Чудовищная сделка (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa"

- Не задумывайся над этим, - посоветовала вторая.

- Но как? Почтенная Элеонора ранним утром повела постороннего в грот, - я видела! - а потом упорно отнекивалась…

- Найрити, - поправила ее наша соседка. - У нас больше нет имен, забыла? И если тебя что-то беспокоит, то сходи к матушке. Старшая сестра развеет все твои страхи и опасения, а также примет меры, если кто-то нарушает правила.

С невысказанным недовольством покосившись в мою сторону, она легла в кровать и отвернулась к стене. Первая же не стала развивать затронутую тему. Заплела косу, задула свечу и тоже отправилась спать.

Было заметно, что меня они остерегались и даже опасались. Если не завидовали! Одни добивались знака благословения долгими молитвами, тратя больше года в храме, а я его получила сразу. Нет, в лицо никто ничего не высказывал, однако я чувствовала особое отношение. Найри ко мне были строже. Найрити не заводили со мной диалог.

Однако я не обращала на это внимания и просто следовала указаниям, привыкала, жила…

- Снова он, - волнение следующим вечером, от той же девушки. - Смотрит!

Я повернулась к окну, но никого не заметила. Оставшуюся часть молитвы потратила на то, чтобы угомонить взбудораженное сознание, успокоиться, отдаться процессу. Не получалось. Наверное, поэтому потом долго не могла уснуть, прикасалась к скромному украшению на толстой нити, подаренному настоятельницей накануне. Когда стало невмоготу, споро надела платье и вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.

Не появилось страха. Меня не волновал тот наблюдатель. Однако ощущалась настороженность, непонимание, любопытство… Даже если это Вольтер, он не в состоянии ничего мне сделать. Я свободна. От его, от метки, от сделки.

За моей спиной тихо скрипнула дверь, закрываясь. Я запрокинула голову, втянула побольше воздуха и вдруг различила приглушенные голоса. Двинулась вдоль стены. Добралась до угла здания и побежала к храму.

- Гриан, не сегодня, - настойчивый шепот.

- Почему?

- Ты ведь просил, чтобы нейтрализовали его…

Разговор стал значительно тише. Я прислушалась, стараясь не дышать. Воровато оглядевшись, прижалась к каменной кладке и двинулась вперед, как вдруг почувствовала движение воздуха и широкую ладонь, зажавшую мне рот.

Ночной незнакомец дернул меня назад. Сковал кольцом рук и вдруг прижал к неровной стене. Но едва я собралась укусить и вырваться на свободу, как уловила знакомый запах и услышала:

- Это я, Ши, не кричи.

Глава 20

Где найти силы для сопротивления? Я зачарованно смотрела на мужчину, который без предварительных объяснений, отчасти нагло и безрассудно, вел меня мудреными путями. Что оставалось, как просто следовать за ним? Через скрытую за высоким кустарником калитку. По узкой лесной тропе. Сквозь заросли колючих роз и затем по улицам города.

Лен крепко держал меня за руку, словно боялся потерять. Первое время оглядывался. Пригибался, заставляя следовать его примеру. А едва мы выбрались на широкую мостовую, выпрямился и пошел быстрее.

- Ши, - прошептал он мне в губы, когда позади остались скрипучие ступени таверны, а моя спина оказалась прижата к двери. - Что с тобой сделали? Тебя опоили, чем-то пригрозили, выменяли служение Лиане на мое восстановление? Заставили?

Короткий поцелуй. Миг молчания. Удушливая и несвоевременная волна острого желания, накрывшая меня безжалостной лавиной.

Я подалась к мужчине. Поддавшись порыву, скользнула ладонями по плечам, обвила шею, прильнула к груди. Глаза в глаза. Тяжелое дыхание. Бешеный стук сердца, не мой - его.

Стоит ли задумываться над поступками? Надо ли сейчас останавливать себя, следует ли напоминать нам обоим о невозможности этой ночи, не лучше ли сразу открыть все карты и рассказать правду? Я улыбнулась. Поддалась минутной слабости и решила хотя бы в последний раз позволить себе безумство перед тем, как окончательно окунусь в жизнь, посвященную Лиане. Думаю, Матерь простит. Я встану на колени и день за днем буду просить прощения за свой проступок. Но не сейчас - потом. Позже, когда вернусь. Завтра!

