Джон, Пол, Джордж, Ринго и я (Реальная история ‘Битлз’) - Тони Бэрроу

Злоключения Джуди Гарланд продолжились, когда она обнаружила, что не подготовлено место на её имя. Началось перешёптывание и ёрзанье, и, в итоге, её усадили с Лайонелем Бартом. Немного позже этим богатым событиями вечером Гарланда на какое-то время пропала в туалете. Мы могли не заметить её необычно длительного пребывания там, если бы Коринна не оказалась во главе очереди из других гостей, ожидавших возможности воспользоваться уборной. Сначала был проигнорирован даже громкий стук в дверь, и, припомнив неприглядное состояние её очень узких запястий, мы начали по-настоящему беспокоиться, что за запертой дверью она могла причинить себе вред. Херрон не стал ничего рассказывать, просто сказав: “Ей сегодня уже было плохо”. Когда, в конечном счёте, Гарланд появилась, она была покрыта испариной, но оставалась деланно весёлой.

Шум этой эпстайновской вечеринки на крыше достигал ближайших жилищных застроек, и примерно в полночь нас навестила местная полиция. Это не было внезапной облавой, – они лишь передали несколько жалоб, высказанных им в отделение по телефону, и не делали никаких официальных предупреждений. Алистер Тэйлор взял на себя свою обычную роль в НЕМС ‘мистер-улажу-всё’ и спустился вниз, чтобы умаслить полицейских. Коринна и я увидели, как он подхватил непочатую бутылку шампанского, и шутливо спросили его, куда он идёт с ней. Алистер объяснил, что это – предложение мира. В этот момент возник из ниоткуда Брайан, задал Алистеру тот же самый вопрос и получил точно такой же ответ. “Нет-нет, не надо”, – сказал без намёка на улыбку или тонкий юмор в его голосе Эпстайн. “Если кто-то и отдаст моё вино, то это буду я.” С этим он выхватил шампанское из рук Алистера и потопал прочь. Пока Алистер, Коринна и я недоверчиво глазели друг на друга, вернулся Эпстайн. Очевидно, он пересмотрел свою точку зрения и решил, что он не может утруждать себя и оставлять вечеринку, чтобы лично уладить всё с полицией. Говоря на этот раз менее резко, он произнёс: “Алистер, отдай шампанское полиции с моими наилучшими пожеланиями и впредь бери на себя, пожалуйста, труд спрашивать меня лично, прежде чем оказывать моё гостеприимство посторонним”. Это было наполовину несмелое извинение за такое проявление грубости, но Алистер отмахнулся от этого выговора и без единого слова послушно умчался выполнять приказ Брайана.

Тем вечером Эпстайн и Барт замыслили представить Гарланд на одном из концертов в Вест-Энде. Они потребовали ответа от неё там же, и она согласилась появиться там, но этого события, как и известной по слухам совместной театральной постановки Маккартни с Гарланд, так никогда и не случилось.

