Новый порядок - Артур Крижановский

– Подсчитывать барыши, – засмеялся Романцев.

– Я решил, что дело в шляпе, – с улыбкой ответил Ураев. – На этот раз интуиция меня подвела. Впрочем, поначалу все шло гладко. Мои люди докладывали обстановку с каждой станции, где останавливался поезд. Последний звонок был из Минска. Все прекрасно, никаких осложнений – курорт, одним словом. А потом – тишина. Проходит час, другой, третий, по времени поезд должен прибыть в Вильнюс, а от моих людей ни слова. Прошло еще два часа – телефон молчит. Ты представляешь мое положение? Дурные предчувствия не заставили себя ждать. Снимаю трубку и пытаюсь дозвониться к Шувалову, он оставил контактный телефон, – длинные гудки. На моих часах уже шесть утра, а поезд прибывает в Клайпеду в восемь. Эти два часа превратились для меня в сплошной кошмар. По прибытии поезда в Клайпеду мои парни должны были сообщить о себе. Как ты уже догадался, звонка не последовало. Ни в восемь, ни в девять, ни в десять. Тогда я оставил на телефоне секретаршу и отправился искать этот чертов Центр, предварительно взяв его адрес у одного из своих приятелей. И что ты думаешь?

– Я ничего не думаю, – буркнул Романцев. – Я жду продолжения.

Из груди Ураева вырвался нервный смешок.

– Вот и я ни о чем не мог думать в тот момент. Вернее, одна мысль все же была: всем ли прохожим видно, какой я кретин, или кому-то это нужно объяснять… А знаешь, почему?

– Догадываюсь, – улыбнулся Романцев. – Там ничего не было.

– Не совсем, – уточнил Ураев. – Там действительно размещался филиал Центра. Когда-то. Объявление на дверях гласило, что с одиннадцатого ноября филиал закрыт. Правда, смешно?

– И что ты предпринял?

– Начал пороть горячку, – признался Ураев. – Ломился в двери и все такое прочее. В здании было пусто. Затем я догадался позвонить в Бюро, и там меня уже ждали новости. Оказывается, звонили какие-то люди из Клайпеды и заверили, что с нашими сотрудниками ничего не случилось. То есть они не совсем в порядке, но суток через трое наверняка будут в полном ажуре. Просили не беспокоиться, мол, они сами доставят моих парней в Москву. Напоследок извинились за причиненные неудобства и пообещали в качестве компенсации перевести на мой счет… – Ураев выдержал эффектную паузу, – двести пятьдесят тысяч долларов.

– Неплохо, – присвистнул от удивления Романцев. – Ну и как, перевели?

– Да, но я не слишком обрадовался этой новости. За просто так четверть миллиона никто не дает. Меня смутила их оперативность – через два часа позвонили из банка и подтвердили перевод денег. Это в наше-то время, когда месяцами дожидаешься оплаты предоставленных услуг! Я так понял, что дела обстоят худо, а разговор о том, что моих сотрудников через три дня вернут в Москву, – блеф, затяжка времени.

Я связался по телефону с давним приятелем в Минске – он важная шишка в местных органах госбезопасности – и попросил его навести справки о моих парнях. Пока я наводил справки об этом таинственном Центре, пришел факс из Минска: «Обнаружил твоих людей, живы-здоровы, но возникли некоторые сложности, не телефонный разговор, срочно вылетай…».

Вечером я был уже в Минске, и приятель встретил меня прямо в аэропорту. Мне сразу не понравилось, как он на меня посмотрел. Так смотрят на прокаженного или на человека, которого через пару минут поставят к стенке.

– Феликс, – сказал он мне. – На этот раз, похоже, ты влип. Ты засунул свой нос не туда, куда следует…

– Я и сам еще толком не знаю, – отвечаю ему, – куда я его засунул.

Он опять как-то странно на меня посмотрел и говорит:

– Поехали. Я тебе покажу кое-что.

Он отвез меня в одну из местных психиатрических клиник и по пути рассказал все, что удалось узнать. Дело было так. В одном из вагонов проводник обратил внимание на странное поведение пассажира. Здоровенный мужчина ползал на коленках по вагону и что-то нечленораздельно лопотал. Проводнику пришло на ум, что тот мертвецки пьян, и он вызвал наряд милиции. Те обнаружили в других купе еще пятерых «пьянчужек». Они вызвали по рации подкрепление и сняли моих парней с поезда, затем отправили в вытрезвитель. Документы у парней были липовые – в подобных ситуациях с подлинными документами мы никогда не работаем, – поэтому ни Бюро, ни родственники этих людей в известность поставлены не были. Персонал медвытрезвителя быстро разобрался, что алкоголь здесь ни при чем, и обратился в «Скорую». Тем же не оставалось ничего другого, как доставить парней в психиатрическую клинику.

