Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари - Гордон Макгил

де Карло тут же решил воспользоваться этими словами. Он раскрыл свой чемоданчик. И опять Кейт застонала про себя, заметив целую кипу каких-то документов.

— Вот доказательство. Почитайте.

Кейт неохотно взяла бумаги и разложила на столе. Это были копии свидетельств о рождении. Ее глаза расширились, когда она узнала несколько фамилий.

— Я раздобыл их в центральной нотариальной конторе, — объяснил де Карло.

Кейт недоуменно уставилась на него, и священник продолжал:

— Я, конечно, не могу взывать к вашей вере, но я взываю к вашей логике. Кому может прийти в голову уничтожать мальчиков, родившихся в определенное время? Не тому ли, кто пытается стереть с лица земли единственного нужного ему, ребенка?

Ее инстинкт вцепился в эти слова. Кейт была уверена, что все это — чепуха, но такого рода совпадения следовало проверять.

— А кто же Антихрист? — спросила Кейт.

— Американский посол. Дэмьен Торн.

Кейт ошарашенно взглянула на священника и тут же залилась смехом.

— Дэмьен, — сквозь хохот выдавила она, пытаясь взять себя в руки. Это было, конечно, верхом неприличия — рассмеяться в лицо человеку, особенно священнику. — Но я знаю Дэмьена, — в изнеможении произнесла она.

— Вы знаете мужчину, — парировал священник, — но не его душу.

Де Карло коснулся руки Кейт.

— Мисс Рейнолдс, — произнес он очень мягко и отчетливо, будто беседовал с ребенком. — Я человек религиозный, но не фанатик. А наша вера запрещает нам клеветать на человека… Если бы у меня была хоть капля сомнения в отношении Дэмьена Торна, моя вера приказала бы мне молчать.

Кейт заставила себя взглянуть священнику в глаза. Она посерьезнела, загипнотизированная его спокойной искренностью. Они оба так напряженно вдумывались в слова ДРУГ Друга, что не услышали, как Питер, на цыпочках прокравшись по коридору, притаился за дверью.

— Я наблюдаю за Торном вот уже двадцать семь лет, — продолжал де Карло. — С того момента, когда его отец переступил порог нашего монастыря и обратился к нам за помощью, не зная, как уничтожить Антихриста. На моих глазах Торн превратился во взрослого мужчину и смел со своего пути всех, кто пытался восстать против него.

Питер, напряженно вслушиваясь, отступил слегка в темноту коридора.

— Вы знаете Терна, как мужчину, мисс Рейнолдс. — Священник поднялся и достал из своего чемоданчика папку. — Я оставлю вам все наши сведения, но вы должны все это прочесть до конца и только потом составлять свое мнение. Когда вы дойдете до последней страницы, я умоляю вас связаться со мной по адресу… — И де Карло записал на папке адрес. — Сделайте это как можно быстрее и сообщите мне днем или ночью.

Кейт приняла из его рук папку и в упор посмотрела на священника.

— Я ничего не могу обещать вам, святой отец, — сказала она, — вот вы говорите, будто я знаю Дэмьена как мужчину и не знаю его душу. Но ведь я и собственную душу не ведаю, так как же я могу заглянуть в его?

— Господь подскажет вам это, — улыбнулся де Карло и почувствовал вдруг неизмеримое облегчение оттого, что скептицизм в Кейт изрядно поубавился. Он прищелкнул пальцами. Да, конечно, он совсем забыл об одной штуке, которая могла бы убедить эту женщину.

— Имеется знак, выделяющий Антихриста среди всех прочих. Вы найдете упоминание о нем в «Откровении Иоанна Богослова». А знак вы отыщете у Торна на затылке под волосами. Это клеймо дьявола: 666.

Де Карло пожал Кейт руку и пожелал спокойной ночи.

— Да поможет вам Бог! — вымолвил он и направился к двери.

Питер резко отпрянул от нее и бесшумно устремился в свою комнату.

Священник ушел, и Кейт, прихватив папку, поднялась к себе в спальню. В голове у нее царила полнейшая неразбериха, недоверие граничило со жгучим любопытством. Конечно, все до единого высказывания этого священника были безумными. Но она непременно прочтет все эти записи, только тогда она успокоится. Кейт забралась в постель и стала листать документы.

Ее взгляд наткнулся на газетную вырезку о назначении Торна президентом Совета по делам молодежи. Рядом, видимо, рукой священника, были сделаны несколько пометок. Когда Кейт мельком пробежала их глазами, на ум ей внезапно пришло интервью с Дэмьеном: он говорил, что стремится дать молодым людям большие полномочия в общественной жизни. В памяти вспыхнули страстность и красноречие, сопутствовавшие тогда его выступлению. Журналистка вспомнила древнее высказывание: «Отдайте мне мальчика, когда ему нет шести, и я завладею им навсегда».

Кейт вздрогнула, подумав вдруг об охоте, о Питере, о следам крови на его лице после «крещения».

В обширную документацию отец де Карло вложил и брошюру о «Торн Корпорейшн» со списком тех стран, кому эта корпорация оказывала помощь. На полях он добавил свой вывод: «Президент США к сорока годам».

Кейт попыталась разобраться в своих мыслях. Доверчивость — это, пожалуй, самый серьезный недостаток журналиста. Но и агрессивный скептицизм — не лучший стиль в этой области. Кейт припомнила своего первого шефа, однажды заявившего ей, что никакого труда не составляет бросить фразу, вроде «ну и чушь все это». Язвить или насмешничать, конечно же, неизмеримо проще.

Но ведь как раз в этом-то случае все и являлось чушью, разве нет? Полное безумие. Она страшно утомилась, а священник воспользовался ее усталостью и предложил ей эту… ерунду.

Дэмьен Торн — сын Сатаны. Абсурд, бред. Кейт повернулась на бок и мгновенно провалилась в сон, даже не раздевшись.

Она не слышала, как в спальню вошел Питер. Он взял в руки папку и впился глазами в оставленный священником адрес.

Глава семнадцатая

Симптомы были налицо. Харвей Дин понимал, что ему грозит опасность превратиться в бросовую, ненужную вещь. Он боялся теперь просыпаться по утрам и идти на работу. Он чувствовал себя в присутствии Дэмьена на грани срыва. Дин попытался найти хоть какой-нибудь выход, но ничего путного не придумал. От этого никуда не уйти. Он вынужден помалкивать и надеяться на лучшее. Его будущее было в чужих руках, да и счастью своему он не был хозяином.

Вся чудовищность ситуации заключалась в том, что Дин внезапно обнаружил в себе страстную отцовскую любовь. Он был без ума от своего сынишки. Дин обожал в нем все, начиная с крошечных ноготков на пальчиках до торчащих на голове волосиков. Он любил малыша сильнее, чем Барбару и Дэмьена вместе взятых. Однако, вздумай он удрать с ребенком хоть на край света, его все равно нашли бы. Его бегство сочли бы за неверность, а худшего преступления в глазах Торна не существовало. Кроме того, сюда тут же приплюсовали бы и его участие в