Том 6. Лорд Эмсворт и другие - Пэлем Вудхауз

— Кларенс!

— Да, дорогая?

— Что ты собираешься делать?

— Делать?

— Что-то сделать надо. Неужели ты не понимаешь? От нас отойдут едва ли не все. Винить будут нас, каждый скажет, что мы могли его остановить. Представь себе чувства сэра Грегори.

Приветливое лицо лорда Эмсворта потемнело.

— Меня не трогают его чувства, — сказал он. — В конце концов, он украл эти зубы, завернул в вату, положил в коробочку.

Мы редко видим, как люди «ломают руки», но что-то похожее леди Констанс делала.

— Если бы тут был Бакстер! — простонала она. Лорд Эмсворт уронил печенье с тмином.

— Зачем тебе этот жуткий человек?

— Он бы нашел выход.

— Ну уж, прямо! Он спятил. Леди Констанс застонала.

— Кларенс, какой же ты невыносимый! Вобьешь себе что-то в голову… Бакстер исключительно разумен.

— Да уж! — отозвался лорд Эмсворт. — Кидать горшки у него ума хватает. Просыпаюсь, гляжу из окна — летят эти цветы, а внизу стоит твой Бакстер в лимонной пижаме. Надеюсь, он в лечебнице.

Леди Констанс стала светло-алой. Даже в детской брат Кларенс так ее не раздражал.

— Ты прекрасно знаешь, как все было. Украли мои бриллианты, и Бакстер подумал, что вор спрятал их в кадку. Он пошел поискать, его заперли, он хотел привлечь внимание.

— На мой взгляд, он спятил. И Галахад так пишет.

— Галахад об этом не пишет!

— Неужели он упустил такой материал? Галахад — человек умный, спокойный, и он считает, что твой Бакстер взбесился. Ну, пойду, посмотрю на Императрицу.

И он пошел к ней.

После его ухода дамы немного помолчали. Миллисент откинулась в кресле, леди Констанс сидела очень прямо. Ветерок, донесший запах вьющихся цветов, сообщил о приближении вечерней прохлады.

— Зачем вам так нужен Бакстер, тетя Констанс? — спросила Миллисент.

Леди Констанс немного расслабилась, словно решила важную проблему.

— Он нужен в замке, — сказала она.

— Дядя Кларенс с вами не согласен.

— Твой дядя Кларенс никогда не понимал своей пользы. Нельзя увольнять единственного толкового секретаря.

— А мистер Кармоди?

— Ну, знаешь! Словом, я не успокоюсь, пока не вернется Бакстер.

— Чем же плох мистер Кармоди?

— Всем. А кроме того, моя милая, — подняла маску леди Констанс, — он слишком много времени проводит с тобой. Видимо, решил, что он служит у тебя.

Миллисент обиделась и наклонилась к спаниелю. Конечно, надо бы сказать, что встречаются они мало, да и то тайком, — но стоит ли?

— Ты находишь его занимательным? — не отставала леди Констанс. Миллисент зевнула.

— Мистера Кармоди? Да нет, не особенно.

— Туповат, я бы сказала.

— Просто ужас.

— Однако ты ездила с ним верхом в прошлый вторник.

— Все лучше, чем ездить одной.

— Играешь с ним в теннис.

— Тут непременно нужен партнер. Леди Констанс поджала губы.

— Очень жаль, что Роналд навязал его твоему дяде. — Она помолчала. — Как приятно, что он приедет!

— Да.

— Постарайся видеться с ним, — прибавила леди Констанс не в самой милой из своих манер. — Если останется время от мистера Кармоди.

Она прищурилась, но Миллисент была не так уж проста. Она тоже верила, что нападение — лучшая защита.

— Вы думаете, что я влюбилась в мистера Кармоди, тетя Констанс?

Леди Констанс слегка покраснела.

— Ну, что ты!

— Это хорошо. А то я уж испугалась.

— Такая разумная девушка, — объяснила леди Констанс, — понимает, что жениться он не вправе. У него нет ни денег, ни будущего. Твои же деньги — под опекой дяди Кларенса, и он не даст их на неосмотрительный брак.

— Значит, хорошо, что я не влюблена?

— Конечно.

Леди Констанс подступила к теме, которой касалась и прежде.

— Да, хотела тебе сказать, — начала она, — тетя Джулия пишет, что в Биаррице они встретили очаровательную американку, мисс Скунмейкер. По-видимому, ее отец дружил с твоим дядей Галахадом. Ей очень нравится Роналд, а она — ему. Он отвез ее в Париж и там оставил.

— Как беспечны мужчины! — вздохнула Миллисент.

— Она хотела кое-что купить, — суховато заметила леди Констанс. — Сейчас, наверное, она в Лондоне. Джулия пригласила ее сюда, и она согласилась. Может приехать со дня надень. И знаешь, моя милая, — продолжала леди Констанс, — тебе стоило бы подумать до ее приезда, что ты чувствуешь к Роналду.

