Я - жена злодея?! Требую развод! (СИ) - Франкон Аманда

Граф замолчал и бросил в мою сторону короткий взгляд.

— Как быстро вы поняли, что я — не Беатрис? — тут же задала я вопрос, который вызывал самое острое любопытство.

— Подозрения появились еще при первой нашей беседе: очень уж спокойной вы выглядели. Беатрис бы бросилась мне на шею или залилась слезами, в общем, проявила бы бурные эмоции — уж не знаю, какие. Но вы смотрели так уверенно и прямо, что я невольно задумался. Ну а потом вы вошли в малую гостиную и обыграли меня в шахматы, — Адриан улыбнулся, вспомнив этот момент, — и сомнений не осталось. Она играть совершенно не умела. Но даже если бы не это обстоятельство… понимаете, вы двигаетесь, говорите, смотрите по-другому. Более степенно, прямо и вместе с тем резко. Вы совсем не похожи на мою жену, это даже Аннет заметила, хоть вы с ней нечасто общались.

— Почему нечасто? — тут же подхватила я, и хоть краем сознания понимала, что разговор уходит не в то русло, слово назад не вернешь.

— Моя сестрица в силу особенностей нашей крови вряд ли когда-нибудь сможет выйти замуж. Высокородные господа опасаются, что от нее могут родиться дети с демонической кровью, отдавать же ее за кого-то, кто ниже по статусу, просто неприемлемо. Лучше пусть она живет под моей крышей, чем ютится в каком-нибудь захудалом баронстве, перебиваясь на мелкие подати крестьян. За то, что Аннет обречена на одиночество, Беатрис ее презирала. Я добился того, чтобы моя жена вела себя уважительно, но внушить настоящее уважение к ней был не в силах.

Вот так новости. Значит, придется исправлять ошибку своей предшественницы: я-то Аннет вовсе не презираю, разве что не понимала причин ее недовольства. До этого момента. Даже если вскоре мне придется покинуть это место, не хотелось бы расставаться, зная, что оставляю за спиной врага.

— Скажите… — тут граф замялся и наклонился ко мне чуть ближе. — Как вас называть? Дарьей или Беатрис?

Вопрос меня озадачил, но ненадолго. Особенно сентиментальных чувств по поводу своего имени я не питала, так что выбрала более практичный вариант.

— Думаю, всем будет проще и удобнее, если я останусь Беатрис.

Адриан кивнул и продолжил расспросы. Судя по блеску в его глазах, не одну меня все это время мучило любопытство.

— Почему вы подошли ко мне? Зачем? Хотели написать какую-нибудь сенсацию? — он посмотрел мне прямо в глаза, и в них я заметила отчаянную надежду на то, что я опровергну его предположение. Что ж, не буду разочаровывать.

— Я вас прошу, кого в нашем мире можно было удивить трупом, да еще и столь заурядно застреленным? Я, честно говоря, даже не знаю, зачем. Как-то это рефлекторно получилось. Я умею оказывать первую помощь, и мне на миг показалось, что вы можете выжить. Но почему тот человек застрелил и меня? — этот вопрос не давал мне покоя с тех пор, как я осознала, что нахожусь в другом мире. Раньше я думала, что тот странный тип — обычный маньяк или сумасшедший, но теперь все выглядело иначе.

— Наверное, он подумал, что вы Беатрис. И раз он это сделал, значит, все ключевые персонажи сюжета нужны закулисным интриганам здесь, в этом мире, — ни на миг не усомнившись, ответил граф. Похоже, он тоже раздумывал над вопросом и его ответ показался мне убедительным. Правда, одно обстоятельство в нем смущало.

— Выходит, что ваши политические противники тоже знают о цикличности истории? Или узнали только на этом круге — иначе бы, наверное, додумались вас задушить, — не удержалась от сарказма я.

Граф не обиделся, по его лицу даже скользнула слабая улыбка.

— Да, кто-то знает и делает все возможное, чтобы история пошла по накатанному сценарию. Видимо, этот некто догадался, что вы вовсе не моя жена, и решил, что устранить вас будет лучше, чем оставлять в живых. Ведь ваши действия совершенно не укладываются в готовую схему.