Радость, которую Эпстайн испытывал от роли хозяина вечеринки звёзд, была сравнима лишь с его привязанностью к азартным играм. Не зал игровых автоматов и не зал для игры в бинго, а также не букмекеры, а затягивающие, позолоченные, на бешеные деньги, лишающие средств азартные игры, которые притягивали его в модные казино в Мэйфэйре, где все богачи бросали игральные кости, играли в карты и ставили на колесо рулетки. Я никогда не сопровождал его в ни в одно из этих мест в Лондоне, но, когда я второпях отправился с несколькими американскими друзьями в путешествие в Лас-Вегас в конце американского турне ‘Битлз’ 1966 года, мы случайно натолкнулись на Брайана, и я увидел, как в течение пары минут он лишился нескольких тысяч долларов за игральными столами ‘Дворца Цезаря’. В Лондоне ли, в Вегасе ли, эти изрядные потери не проделывало больших дыр в его банковском счёте, состоящем из многих миллионов фунтов. Зато они точно указывали на другую слабость характера Эпстайна, ту, от которой он просто не мог исцелиться, как и от своей склонности к необычным сексуальным привычкам. В свои последние годы к перечню своих нездоровых привычек он добавил злоупотребление наркотиками и спиртным, и именно эти две тяги вызвали его смерть в 1967 году. Сначала, когда он попробовал несколько нелегальных наркотиков, то это было лишь потому, что он хотел быть одним из ребят, его ребят. Они перешли от марихуаны к экспериментам с ЛСД и оказывали на Эпстайна давление, чтобы он присоединился к ним в этом потрясающем, галлюциногенном, разрывающем голову веселье. Он стал закатывать домашние расточительные вечеринки на выходных у себя дома загородом в Кингсли-Хилл, Сассексе, где встречались гости от Лулу до ди-джея Кенни Эверетта. Окончание сессий записи нового альбома ‘Сержант Пеппер’ обеспечило идеальный повод для одной особенно красочной вечеринки. Битлы рассказывали, что это было на самом деле безумное мероприятие, на котором почти все гости, за исключением Лулу, приняли немалое количество наркотиков, в частности очень рекомендованный ЛСД прямо из Сан-Франциско. Согласно ребятам, казалось, что депрессия Брайана отчасти рассеялась, и он снова наслаждался ролью знатного хозяина в Кингсли-Хилле. Его ошибкой было вообразить себе, что он может продолжать смешивать предписанные ему лекарства с коктейлями из нелегальных пилюль и порошков поверх огромного количества выпивки. Я никогда не думал, что он намеревается покончить собой, но если бы меня спросили, сколько, по моему мнению, ему осталось жить, то принимая во внимание образ жизни, который он вёл к 1967 году, я бы сказал: “Думаю, он умрёт самое большее в течение пяти лет”.

В отличие от Брайана Эпстайна, я находил возможным, тесно работать с битлами, не разделяя их привычки принимать наркотики. Несмотря на то, что они часто предлагали мне их, они никогда не пытались уговорить меня сделать что-то, чего я делать не хотел. Самым безрассудным был Джон, а наименее увлечённым – Ринго. Лишь один из великолепной четвёрки – Джон – серьёзно привязался к тяжёлым наркотикам, тогда как другие использовали выбранные ими стимуляторы и успокаивающее для того, что они называли ‘с целью расслабиться’, и божились, что они никогда не бывают близки к какого-либо рода серьёзной зависимости. Главным способом избежать того, чтобы оказаться втянутым в эту жуткую сторону их жизней, было разделить работу и игру, дело и удовольствие. В мире развлечений я часто обнаруживал лишь тончайшую границу между областями, где я делал свою работу и где я общался, оставляя своё рабочее место. Отрыв часто начинался сразу по окончании рабочего дня. Думаю, меня радовали дружеские и обоюдовыгодные профессиональные отношения с битлами и всеми моими остальными популярными клиентами, но я очень аккуратно разделял различные сферы моей жизни и вёл свою деловую и личную деятельности в строго очерченных для них границах. У меня была своя очень счастливая семейная жизнь, прелестная жена и два маленьких сына, с которыми мне хотелось проводить время, поэтому клиенты чувствовали себя достаточно близкими, но держались на почтительном расстоянии от того, что происходило у нас дома. Точно также, я редко навещал ребят в их домах и никогда не ходил на загородные домашние вечеринки Эпстайна. Эта стратегия предназначалась не для того, чтобы держаться подальше от выпивки или наркотиков, но большинство из нас в шестидесятые выбрали что-то одно. Многие из тех друзей нашего круга, кто занимался тем и другим, попали в зависимость и преждевременно умерли. Когда не обращаешь внимания на предупреждения вовремя, то раньше или позже платишь эту цену. Во время моего первого десятилетия в деле связей с общественностью я придерживался бурбона и ‘Севен-ап’, к концу 70-х перешёл на изящные белые вина, а затем научился распознавать существенную разницу между португальским ‘Матейс роуз’, немецким ‘Либфраумилх’ и чудесными французскими винами из Бургундии. То, что я избегал непринятых наркотиков, никогда не являлось для меня вопросом нравственности или даже здоровья, а было лишь делом личного вкуса. Я получал нужные мне кайф и наслаждение скорее от выпивки и табака, чем от психоделических галлюциногенных наркотиков. Я бросил курить, но чувствуйте себя, пожалуйста, свободно, открывая ещё одну бутылку ‘Шабли премьер крю’, чтобы поделиться ею со мной в любое время, когда вам захочется.