Застывший Бог - Лев Соколов

Инструктор заметил приближение дядьки Феди, который топал впереди меня, и повернулся к нему как подсолнух к солнцу.

- Смирно! - Гаркнул один из "камышовых", и задницы сидящих начали отрываться от скамеек.

- Вольно, - отмахнул рукой дядька Федя.

Задницы дружно хлопнули обратно на доски.

- Тарищ палковник, - забубнил скороговоркой инструктор, - провожу начальное занятие по теме...

Дядька показал рукой что он все вкурил, и тем прервал словоизвержение.

- Капитан Ухмылкин, - дядька Федя широким жестом махнул на меня. - Я привел вам нового курсанта. Он пройдет у вас курс с этой группой, на общих основаниях.

В сидящих рядах камышовых возник смутный шум. Инструктор, поименованный капитаном Ухмылкиным посмотрел на меня.

- Товарищ полковник, это же... ребенок?

- Кто вам сказал, что это ребенок, товарищ капитан? - Любезно поинтересовался дядя Федя. - Это солдат! Только очень маленького роста. Возможно, он просто биоробот, специально замаскированный под ребенка. Можете считать его боевым гомункулом*, выведенным в пробирках секретной военной лаборатории.

- Есть считать боевым гомункулом! - Покладисто согласился капитан Ухмылкин.

{прим. Гомункулюс (лат) - человечек. Такое название средневековый алхимик Парацельс дал якобы выращенному им в пробирке искусственному человечку. Про ингредиенты из которых он его делал, в приличном обществе лучше не рассказывать. }*

Среди камышовых курсантов кто-то заржал. Дядя Федя тяжело, как орудийную башню повернул на звук свою голову и уставился туда двумя дулами пустых глаз. Смех тут же прервался.

- Кому-то смешно? - Осведомился дядя Федя. - В Африке, Мазендаране и западной Центроине, вот такие вот дети со старыми Калашниковыми, нас дырявили не хуже больших лбов. Запомните, когда человек может поднять автомат и нажать на спуск, - он уже не ребенок. Он мишень.

Дядя Федя снова повернулся к Ухмылкину, и понизил голос.

- Удели парню особое внимание. Я хочу чтоб ты прогнал его через полевой курс, скоротечный огневой контакт в городских условиях, и рукопашный бой, с применением огнестрельного оружия в качестве подручных средств. Он из наших.

- Ага. - кивнул Ухмылкин. - А... почему он здесь, а не с другими?

- Обстоятельства. Считай, личная просьбой уважаемых людей. Уважишь?

- Сделаю.

- Надрючь его, чтоб он писюн комару на лету мог отстрелить.

- Ну уж... А задатки-то есть?

- Есть, он не чистый лист. Его серьезные люди тренировали. Но нужен полигон и движка.

- Посмотрим, чего они там натренировали. Ты же знаешь, Авдеич, - я как раз чистый лист люблю, мне за другими перерисовывать сложнее.

- Говорю же, серьезные люди. Сам увидишь.

- Ладно, сделаю.

- Добро, - кивнул дядька Федя. - график с ним после занятий обсудишь сам. Его сюда издалека возят. - дядька Федя перестал шептать. - Продолжайте занятия, товарищ капитан.

- Есть продолжать! - Гаркнул Ухмылкин.

Дядька Федя величественно развернулся и поплыл восвояси. Я остался стоять рядом с Ухмылкиным.

- Курсант Гомункулус, - хмуро сказал мне капитан Ухмылкин. - Займите место с другими курсантами.

- Есть занять место! - гавкнул я.

И побежал к скамье.

***

Раздался тук в дверь, и я оторвался от книги.

- Можно? - Спросил дед. - Он всегда стучал, и всегда спрашивал. Как он говорил, у каждого должно быть свое ощущение личного пространства...

- Ага, - сказал я.

- Что читаешь? - Спросил дед, подойдя к моему столу.

- "Мифы древней Греции", - показал я ему обложку.

- М-мм... И как оно?

- Банда извращенцев какая-то. - Вздохнул я. - Что боги, что герои. Убивают, насилуют. Кровосмесительствуют...

- Ну, - развел руки дед, - какое время, такие и боги с героями. - Нельзя это мерить современной меркой.

- Да я понимаю...

- Знаешь, - дед присел на мою кровать. - У древних греков было два бога специализировавшихся на войне.

- Ага, - кивнул я. - Арес и Афина.

- Верно, - подтвердил дед. Бога звали Арес, и он считался богом войны бездумно-кровавой, напрасно-жестокой. Это был бог-садист. И была вторая богиня - Афина. Она вроде как считалась покровительницей войны разумной, справедливой, правильно-честной. Да... У Афины было две очень красивых старинных эпиклессы, то есть характерных прозвища. "Паллада", и "Эгидоносящая".

- Точно, - я похлопал по обложке. - Постоянно здесь её так называют.

- Знаешь за что она эти прозвища получила? - Спросил дед.

- Нет. А за что?

- Прозвище Паллада она получила за то, что убила великана Палласа, срезала с его него кожу, и натянула ту на свой щит. А эгис - так назывался панцирь Афины из козлиной кожи, на который она прицепила срезанное лицо медузы Горгоны. Так вот и ходила справедливая и разумная богиня - в коже поверженных врагов.

- Ничего себе, - справедливая богиня, - фыркнул я. - Маньячка какая-то. Если она считалась разумной, то каким же должен был быть садист-Арес?

- Не знаю, Мишка... - Развел руками дед. - Наверно можно придумать и что-то похуже, чем сдирать с врага кожу. Может Арес смог. Но скорее всего, у Афины - в исторической перспективе просто оказались лучше "пи-ар менеджеры". А я рассказал тебе эту байку, чтоб ты запомнил: - не бывает умеренной и разумной войны. На войне люди превращаются в чудовищ. Человечность выгорает, остается только оболочка. И делают эти ходячие оболочки такое... о чем лучше и не знать.

Я задумался.

- Дед. Ведь эта, Медуза. Она была была чудовищем, - сказал я. - Я уже прочел миф о Персее.

- Кто знает кем она была? Мы теперь воспринимаем слово медуза как символ чудовища, - так нам о ней рассказали. Но ведь слово - правильнее оно звучит как медуса - это означает "находящаяся между".

- Я помню, помню! Греческое меса, и наше русское межа. Медуса - междуя, межданка!..

- Именно. Молодец внук. У наших дальних предков мир делился не на четыре, а на пять частей. Север, Юг, Запад, Восток - и еще одна - находящаяся между четырьмя. В этой серединной части, - в центре известного мира - жили повелители наших предков - царь и царица. Они и носили титул "находящихся между". То есть Мидас и Медуса. О Мидасе легенды донесли о нас только то, что он выпрашивал у богов разную фигню, и в результате у него выросли ослиные уши.

- Лох ушастый.

- Ну примерно так, да. А о Медусе, что она была чудищем с живыми змеями вместо волос. Правдоподобно?

- Не очень... - Признался я. - А сама Медуса чего о себе рассказывала?

- Так, ничего. Ей же голову отрубили.

- Уум, действительно...

- Обвини врага во всех смертных грехах, ославь его чудовищем, отруби ему голову, - и люди в веках воспоют твое благородство.

- Хороший пи-ар. - Криво улыбнулся я.

- Важная составляющая любой публичной военной акции. Запомни это Мишка.