Капитан госбезопасности. В марте сорокового - Александр Логачев

Говорили они между собой по-украински и бегло. Так что ничего не стоит Миколе передать своим, чтобы подошли незаметно со спины к этому москалю, приставили к виску пистолет и разнесли ему голову…

Однако, как понял Шепелев, Микола отрекомендовал его своим дружкам как «нашего союзника». Это годится.

Хлопчики осталась на дворе, а они с Миколой прошли к церкви. Зашли в нее не с главного, сейчас запертого входа, а с бокового, так сказать, служебного. То, что попадалось им по пути, мало напоминало храм. Не знай капитан, где оказался, мог бы принять этот коридор и помещения, мимо которых проходили, за изнанку советского учреждения, ну разве разместившегося в здании старой постройки. Веники и швабры под лестницей, бело-коричневая раскраска стен, мебель казенного образца. И вдобавок люди, приветствовавшие Миколу в комнате, куда они вошли, были одеты не в рясы и сутаны, а в красноармейское обмундирование.

Капитан не дал оттереть его от Миколы, когда тот обменивался рукопожатиями с липовыми бойцами Красной Армии. На незнакомца обращали внимание, но большого удивления его присутствие не вызывало. Если Микола посчитал нужным привести его с собой, значит, это соответствует интересам общего дела. А Микола, капитан это видел, у них в авторитете. Пожалуй, вытягивает на вожака. Однако спешить с окончательным выводом не стоит.

Ага! Капитан превратился в комок нервов и мышц, готовых к моментальному действию, разобрав, что Миколу спрашивают, а где остальные? Фу, немного отпустило. Микола что-то говорил насчет «потом» и «присоединятся». Значит, и ему самому не хотелось пускаться в длинные объяснения, что да как, которые повлекли бы за собой новые расспросы и, может быть, сбили бы у некоторых боевой настрой.

Но палец на спусковом крючке револьвера оставался напряжен, как и вся ладонь. А чтобы в случае чего нанести больший урон, капитан держал и левую руку в кармане, где лежал вальтер.

Но вообще не должен Микола кричать «Ату его, хлопцы!», успокаивал себя Шепелев. Видел же он, как уголовник «Жох» умеет обращаться с оружием, должно было подействовать, и времени прошло немного, чтобы он отошел от полученных впечатлений.

Шепелев испытал нешуточное облегчение, когда они с Миколой вышли из комнаты, оставив в ней «красноармейцев». Последних капитан, несмотря на отвлекающие обстоятельства, пересчитал. Шестнадцать. Да плюс Микола. И двое во дворе. И он один. Да, в футбол бы он при таком раскладе точно бы уступил оуновцам.

Комнату, в которую они перешли, можно было принять за кабинет начальника средней руки. Только телефон отсутствовал, а так все на месте, даже несгораемый шкаф. И мешки на полу вполне уместны в кабинете не слишком высокого начальника. Мешки Шепелев узнал. И содержимое не поменялось. В этом капитан убедился, когда и Микола принялся переодеваться в красноармейца.

— Что за маскарад? — Шепелев встал лицом к двери рядом с несгораемым шкафом, чтобы при необходимости укрыться за ним.

— Хочешь, тоже можешь переодеться.

— Нет уж. Похожу так. Казармы грабить собрались?

— Банк грабим.

Капитан не мог вспомнить точно, но вроде бы за все время их знакомства Микола впервые пошутил. Хоть корявая, но шутка это была. Это его так воодушевила предстоящая акция? Что, он выкинул из головы погибших и живет сейчас предстоящей акцией? Что ж вы удумали такое?

Натянув сапоги, Микола потопал по полу и недовольно поморщился.

— Жмут? — сочувственно спросил «Жох».

— Да, боюсь, мозоли натру. А другие в мешке еще меньшего размера.

— Ну, извини. Надо было перед тем как в баньку идти, записать твой размер на бумажку.

Микола извлек из брошенных на стул вещей свой вальтер.

— Поаккуратнее, я не сплю, — предупреждающе сказал «Жох». — На двух волынах пальцы.

— Ты сам случайно не нажми, — ответил взаимностью новоиспеченный рядовой красноармеец.

Потом он свернул одежду и бросил ее в еще один, уже не «банный», мешок. Надо полагать, предположил капитан, гражданку с собой возьмут, чтобы по завершения своего цирка тут же переодеться в менее приметные костюмы.

— Пора, — сказал Микола. И адресовано это было, как показалось капитану, самому себе.

Они вернулись в комнату общего сбора. Она пополнилась за время их отсутствия еще одним человеком. Священником. Капитан не сомневался в этом, хотя человек был не в ритуальных одеждах, а в гражданском костюме, хотя и чересчур строгом для простого гражданина. Но манера держать себя, натянутая на лицо маска благостности и пасторский взгляд, каким он окидывал свою сегодняшнюю паству, — все выдавало священнослужителя. Не стоило забывать и о здании, в котором они сейчас находятся.

