плакала Дарихан, настойчиво повторяла, что «осуждает отца» и даже «стыдится его», а в глазах все–таки стоял едва уловимый, немой вопрос: может, не виноват?

Нет, Люба, виноват он и оступился не случайно. Просто не стали рассказывать вам, что перед встречей был еще один разговор в Ассоколае. Собеседник представился несколько длинновато: «Бывший инструктор Замбергской разведывательно–диверсионной школы, бывший обер–лейтенант немецкой армии, бывший советский военнопленный, ныне пенсионер Напцок Заурбий Худович».

— Спрашиваете, был ли я знаком с Газаватом Кат–бамбетовым? А как же! Не только был знаком, но и рекомендовал начальству по школе Газавата как своего земляка, сына кулака, «нашего» в общем человека, к тому же хорошо знающего русский язык. Опять же по моей протекции получил он звание старшины. Сам просил: «Заур, говорит, похлопочи за меня, а то вы все в военной форме, а я в штатском, и паек не тот». А потом он стал вроде как бы адъютантом у меня. Куда я, туда и он. Выезжали в Берлин, там собирались формировать так называемую северокавказскую бригаду, бывали и в других городах: во Львове, Проскурове, Слониме, подбирали из дезертиров и уголовников «слушателей» в нашу школу…

— А чем занимались в школе?

— Чем занимаются в диверсионных школах? Готовили из «слушателей» диверсантов для заброски в тылы Советской Армии. Но готовили не мы, другие… Мы же только подыскивали кандидатов. После войны я отбыл положенный срок, а потом честно трудился и теперь на пенсии…

— А Катбамбетов?

— Ему удалось улизнуть. Сначала вроде в Турцию, а потом, как я слыхал, в Западную Германию.

Да, после разгрома гитлеровской Германии Катбамбетов действительно бежал в Турцию, где встретил своего троюродного брата Али Катбамбетова. Тот помог ему поначалу устроиться, даже начать какое–то торговое дело… Кстати, в 1976 году турецкий гражданин Али Катбамбетов посетил аул Ассоколай, где жи–по сей день его родная дочь Мариэт. Вспоминают аульчане, как целовал турецкий подданный родную Аыгейскую землю, как обнимал деревья, как не мог наговориться с дочерью. А она, между прочим, спросила его, оставшись с глазу на глаз: «Люди говорят, что выступает по плохому радио какой–то Катбамбетов и пугает Советскую власть. Не ты ли это, отец?» — ответил Али Шумафович, — это мой троюродный брат. Соблазнился он на большие деньги и продал свою душу «Свободе». Нехороший он человек. На это радио других и не берут. Поссорился я с ним, запретил даже на похороны мои приезжать. Но ты об этом никому не рассказывай. Мало ли Катбамбетовых на свете…»

Но Мариэт рассказала. Правда, к сожалению, намного позже, на сходе, который начался вечером после полевых работ, несмотря на субботу (весна, время дорого, ничего не поделаешь!), в Доме культуры аула. Сказать, что сюда собралось много народа, — значит ничего не сказать. Зал был набит до отказа. Те, кому не хватило места (не стульев, а пространства у стен и в проходах), заполнили вестибюль и стояли около радиодинамика, по которому шла трансляция из зала.

Слово взял председатель сельисполкома. «Товарищи, — сказал он, — многие из вас читали статью в «Неделе» и разобрались, о чем там идет речь. Приходили и к нам в сельский Совет за разъяснением по поводу этой статьи, просили собрать аульчан, чтобы обсудить деятельность радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа», выразить протест против их вмешательства во внутренние дела нашего государства. Ну, и больше всего жителей нашего аула возмутил тот факт, что бывший его житель Катбамбетов работал диктором Радиостанции «Свобода», болтая о «страданиях» адыгейского народа под «игом» Советской власти и «преимуществах» капиталистического строя перед социалистическим».