По телу пробежал холодок. Выходит, Мария и в самом деле специально выводила меня. Может, надеялась, что я опущусь до ответных оскорблений, и тогда у нее появится повод вызвать меня на дуэль? Однако я сама попалась на такую примитивную наживку! Эх, молодость… моя.

Еще какое-то время мы сидели молча. За окном уже показались звезды, огонь в камине приятно потрескивал, отбрасывая на пол длинные неровные тени. От обилия новой информации заболела голова, да и глаза уже закрывались от усталости, но прикосновение графа к моей руке — такое же бережное, как и обычно, заставило мгновенно проснуться.

— Беатрис, — голос его прозвучал глухо, даже немного сдавленно, — если бы мне удалось вырваться из этого адского круга, вы бы согласились остаться со мной?

— Не знаю, — я пожала плечами, но сердце отчего-то заныло. — А вы бы хотели, чтобы я осталась?

— Да, — не раздумывая, ответил Адриан. — Думаю, мы могли бы если не полюбить друг-друга, то хотя бы понять, а это уже немало. Я ни в коем случае не стану ограничивать вас в вашей жажде деятельности, в пределах разумного, конечно.

— Посмотрим, — я поднялась. Хотелось одновременно остаться и сбежать от этого разговора. — Для начала давайте разберемся с тем, что тут вообще происходит. Как-никак, я тоже замешала и как минимум хочу выжить.

Граф поднялся вслед за мной, но руку не отпустил.

— Меньше всего я хочу, чтобы вы из-за меня погибли. Я и так виноват в том, что вы оказались втянуты во все это, так что, пожалуйста, если со мной что-то случится, не вздумайте меня спасать.

Глава 33

По стеклу барабанил дождь, я уже битый час сидела за корреспонденцией, которой не было видно ни конца, ни края. Письма приходили каждый день большими пачками. Ехидные пассажи молодых и пожилых богатеев, в которых они пытались высмеять меня и мою затею, отправлялись в камин, однако среди писем находились и стихи, рассказы, даже эссе на самые разные темы. Их присылали женщины и спрашивали, годится ли такое для газеты.

На мой придирчивый взгляд, мало какие из дамских опусов стоило публиковать. Многие дамы писали грамотно, аккуратно, изящным слогом и красивым почерком, заворачивали свои послания мне в дорогие конверты, от которых пахло то розами, то сиренью, но ни у одной из них, разумеется, не было ни намека на технику. Лишь два или три рассказа, да еще одно эссе я отложила для следующих выпусков — их авторессы интуитивно нащупали правила публицистики и художественной литературы. Остальным же недоставало техники, и я подумывала о том, чтобы дать несколько лекций для женщин, помочь им облечь интересные и яркие мысли в достойную форму.

Глаза заслезились, и я отбросила карандаш, которым правила рассказ Эммы. Он действительно оказался неплох, и если она не забросит свое увлечение, то станет достойной писательницей. Свое эссе о целях и принципах новой газеты я закончила еще вчера, и сегодня утром почтальон увез его в город. Оно станет первой страницей из четырех, которые я запланировала.

Откинувшись на спинку стула, я закрыла глаза и провела ладонью по лицу. На тело тут же накатилась усталость, будто я мешки ворочала, а не весь день провела за письменным столом.

Прошло уже почти десять дней с того странного разговора, воспоминания о котором все еще смутно волновали душу. «Хотите ли вы остаться со мной?». Тогда я не могла ничего ответить, но сейчас чувствовала такое непривычное спокойствие и уют, что если бы над моей головой не висела угроза смерти, без раздумий согласилась бы на предложение графа.

Здесь время не неслось, сломя голову, а бежало ровной трусцой, в комфортном ритме. Дела не слишком меня утомляли, а Адриан не давал заскучать.

Побеседовать с демонессой, которая до сих пор оставалась где-то в подвалах, он мне так и не позволил. Разумеется, в одиночку я к ней идти опасалась, но под его защитой чувствовала бы себя более уверенно. Однако на все мои просьбы и уговоры граф неизменно качал головой и мягко намекал, что мне не стоит слишком уж углубляться в это дело. Когда я рассказала о встрече с Хеленой и Феоной, он задумчиво цокнул языком и посмотрел на меня едва ли не с восхищением. Мне казалось, что совсем скоро он сдастся и все-таки позволит мне поговорить с пленницей. А мне уж есть, о чем ее расспросить.