— Вы хотите сказать, если я зазеваюсь, мисс Кумейкер уведет его из-под носа?

— Вот именно, — признала леди Констанс, хотя выразила бы это иначе.

Миллисент засмеялась.

— Ну и слава Богу! — воскликнула она. — Как вы не понимаете, я совсем не стремлюсь за него выйти! Мы очень дружим, и все.

Не успела леди Констанс ответить, как снова появилось шествие. Джеймс нес вазу с фруктами, Томас — кувшин сливок, Бидж, как и прежде, выполнял эстетическую роль.

— О-о-о! — обрадовалась Миллисент, а спаниель, любивший сливки, выразил одобрение молча.

— Ну, что же, — сказала леди Констанс, когда шествие удалилось, — нет так нет. Хорошо, что ты не навыдумывала чего-нибудь с Кармоди. Этого бы я не вынесла.

— Вы не очень его любите?

— Я его не выношу.

— Странно. Он довольно мил. Дяде Кларенсу он нравится. И дяде Галли.

У леди Констанс был красивый, орлиный нос, которым очень удобно фыркать. Она и фыркнула во всю свою силу.

— Еще бы! — сказала она. — Несомненно, твоему дяде Галли он напоминает друзей молодости.

— Он совсем не такой.

— Да? Не хотела бы говорить, я старомодна, но придется. Он гораздо хуже, чем ты думаешь. Я знаю из верных источников, что он связан с какой-то жуткой певичкой.

Нелегко выпрямиться в садовом кресле, но Миллисент это удалось.

— Что?

— Мне сказала леди Алардис.

— Откуда она знает?

— От сына. Некая Сью Браун. Верной Алардис вечно видит их вместе. Обедают, ужинают, танцуют.

Обе они помолчали.

— Какой милый! — заметила Миллисент.

— Верной все говорит матери, — пояснила леди Констанс.

— Это я и имела в виду. Так трогательно! — Миллисент встала. — Что ж, пойду пройдусь.

И она пошла к розовому саду.

Когда встречаешься с любимой девушкой в шесть, приходишь в пять двадцать пять; и Хьюго Кармоди к шести часам казалось, что он сидит среди роз с начала летней поры.

Если бы полгода назад ему сказали, что он будет вот так ждать и терзаться, он бы легко рассмеялся. Полгода назад он был суровым, деловым человеком и в девушках видел лишь развлечение, силы же отдавал кабачку. То ли дело теперь!

Ожидание скрасила оса, укусившая его в тыльную сторону ладони. Он прыгал, зализывая рану, когда на тропинке появилась девушка его мечты.

— А! — закричал он и кинулся вперед, чтобы ее обнять. К его удивлению, она отшатнулась, чего прежде не бывало.

— Что с тобой? — удивленно спросил он.

— Ничего.

Хьюго растерялся. Ему не понравилось, как она смотрит. Голубые глаза стали похожи на камешки.

— А меня оса укусила, — сказал он.

— Это хорошо! — откликнулась Миллисент.

Как она говорит, не понравилось ему еще больше.

— Да что это с тобой?

— Ты хочешь знать?

— Конечно!

— Хорошо, я скажу. Она помолчала.

— Ну, хватит! — сказал Хьюго. — Что еще за тайны? Видимся пять минут в день, где-то в кустах. Эта твоя тетушка смотрит на меня как на прокаженного. Зато со стариком все в порядке. Ест из рук. Беседуем о свиньях. Почему бы ему не открыться?

Мрамор ее лица прорезала трещина горькой улыбки.

— Зачем обманывать дядю Кларенса?

— Что?

— Зачем говорить ему неправду?

— Не понимаю.

— Вероятно, — сказала Миллисент, — мы больше не будем беседовать в этом мире, да и в том. Мне известно, что ты связан с певичкой.

Хьюго покачнулся; тут покачнулся бы и святой Антоний. Но одно мгновение — и он пришел в себя.

— Это ложь!

— Некая Сью Браун.

— Какая чушь! Я ее не видел с тех пор, как мы знакомы.

— Естественно. Ты был здесь.

— Да и вообще, мы — просто друзья. Брат с сестрой. Я люблю с ней танцевать. Вот и все. Именно, брат.

— Да?..

— Самый настоящий. Ты не думай, она не вамп какая-нибудь! Очень милая девушка.

— Милая, вот как!

— Симпатичная, честная, хорошая.

— И хорошенькая?

— Нет, — решительно ответил Хьюго. — Нет и нет. Непривлекательная. Но хорошая! Честная такая.

Миллисент задумалась. Задумалась и природа. Птицы перестали петь, насекомые — жужжать, ожидая ее решения.

— Что ж, — сказала она наконец, — я тебе верю.

— Вот это разговор!

— Но ты помни, если что…

— Да я!..

— … если что…

— Да я же!

— Ну, хорошо.