Последовавшее за тем подтвердило догадку капитана. Священник пришел дать воинам благословение. Если бы товарищ Шепелев понимал по-украински, то услышал бы он вот что:

— Братья! Антихрист готовит свой приход на землю. И слуги его, слуги сатаны, разбрасывают семена зла, и семена те дают всходы. Слуги беса пришли на нашу землю и сеют в ней горе и страдания, разрушают то, что досталось нам от дедов и отцов. Кто выкорчует эти семена как не мы? Бог вложил в наши души правду свою, а в руки — карающий огненный меч. Мы станем словом и делом рыцарями грядущего великого крестового похода против слуг дьяволовых. И пойдут за нами те, кто верит в божий промысел и в воздаяние за борьбу праведную. На праведную борьбу благословляю вас, братья! Если беса не истребишь словом, то истребить надо дело, истребить ту плоть, коею завладел бес. Идите с богом, братья, и бог не оставит вас заботой своей!

Потом благословляемые по одному подходили к священнику и целовали руку, которая крестила их. Не подошел только «Жох». Слава богу, образ не принуждал его к этому.

Они шли коридором на выход. Микола и его нынешняя тень «уголовник Жох» — первыми.

— Мы и поедем вместе, — наклонился «Жох» к уху Миколы. — И не думай спрятаться от меня.

— А если, — Микола криво ухмыльнулся, — я не подчинюсь?

— Я держу свое слово. В отличие от тебя. Я же сказал, что не отойду ни на шаг. И не отойду, чего бы это ни стоило. Даже жизни.

«И слово моего персонажа придется держать. Уже мне придется — капитану», — добавил про себя Шепелев.

Судя по шкафу, приставленному к церковной стене, машину уже разгрузили. Мебельный хлам где-то спрятали, вполне возможно, вон в том сарайчике, окруженном кустами сирени, а на шкаф не хватило то ли места, то ли времени. В кузов грузовика покидали мешки с гражданкой, следом полезли липовые красноармейцы.

— Тогда шагай до кабины, — услышал капитан от Миколы.

Свой вальтер, как и все ряженые, Микола положил в карман красноармейских шаровар. Это немного успокаивало капитана — пока его оттуда достанешь, лишние полмига, наверняка, уйдут. Поэтому Шепелев не стал требовать, чтобы Микола забирался в машину первым. В кабине разместились так: водитель, посредине Шепелев и Микола.

Когда тронулись, выкатили с церковного двора, капитан вздохнул с облегчением. В душе вздохнул, разумеется. Повезло. Если бы Микола полез в кузов, ему пришлось бы ехать там же и дело еще больше бы осложнилось. Правда, не слишком легким оно представляется и сейчас. Ведь вдобавок ко всему неизвестно, куда они едут. Может быть, всего лишь на соседнюю улицу.

Но зато вся оуновская шатья-братья у него за спиной. Вышел он на их организацию. Как наказывал товарищ Берия…

Но Микола был не так прост, как хотелось бы. В кабине он вытащил пистолет из кармана и засунул за поясной красноармейский ремень. Теперь шансов добраться до оружия у него не меньше, а даже больше. А ему, капитану Шепелеву, чтобы вытащить руку с наганом из кармана или развернуть наган в кармане стволом к Миколе, придется отклоняться или отталкивать локтем соседа.

Но вообще-то, с точки зрения здравого смысла, Миколе нет никакого интереса устраивать сейчас бой в замкнутом пространстве. Не нужен ему труп в кабине или возможные (если капитан таки пальнет в ответ) осложнения на дороге. Лишь бы Микола руководствовался именно здравым смыслом…

Они ехали пока что тем же маршрутом, каким капитан вез сюда Миколу. Это неплохо, дорогу Шепелев помнил.

— Закуриваю, — предупредил «Жох». И медленно вытащил правую руку из кармана куртки. Впервые с того момента, как в церковном дворе вышел из кабины, он убрал палец со спускового крючка. Папиросы и спички лежали во внутреннем курточном кармане.

— Не треба бы, дым не люблю, — высказался шофер, тоже наряженный в красноармейскую форму.

— А я люблю покурить по дороге и не люблю себе отказывать. Следи за путём, бродяга, — капитан махнул рукой в сторону ветрового стекла и пачка упала на пол.

А за ветровым стеклом сейчас перекресток. Знакомый Шепелеву перекресток. Они ехали пока все по тому же маршруту. А другого, как говорится, нам и не нужно. Там впереди, справа по курсу протянется длинное, похожее на казарму строение, которое, помнится, они еще с Кеменем ночью проезжали.