- Лен, - шепот, со свистом сорвавшийся с губ.

Его пальцы, поправившие вылезшие из косы пряди волос. Блуждающий по моему лицу изучающий взгляд. Напряжение в мышцах, будто Ходжес еще ждал подвоха, а потому не терял бдительности и держался чуть отстраненно, с толикой подозрения и крупицей неверия.

- Ши, поговорим?

Я отрицательно покачала головой и встала на носочки, хотя была с ним почти одного роста. Остановилась у поджатых губ. Осторожно коснулась его кончика носа.

Не знаю, что мною двигало. Обычное желание близости? Переживание за его жизнь? Изматывающее волнение нескольких дней, когда я оставалась в неведении и убеждала себя, что с Леном все в порядке? Или пережитые неприятности в лесу, до конца не разрушившие между нами стену, но сотворившие в ней широкий проход?

Его признание. Заверение, что не знал. Скользнувшее в несвоевременном разговоре обвинение моего отца. Предшествующее всему этому раздражение и упрек в мою сторону, еще там, возле костра...

Я ведь в последние дни много размышляла. Когда молилась, занималась уборкой вместе с остальными найрити или выслушивала нотации старшей сестры. Предавалась воспоминаниям. Жила по ночам в своих кошмарах, а утром снова и снова думала о Лене.

Не знаю, до каких издевательств опустился бы Вольтер, не появись вовремя мой бывший жених. Возможно, сейчас я была бы сломлена и валялась в каком-нибудь загоне для животных. Снова и снова проживала бы очередные унижения. Ощущала бы себя грязной. Да, держалась бы из упрямства, язвила, старалась бы унизить Солби и уколоть, но не была бы свободной. Не вдыхала бы воздух полной грудью. Не имела бы возможности выбирать. Не почувствовала бы вкус другой жизни и ни за что не выбрала бы себе участь служительницы давно забытой всеми богини.

И стоит за это поблагодарить Лена. Сколько ни злись, ни таи в себе обиду, ни считай его причиной поломанной жизни, но придется признать очевидное. Он спас. Протянул руку, вытащил из болота, избавил от клейма раба.

Но к чему сейчас слова? Я прижалась к губам мужчины. Почувствовала внутренний трепет, а затем на короткое, будто вспышка молнии, мгновение вспомнила о командире из лагеря и его посягательствах на мое тело. Однако сразу же забыла об этом. Мысли просто оборвались и потухли в темноте сознания, потому что в памяти жили и другие моменты.

Мой первый раз.

Та лунная ночь. Тишина чужой комнаты. Мягкость перины и мое безумное увлечение им - еще совсем молодым мужчиной, который покорил за считанные минуты своей наглостью, а за следующие встречи лишь усилил впечатление.

Беспокойство по поводу нашей спешки. Заверения, что он будет ласков. Медленно скользящие по моим рукам ладони. Страх. Стойкое решение довести все до конца и попробовать запретный плод. Сделать что-то грязное, непристойное, осудительное - пойти против заложенных в голову устоев и хотя бы так проявить свой бунтарский дух. Его поцелуи. Трепетные, мягкие. Сухость во рту, едва платье скользнуло вниз. Вспыхнувшие жаром щеки, намерение немедленно все прекратить, желание прикрыться и… уже ворчливое любопытство. Что дальше? Как это происходит? Что нужно делать?

Помнится, я остановила Лена. Подняла глаза к потолку, с трудом справилась с волнением и положила подрагивающие пальцы на его грудь. Попросила не спешить. Зачерпнула горсть смелости, сама потянулась к завязкам на его рубашке и, постепенно усмиряя сбившееся дыхание, начала медленно раздевать его.

Была стыдливость. Краска, уверена, заливала меня с головы до пят. Но я ведь решила, уже сделала шаг и отступать не имела права. А потому собиралась в полной мере пропитаться моментом… Необычным, волнительным, интересным.

Это оказался восхитительный опыт. И я ни разу не пожалела о нем, даже когда Лен бросил меня у алтаря, передав записку, а потом проигнорировал в военном лагере. Да, я старалась не вспоминать. Но если погружалась мыслями в этот волшебный момент, всегда делала это с томной улыбкой, не позволив себе забыть ни малейшей детали.