А потом было много выступлений. Стихийных, гневных, бескомпромиссных, на русском и адыгейском языках. «Прочитав статью «Слуги и хозяева «Свободы», мне так же, как и многим другим аульчанам, было больно оттого, что рядом с названием нашего аула стоит фамилия фашистского холуя, — сказала заведующая фельдшерским пунктом Асиет Барчо. — Вот, оказывается, кто в течение многих лет выходил в эфир, как писала «Неделя», со своими выступлениями о «страданиях» адыгейского народа. Я хотела бы, чтобы все женщины мира пользовались такими правами, какими пользуемся мы — горянки, жили бы так же свободно и счастливо, как мы в нынешней Адыгее…

Да, видимо, плохи дела у твоих хозяев, Катбамбетов, на Западе, если они рассчитывают убедить в чем–нибудь адыгов устами таких вот подонков. Ты давно проклят адыгейским народом. И единственное, что нам остается, — это только стыдиться твоего существования. Вот почему я предлагаю предать забвению имя предателя и на веки вечные вычеркнуть его из славной памяти нашего народа…»

От имени молодежи выступил инструктор по спорту Рамазан Хаджиалдыев: «Мне, как и многим другим, больно от того, что человек, родившийся на нашей земле, вскормленный грудью адыгейки, так вот «прославился». Мы собрались сегодня, чтобы высказать не только свое презрение к предателю Катбамбетову, но и свой протест в адрес организаторов клеветнических, антисоветских передач через радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа».

Адыгейский народ, к которому мы имеем честь принадлежать, сто лет назад стал жертвой преступной провокации. Обманутые лживыми призывами феодалов, мусульманских мракобесов, тысячи адыгейских крестьян покинули родную землю. Многие из них и по сей день мыкают горе на чужбине, где издеваются над их национальными чувствами, где попираются все человеческие святыни. Это было сто лет назад… И вдруг, читая статью, мы узнаем, что есть еще на свете новоявленные провокаторы и мракобесы в лице холуя Катбамбетова, который, как и его предки по классу, надевшие адыгам в свое время хомут бесчеловечной эксплуатации, пытается гнусно клеветать на нашу действительность. Катбамбетов плохо знает историю своего народа, позабыл о его традициях и обычаях. А они, эти традиции, заключаются в том, что предателей и преступников никогда не принимала и не укрывала адыгейская земля».

Персональный пенсионер, ветеран войны и труда Гиса Юсуфович Снаков был знаком до войны с Катбамбетовым и считал его без вести пропавшим. «А ой объявился на «Свободе», — заявил бывший фронтовик, этот иуда, продавшийся за медные гроши. В те годы, когда лучшие сыны Адыгеи, наши аульчане, отдавали свои жизни на фронтах Великой Отечественной войны, сын кулака — Катбамбетов поступил на службу к врагам своего народа, опозорил землю, вскормившую его. Разве подобный человек способен говорить правду? Он сменил хозяев и продолжает свою предательскую деятельность на радиостанции «Свобода», выдавая себя за «защитника» прав человека».

А колхозница Мариэт Хабрачо сказала коротко и ясно: «Опозорил всех своих родственников, не пожалел даже дочь родную. А тоже ведь, оказывается, вякает что–то из–за границы. Чему он нас может научить и что сказать, когда аула–то своего уже почти сорок лет как не видал?»

Таким вот образом говорили о вас, Катбамбетов, на сходе в родном ауле Ассоколай. Впрочем, не родном уже ауле, поскольку имени Газавата Катбамбетова в списках родившихся в Ассоколае более не существует. Вас отлучили от адыгейского народа.

За тридцать с лишним лет, что кулацкий отпрыск провел на чужбине, в ауле выросли новые дома, в каждом из которых поселились телевизоры, холодильники, стиральные машины и современные гарнитуры. Аульчане живут в достатке, многие из них обзавелись собственными автомобилями. Если до войны в ассоколайской школе обучалось 250 школьников и было всего лишь два преподавателя с высшим образованием, то теперь учащихся 700, а учителей, окончивших высшие учебные заведения, уже более сорока. Если до войны в колхозе было несколько тракторов, то теперь их несколько десятков, плюс еще 27 комбайнов и более трех десятков грузовиков последних марок. Если Довоенная урожайность зерновых составляла семь Центнеров, то теперь она повысилась до тридцати пяти Центнеров с гектара. Увеличилась продуктивность животноводства, возросли доходы колхозников. Если вы, Катбамбетов, не поняли закономерностей, сущности и значения этих перемен, то ваши хозяева на «Свободе» вынуждены были понять безнадежность пропагандистских потуг. Поэтому, надо полагать, они и вынуждены были прикрыть передачи на адыгейском языке, а вас перевали в другое подразделение радиостанции.