Любовники старой девы - Клари Ботонд

На наших глазах странная вычурная поза человека, скорчившегося на полу, преобразилась в естественную позу сидящей собаки. Вот только что это был человек, ему явно было больно, и вдруг на нас черными поблескивающими глазками глядела черная кудлатая собака. Она глядела прямо, затем приоткрыла пасть и слабо взвизгнула.

Невеста упала без чувств.

Собака залаяла заливисто и звонко, подбежала ко мне и тыкалась носом, потом вцепилась зубами в полу плаща и потянула меня вперед. Я перестал бояться и последовал за ней. Она отпустила меня и бежала, громко лая. За ней побежал я, за мной — еще люди.

Помню, как мы легко сбежали вниз по гористой улочке. Пересекли пустырь. Я увидел надгробия. Это было кладбище. Собака остановилась у могилы Дзало и залаяла настойчиво и злобно.

Все стояли вокруг, не зная, что делать. Наконец я понял.

— Надо разрыть могилу! — закричал я.

Удивительно, но никто ни слова не сказал о святотатстве. Уже нашли лопаты. Полетели в разные стороны земляные комья. Собака притихла и нервно виляла хвостом.

Мы спрыгнули в яму вдвоем — я и еще какой-то человек.

— Поднимайте гроб!

— Поднимайте!

Гроб укрепили на веревках и подняли. Открыли. Лицо, уже тронутое тлением, можно было узнать. Грегорио! Грегорио в могиле Дзало!

— Наш склеп! Теперь вскроем склеп! — я был очень возбужден. И, конечно, в склепе мы обнаружили труп Дзало.

Я оглянулся, отыскивая собаку. Ее не было! Тут я ощутил всю странность, весь ужас происходящего. На меня накатила дурнота, меня отвели домой.

Когда я пришел в себя, моя комната была ярко освещена теплыми лучами полуденного солнца. Но мне почудилось, что есть и еще один источник света. У моей постели на высоком резном стуле сидела печальная и серьезная Кларинда. На миг возникло ощущение, будто все происшедшее — смерть родителей, гибель брата, ужасные превращения — было всего лишь тяжелым сном. Но тотчас же я осознал, что не во сне все пережито, а наяву. Но появлению Кларинды я обрадовался необычайно.

— Кларинда! — я протянул руки.

Она наклонилась и бережно уложила меня в постель.

— Во всем можно обвинить меня, — задумчиво произнесла Кларинда.

— Кто посмеет обвинить тебя?!

— Но я всему причиной! И я все расскажу тебе. Я облегчу душу. Ты умен и поймешь меня, — она коротко вздохнула. — Однажды во время эпидемии я, проходя мимо полуразрушенного дома, услышала слабые стоны. Я поспешила войти. Должно быть, ветхая постройка служила пристанищем бродяг. Несколько трупов, одетых в лохмотья, лежали недвижно. Но один несчастный оказался жив. Он стонал и пытался приподняться. Я склонилась над ним. И узнала голубые глаза! Глубоко запавшие на старческом лице, они все же светились прежним светом. Голубоглазый старик! Тот, кто увез меня от отца! Тот, кто обещал научить меня какому-то странному занятию! Странно, но и он узнал меня! Во мне нынешней он узнал семилетнюю девочку! Он стонал, хватал меня за руку потной костистой рукой и шептал:

— Кларинда! Ты! Нашел!

Со мной была корзина, в которой еще оставались склянки с лекарством. Я дала старику лекарство, оставила ему свой теплый плащ, чтобы ночью ему не было холодно, и обещала вернуться на следующий день. Он едва выпустил мое запястье из своих цепких пальцев.

На следующий день я пришла к нему, накормила его, снова дала лекарство. Он начал поправляться. Теперь мы много говорили. Я узнала, чему же он собирался учить меня. И перед лицом этого необычайного знания та жизнь, которую я вела, показалась мне никчемной и пустой. Я поняла, что должна оставить Грегорио! Все оборачивалось против меня. Умерли ваши родители. Покидать возлюбленного в такое время, конечно, это был дурной поступок. Но я больше не могла! Грегорио спрашивал меня, что со мной, просил, делал какие-то предположения. Все это было мне докучно! Я ничего не хотела объяснять, не сказала Грегорио о своей встрече со стариком. Я хотела просто уйти! И я ушла. Не могу тебе сказать, где мы скрывались — старик и я. Я редко бывала в городе, среди людей. Но однажды на рынке услышала о будущей свадьбе Грегорио. Я решила взглянуть на невесту. Я увидела, как подходил к ее дому Грегорио. О боже! Я все поняла!

Вечером я прямо спросила старика:

— Вы владеете столь удивительным знанием, отчего же вы проявляете такую мелочность и злобность? Неужели вы боялись, что я оставлю вас и вернусь к несчастному Грегорио!

— Да, — сухо ответил он. — Боялся. И могу тебе сказать, почему боялся! Потому что ты сильна и свободна! Только такую тебя я могу учить! Но я не властен над тобой! Я легко могу потерять тебя!

— Вы употребили свое знание во зло! — сказала я.

— Но, в сущности, начало этому злу положила ты, когда покинула Грегорио!

На это я ничем не могла возразить!

— Старик — злой волшебник? — я подался вперед и не сводил глаз с этого милого печального лица нашей Кларинды.

— Нет, — ответила она. — Он владеет знанием. И даже можно сказать, что это простое знание, любой из нас, как мне кажется, мог бы овладеть этим знанием, если бы захотел. Самое трудное — научиться хотеть по-настоящему! Но, впрочем, я не хочу много говорить об этом. Лучше расскажу тебе, как же все произошло.

Старик боялся потерять меня. Он не знает, что еще может со мной случиться, кого я встречу, — над всем этим он не властен. И вот он решил устранить Грегорио, человека, к которому я могла бы вернуться, если бы мне пришла в голову такая фантазия. Но старик вовсе не желал просто убивать Грегорио. Старик — художник, умеющий воплощать свои знания в живую жизнь утонченно и изящно. И вот что он сделал.

Когда Грегорио свел дружбу с этим Дзало, старик тоже познакомился с Дзало. Конечно, он явился в дом Дзало не в своем подлинном облике.

— Значит, он все-таки колдун? Он умеет превращаться в кого захочет?

— Нет, он не превращается. Просто его желания настолько сильны, что он может внушить другим все, что угодно! Вначале я думала, что человек, способный на такое, должен быть величайшим злодеем или, наоборот, отличаться невиданным благородством. Но это вовсе не так! По сути своей старик — очень заурядный человек, и желания его — обычные желания мелочного человека. Но почему мы думаем, будто знания и таланты обязательно делают людей великими? Прекрасный флейтист или удивительный рисовальщик могут оставаться во всем, что не касается их талантов и знаний, грубыми, злыми, мелочными. То, что старик проделал с Грегорио и Дзало, напоминало то, что он когда-то проделал с моим отцом и любовником моей мачехи. И вот ирония судьбы! Одно время старик часто появлялся в порту в облике того горбуна, о котором я, помнишь, рассказывала. Для него это было просто развлечением. В ту ночь, когда я убила горбуна, старик случайно пришел в его облике, ничего не зная об убийстве. Старик заметил меня. Последний раз он видел меня маленькой девочкой, но он узнал меня. Я быстро ушла и он искал меня, не мог найти.