Отражение не меня. Искра - Марина Суржевская

— Я не знаю, — он смотрел с легким интересом.

Я вскинула голову.

— Немедленно расскажи мне, что происходит! И… и не трогай меня. Больше. Иначе…

— Иначе? — он усмехнулся.

— Не знаю еще, но я что-нибудь придумаю!

— Ужасная угроза, — он покачал головой. — А не трогать тебя оказалось труднее, чем я думал.

— Почему я стала… зверем?

Шариссар

Догнал ее почти сразу, но позволил порезвиться. Я еще помню эйфорию от свободы, когда зверь берет верх над разумом. Когда ты чувствуешь себя самым сильным существом на земле, диким хищником. Это так кружит голову, что новообратившиеся не хотят возвращаться в человеческое тело. И чем дольше остаются зверем, тем больше им и становятся. Поэтому в Оххароне обращение всегда происходит под присмотром наставников, зачастую возвращать обернувшихся приходится силой и болью.

Девчонка неслась через лес черной молнией, она оказалась действительно быстрой. Я бежал так, чтобы оставаться сбоку и чуть позади, не упуская ее из вида. Все же мне было любопытно. Ведь я никогда не видел женское воплощение зверя. В Оххароне обернуться способны лишь мужчины, форма зверя нужна нам, чтобы защищать границы и королеву. У женщин другое предназначение — развлекать и заботиться, рожать потомство и растить его. Им не нужна звериная форма. И потому Элею я рассматривал с интересом. Она была более гибкая, чем мужские особи, более изящная. Самочка, и это было заметно. В Оххароне ее порвали бы на части, вряд ли мужчины смогли бы сдержаться — она словно бегущий вызов и зверь внутри требует обладания, стоит только почувствовать ее запах. Инстинкт…

Она выскочила на кромку поля, чуть замедлилась, принюхиваясь, и рванула через высокую траву. Я — следом. Позволил ей еще побегать и прыгнул сверху, сжал зубами загривок. И выругался про себя, кажется, и меня увлекла эта игра…

Приказал ей обратиться, понимая, что мне самому нужно вернуться в человеческое тело. Она вернулась на удивление легко. В Оххароне молодых обратившихся приходится жечь каленным железом, заставляя сменить форму. Я боялся, что и девчонку придется как следует укусить, чтобы она вернулась. Но она просто послушалась и… сделала это. Лежала, хлопая глазами и хватая ртом воздух, а потом поднялась и начала задавать вопросы. Я прикинул, что можно ей рассказать. Вероятность, что именно она Отражение — девять песчинок из десяти, но остается еще одна. И это — кровь проклятых. Элея полукровка, насколько я знаю, так в Пятиземелье называют тех, в ком присутствует кровь детей тьмы. И она могла дать о себе знать именно таким способом.

Я гладил девчонке спину, раздумывая, что ей сказать. Точно — не правду. Но и не ложь. Кусочек правды, достаточный, чтобы она мне поверила и начала доверять. Она слишком юна и ее сердце еще верит во что-то лучшее, ждет чудес. Идеальная жертва. Пока надо добиться от девчонки доверия. После — любви.

Я провел ладонью по ее волосам, обнял, согревая и вслушиваясь в стук сердца. Оно стучало слишком быстро, выдавая ее волнение и испуг.

— Объясни, что произошло! — Ее сердце застучало еще быстрее, а девчонка вырвалась.

— Что ты знаешь о мире, в котором живешь, Элея? — мягко спросил я. Она посмотрела удивленно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, зачем тебя и других девушек привезли на риф?

Конечно, не знала. Нахмурилась, сцепила ладони.

— Я… нам сказали, что из нас готовят помощниц для хранительниц Искры.

— Вам соврали. Ты что-нибудь слышала об Отражении Света и Тьмы?

— Нет… Что это?

— Это одна из вас, — я смотрел на нее в упор, чтобы не пропустить эмоции, которые ее выдадут. Но на нежном личике отразилось лишь непонимание. Девчонка не знала о пророчестве. Я снял мундир и набросил ей на плечи. Меня не слишком занимало то, что она дрожит от утренней прохлады, меня беспокоила собственная реакция на ее тело, прикрытое лишь намокшей тканью. Я слишком жадно смотрел на нее, и это мешало мне думать. Поэтому и закрыл. Девчонка вспыхнула, залилась краской, а я скривился. Многоликий Мрак, все еще проще, чем я думал.

— Тебе надо вернуться, Элея, пока весь замок не проснулся. Ты ведь не хочешь, чтобы хранительницы увидели, как ты возвращаешься в таком виде?

— Ой, — она пискнула и плотнее запахнула на груди мой мундир, который доходил ей до колен. Поджала пальцы на босых ногах. Я отвернулся. — Но я даже не понимаю, куда идти! И, кажется… — она снова смутилась, — кажется, я убежала довольно далеко.

— Да. На двух ногах ты будешь идти до завтрашнего дня, — я усмехнулся. — Придется обратиться, Элея. Заодно и узнаешь, сможешь ли ты это повторить.

— Я не хочу! — испугалась она, но глаза сверкнули, предвкушающе. Я понимал ее. Звериная суть всегда манит к ней вернуться. — К тому же ты мне так и не ответил!

— Я расскажу тебе, Элея, но позже. Тебе надо вернуться. У тебя там сестра, не надо давать Светлым повод заподозрить тебя в чем-то… запрещенном.

Она вскинула голову и внимательно уставилась мне в лицо. Я даже удивился. Женщины так не смотрят, тем более, юные. Они всегда поглядывают чуть искоса, с полуулыбкой, заигрывая. Конечно, если не находятся в кандалах или в пыточной. Впрочем, даже там женщины пытаются использовать свои чары, не понимая, насколько это бесполезно со мной.

Элея смотрела в упор, нахмурившись и так внимательно, словно пыталась прочесть мои мысли. Если бы так смотрел мужчина, я счел бы это вызовом и скорее всего, он был бы уже мертв. Но ей я лишь ответил таким же внимательным взглядом. Девчонка снова смутилась, но глаз не отвела.

— Ты не любишь Светлых магов, так Шариссар? — резко спросила она.

— Не люблю? Я их терпеть не могу, — почти искренне ответил я, и девчонка улыбнулась.

— Как мне снова стать зверем?

Я шагнул к ней, потянул с ее плеч свой мундир. Кажется, я нашел отличный способ завоевать ее доверие. Только я не стану говорить, что не просто не жалую Светлых, а собираюсь их уничтожить. Всех до единого.

— Я помогу.

Она подняла голову, всматриваясь в мои глаза. Желтые, звериные, я сохранил частичное изменение, посчитав, что ей пока не стоит видеть синеву проклятых.

— Помоги, Шариссар.

Лиария

Королева кинула быстрый взгляд на бронзовую раму. Для всех эта рама была пустой, и сквозь нее было видно пульсирующее сердце Оххарона, каменную чашу и край площадки центральной башни. Но Лиария знала, что не все является тем, чем выглядит. И ее советники сейчас смотрят в другое зеркало, в овальном багровом зале и видят в стекле свою королеву. Они видят ее в сверкающем серебром платье, длинные белые волосы укрывают, словно плащ. Ее голову венчает корона из острых хрустальных граней, а на тонких белых руках свежая кровь тех, кто посмел перейти границу Оххарона.