Смертельные клятвы - Киа Кэррингтон-Рассел

с нее это макси-платье, она пошевелилась, но лишь слегка. Затем натянул одеяло, чтобы прикрыть ее потрясающее тело, и пошел в ванную. Когда вернулся, она снова была в отключке.

Я поцеловал ее в лоб и сказал, что вернусь.

Сейчас уже шесть утра, а я все еще не вернулся.

Вместо этого стою над мужчиной, который выглядит так, будто использовал слишком много геля для своих слишком растрепанных волос, и улыбается мне золотыми зубами.

Золотые зубы все еще в моде? Конечно, нет, в наши дни это выглядит так грубо и неэстетично.

— Ее мать сегодня наняла частного следователя, — говорит он. Его зовут Скользкий Джим, и он, может, и мерзкий ублюдок, но хорошо умеет находить информацию. Он запихивает в рот еще еды и бормочет — Она действует быстро.

— Кто был следователем? — спрашиваю я.

Он смеется, а затем одаривает меня дерьмовой ухмылкой, еда застревает в его золотых зубах.

— Я.

Закатываю глаза. Конечно, это он.

— И?

— Ну, она хочет, чтобы я раскопал на тебя компромат.

— По ее просьбе? Или по просьбе ее дочери?

— Она не сказала, — он пожимает плечами.

Интересно, но не удивительно. Мать Райи какое-то время промышляла в этом мире, и информация имела ценность. А может, она искренне заботится о своей дочери. Но я почему-то сомневаюсь в этом — знаю, что из себя представляет эта женщина. Может быть, она не понимает масштабов того, кем я являюсь на самом деле.

— Тогда дай ей немного грязи. Хочу посмотреть, что она сделает.

Его ложка останавливается, и он поднимает на меня глаза.

— Ты серьезно?

Сжимаю руки в кулаки. Обычно, когда кто-то лезет в мои личные дела, я его убиваю. Нет ничего хорошего в том, что кто-то лезет туда, куда не следует, и самое простое решение — убить, как я и делал всю прошлую неделю, имею в виду Торриси.

— Да, но ничего такого, что она могла бы использовать. Выдумывай, что хочешь. Но держи меня в курсе. Я хочу знать, что именно ты ей скажешь.

— Ты планируешь позволить ей дышать?

— Черт возьми, Джим, перестань задавать вопросы и просто сделай это, — выхожу из его ресторана и уходя хлопаю дверью. Доминик ждет меня, когда я в плохом настроении забираюсь в машину.

— Что все это значит? — спрашивает он, бросая сигарету на землю и затаптывая ее.

— Мать может стать проблемой.

— Не думаю, что Райя будет рада, если ты убьешь ее мать.

— Может быть.

— Не будет, — говорит Доминик и садится в машину.

Ну, черт, вот и провалилась эта идея.

Глава 30

Крю

Сижу напротив коллектора.

Точнее, напротив них обоих. Сестра, Аня Иванова, сидит за своим деревянным столом. Несколько охранников за ее спиной настороженно наблюдают за нами. У нее насыщенная фарфоровая кожа и густые, блестящие рыжие волосы. Ее брат, Александр, сидит справа от нее и пристально смотрит на нас, его рыжие волосы того же оттенка, что и у Ани. Оба выглядят молодо, но я предполагаю, что они примерно моего возраста. Равные партнеры с разными ролями. Еще одна семейная династия.

Доминик и Доусон стоят позади меня. Двоих других мужчин стоят снаружи.

— Я удивлена видеть вас здесь сегодня, мистер Монти, — говорит Аня. — Если я правильно поняла, вы живете в Нью-Йорке уже несколько лет, но никогда не проявляли интереса к… нашим мероприятиям. Почему сейчас? — ее улыбка вежлива, но глаза выдают, когда она блуждает взглядом по моему телу. Желание.

— Скоро я, можно сказать, вступлю в наследство. И хочу расширить свое влияние и бизнес здесь, в Нью-Йорке.

Она бросает боковой взгляд на брата.

— Уверена, вы знаете, что у нас много влиятельных семей, которые посещают подобные мероприятия и аукционы. Я надеюсь, что ваши намерения чисты.

Стараюсь не усмехнуться. Чисты? Какая ирония, учитывая, каким бизнесом они занимаются.

— Вы хотите сказать, что я не принадлежу к этим влиятельным семьям? — спрашиваю я.

— Напротив, — она улыбается. — Я просто надеюсь, что вы не отпугнете никого из моих покровителей.

— Вы можете понять, почему мы можем колебаться в вашем внезапном интересе, — наконец говорит Александр. И голос у него такой же сладкий, как у его сестры. Два человека, одинаково способные добиться своего.

С большинством.

Но я теряю терпение, и атмосфера в комнате меняется.

— Конечно, мы с радостью примем вас, — быстро говорит Аня. — Но новые члены часто предлагают что-то вроде пожертвования.

— Пожертвование?

Она взмахивает рукой.

— Два миллиона — это стандарт. Но я полагаю, что вы не из обычных. — на этот раз она наклоняется вперед, и в ее взгляде нет ничего, кроме злобы. — И, возможно… ужин.

— Когда ты в последний раз ужинала с мужчиной? — насмехается ее брат.

— Есть разные виды деликатесов, — она смотрит на меня сверху вниз, покусывая нижнюю губу.

— Я женат, — затыкаю ее.

Возможно, несколько недель назад я бы принял ее предложение, потому что почему бы и нет? Она, определенно, красивая и утонченная. Но она не Райя.

Аня поднимает бровь, глядя на мой пустой безымянный палец, но ничего об этом не говорит.

— А что вы будете предлагать на первом аукционе? Не считая вашего щедрого пожертвования, — спрашивает она с новой улыбкой.

Доусон откашливается.

— Это буду я.

— Так, так, так… — она откинулась назад, окинув его оценивающим взглядом. — Мистер Доусон во плоти. Что вы можете получить от участия в аукционе, когда ваши услуги уже продаются по высокой цене?

Он небрежно пожимает плечами.

— Возможно, смену обстановки. В конце концов, это ведь прелюдия, не так ли?

Озорная улыбка Ани расширяется.

— Должна признаться, я безмерно счастлива, что вы присоединитесь к нам в эту пятницу в полночь.

Она протягивает изящную черную карточку, на которой указан только адрес.

— Добро пожаловать на аукционы Ivanov.

Доминик наклоняется, берет карточку и убирает ее в карман.

Вскоре мы покидаем роскошный отель, и я смотрю на свой телефон.

От Райи нет ответа.

Черт возьми!

Ничего удивительного.

И все же ее упрямство вызывает на моих губах натянутую улыбку. Маленькая лисица.

— Возможно, мне тоже стоит попросить щедрое пожертвование, — говорит Доусон, стоя рядом со мной.

— Может, твои расценки слишком дешевы, и тебе стоит научиться просить больше.

Он усмехается.

— Ты уверен в этом? Как только это будет сделано, назад дороги нет, — с опаской добавляет Доминик.

У меня подрагивает челюсть, и я бросаю на него взгляд. С момента приезда в Нью-Йорк он неоднократно подвергал сомнению мои методы. Он не понимает, что нужно, чтобы навести порядок в этих домах, а это не что иное, как очередная чистка.