У входа в больницу нас ожидал сам главврач. Он одарил меня таким же взглядом и молча провел в палату. Все шестеро действительно были живы и здоровы. Здоровы настолько, насколько может быть здоров годовалый ребенок.

Алексей, они превратились в сущих младенцев!

Вдоволь насладившись недоумением, написанным на лице друга, Ураев с трудом справился с приступом смеха и продолжил:

– Нет, нет… Они по-прежнему оставались двухметровыми верзилами, именно поэтому со стороны все выглядело чертовски забавно. Представь себе, взрослые мужчины, а ведут себя как малые дети: пускают слюни, сучат «ножками» и «ручками» и так далее. Словарный запас крайне скуден: «мама», «папа» и «дай-дай».

Романцев представил себе весь комизм этой сцены и весело расхохотался.

– Забавно, да? – переспросил Ураев. – А мне тогда было не до смеха. Я мысленно распрощался с четвертью миллиона и теми деньгами, которые причитаются Бюро за эту, в кавычках, услугу. Я уже прикинул, что правильно поступлю, если отдам эти деньги семьям моих парней в качестве компенсации за причиненный им ущерб.

– Что сказал врач?

– А что он мог сказать? – пожал плечами Ураев. – Да, он сказал кое-что. Например, что никогда не слышал, чтобы шестеро взрослых людей превратились в годовалых младенцев. Я признался, что и мне не приходилось о таком слышать. Когда я спросил у него, что же мне делать, он ответил: желательно, чтобы вы побыстрее убрались отсюда. Вместе со своими младенцами. Он был чертовски напуган, хотя сомневаюсь, что в большей степени, чем мой приятель. Самый бледный вид в этой компании, естественно, имел я.

Тот, кто звонил в Бюро, оказался прав. Парни действительно пришли в себя. Они опять превратились в нормальных людей. Но, – Ураев поднял вверх указательный палец, – они не могли вспомнить ни Романова, ни эту чертову поездку. Другими словами, трое суток были вычеркнуты из их жизни.

– Временная потеря памяти, – авторитетно заявил Романцев. – Локальное амнестическое явление, связанное с повреждением…

Романцев запнулся, и его рука непроизвольно потянулась к затылку.

– Ну что, умник? Продолжай. Что же ты замолчал? – улыбнулся Ураев. – Ты выпустил из виду одну деталь. Все эти «чудеса» произошли с ними после того, как парни проехались в одном вагоне с человеком, который хотел «побыть один».

– Очевидно, они держались слишком близко к Романову, и его терпению пришел конец. Он был явно не в духе, вот твои люди и попались под горячую руку. Послушай, откуда у этого человека такие способности?

– Это семечки, – махнул рукой Ураев. – Детский фокус. Он еще и не такое способен проделывать, но сейчас речь не об этом. Продолжу свой рассказ. Вся эта история мне чертовски не понравилась. Не люблю, когда со мной или моими людьми поступают подобным образом. Я твердо решил разобраться в случившемся. Но тут как раз начались неприятности у одного моего клиента, и я вернулся к этому делу только спустя две недели. Настроение было неважное, и у меня чесались руки сорвать на ком-либо накопившуюся злость. Я решил вплотную заняться этим чертовым Центром, разыскать его руководителей и задать им парочку неприятных вопросов. Не откладывая в долгий ящик, я занялся раскопками. На это дело я задействовал всех своих штатных сотрудников, а сам отправился в Клайпеду…

– Одну минуту, Феликс, – перебил своего друга Романцев. – Доскажешь свою историю позже, а сейчас взгляни на экран.

Стоун взял след.

10

Оперативное время – десять часов пятьдесят минут.

Романцев собрал листы в аккуратную стопку и отключил принтер. Затем он толкнул в бок Ураева:

– Феликс, взгляни на это.

Документ, который держал в руках Романцев, был составлен на английском языке. Надпись на титульном листе гласила:

«МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ США

Совершенно секретно.

Хранить в шести экземплярах.

– Странно, – задумчиво произнес Ураев. – Какое отношение к этим вопросам имеет Пентагон?

– Внимательно прочти, – попросил Романцев. – Это очень важно. А я тем временем извлеку на свет божий еще один документ.

Спустя четверть часа Ураев закончил чтение и отложил листы в сторону.

– Ну что? – спросил Романцев. – Теперь ты понял, почему эти исследования курирует Пентагон?