Онкология любви. Драма женственности - Ольга Ушакова

– Я хочу жениться на тебе! – заявил Шаповалов.

– А ты разве не женат? – поинтересовалась я насмешливо.

– Нет, не женат, – ответил он, но как-то неуверенно.

– В командировке все холостые, – сказала я и подумала: наглостью не взял, так решил обманом, но лучше не перечить, я измотана.

– Как же собрался жениться, если меня не знаешь?

– Все, что мне надо, я вижу! – ответил он убедительно.

– Но я тебя совсем не знаю, нельзя одним махом решать жизнь.

– А вот и будем знакомиться, – сказал он и лег рядом. Неужели опять будет домогаться, надо как-то потянуть, скоро светает.

– Тебя можно просто поцеловать?

Я решила не перечить, но он впился в губы так, что я едва не задохнулась, из глубины поднималась тошнота, казалось, он хочет сожрать меня. Я вся напряглась, сжалась и уткнулась лицом в подушку, готовясь к отражению грубой силы, ничего ты от меня не получишь, нахал! Однако он изменил тактику и заскользил губами по затылку, плечам, спине. Навязчивый гад, думала я, видит, что противен, но продолжает настаивать, а держать напряжение невозможно, скоро лопну, я отпустила мышцы и расслабилась. Как вдруг в один момент поймала себя на мысли: получаю удовольствие и хочу продолжения ласк. Но в мозгу что-то щелкнуло и закричало: опасность, я вывернулась и вскочила с койки.

– Не глупи, мы же все решили, – сказал он миролюбиво.

– Это ты решил, но не я.

– Я серьезно хочу жениться.

Я промолчала, а он, повышая голос, раздраженно повторил:

– Хочу на тебе жениться!

– Как только увидел, сразу захотел? – усмехнулась я, и вдруг до сознания дошло: ему надо одержать победу. В кафе мог бы снять бабу, только ему надо сломить именно меня!

– Да! Как только тебя увидел! – воскликнул он.

– Но ты прекрасно видел, что мне не понравился.

– Неужели я тебе совсем не нравлюсь? – он произнес так жалобно, что во мне всколыхнулась надежда, по-человечески заговорил, может, оставит в покое?

– Я совсем не знаю тебя, – ответила я спокойно, – давай встретимся завтра, я очень устала.

– Зачем же терять время?

Я не знала, что ответить, все аргументы были исчерпаны, а он принял молчание за согласие и вновь принялся целовать, но уже мягко и проникновенно. Отвращение спало, но осталась неприязнь и ощущение мягкого насилия. Я позволяю целовать и теряю уважение к себе, мне приходится прогибаться, но я обессилена. Он противен, но он намного сильнее, он может скрутить меня и изнасиловать. Вдруг в глаза бросилось кольцо на пальце.

– Так ты женат! – сказала я радостно, наивно полагая, что он отступится.

– Нет, кольцо на левой руке, – возразил он горячо.

– Долго ли переодеть?

– Это кольцо родовое, я дворянин, мне надели его в восемнадцать лет, и оно не снимается.

– Так ты по своему дворянскому происхождению наглец? – усмехнулась я.

– Я не наглец, просто ты мне очень понравилась.

– И ты намерен завоевать любовь, сломив меня?

– Ты не знаешь меня, я очень нежный и сильный.

И он вновь принялся брать меня нежным приступом. Как выдержать этот натиск, просто пытка какая-то, думала я, осталось немного продержаться, уже свело, пусть обнимает, черт с ним, бороться нет сил. И тут на ум пришла мысль, которая залетела мне после разрыва с Женькой, отдаться первому встречному. Сегодня вновь убедилась: любовь – это мираж. Не к чему изводиться ожиданиями, разочаровываться, надо просто начинать жить с мужчиной, как все, как большинство. Конечно, это не мой идеал, и даже не нравится, к тому же наглый. Но, похоже, я очень понравилась, может, не стоит его отталкивать, а стоит лучше приглядеться? Видать, настойчивый, упорный, карьеру сделал, и сам не урод, даже симпатичный. Может, взять и согласиться назло Жанету и выйти за него, если не врет, конечно? Раз Жанет отказался, может, согласиться? Но только не к душе он, нет ему доверия, подленький, гаденький какой-то.

Ласкает ничего, даже приятно, если закрыть глаза и представить другого, например, Жанета, какое счастье можно испытать должно быть… Вдруг в один момент нутро настойчиво заныло, из глубины поднялось неведомое желание и стало разъедать мозг: хочу! Не знаю чего, но хочу! Так, может, стать женщиной? Последовать совету: если тебя насилуют, расслабься и получи удовольствие.

Нет, если уж отдаваться, то достойному и по влечению, чтобы остались хорошие воспоминания, возмутился разум. Он просто возбудил, и даже не меня, а мое тело – душа отторгает его! Тело у него красивое, но оно вызывает неприязнь: прет, как танк, но ему меня не подмять. Это спортивный азарт – взять меня любой ценой, и если я уступлю, то позволю себя подмять. Мое желание сиюминутно, оно даже не мое, а навязанное грубым мужиком, но как он мог распалить желание? Вовсе не его хочу, а какого-то непонятного насыщения. Страх, гадливость и животный зов смешались и затрясли тело. Непостижимо, как я могу желать эту скотину, какой же дьявол внутри?! И я заорала:

– Скотина! Отпусти!

– Тише, – приказал он, – нас слышат.

Так вот чего он боится, вот его слабое место, обрадовалась и вдруг поняла, он сильнее физически, но не духовно, правда за мной. Эта мысль придала сил.

– И пусть слышат! Пусть узнают, кто ты есть на самом деле, и буду орать, отпусти меня!

Он зажал рот губами, навалился сбитым телом и сжал в тиски. Пронзил ужас, но сработал инстинкт самосохранения, и я со всей силы впилась зубами в его железное плечо, он застонал, отпустил и простонал:

– Ты что?

Он повернул голову, рассматривая рану, а я вскочила.

– Как я теперь покажусь, полюбуйся, что ты сделала! – он показал красный отпечаток от зубов. – Ну, измотала же ты меня! – бросил он гневно и бухнулся на раскладушку.

Я облегченно вздохнула, кажется, отстал. Целую минуту я дышала полной грудью, наслаждаясь и переваривая происшедшее: ну и подлец, оказывается, я его насиловала, я довела до исступления. И вновь забила тревога: а вдруг начнет мстить? Я больше не выдержу борьбы, меня трясет от слабости, от оскорбления, я подумала, что хорошо бы пустить слезу, может, сжалится. Однако слез не было, внутри все пересохло, и я взмолилась:

– Оставь меня, Христа ради, не порти жизнь, если я тебе хоть немного нравлюсь – оставь!

– Оставить говоришь? – переспросил он раздраженно. – А может, пригласить Жанета?

Жанет, радостно отозвалось во мне, неужели мы расстались всего несколько часов? Я так измучена, что забыла, как и почему здесь оказалась, а Жанет остался где-то в другом пространстве и времени. Хочу его увидеть, рвалось из груди, одним взглядом бы успокоил. На языке вертелось «хочу-хочу», но интуиция предупреждала: провоцирует.

– А он парень завидный – джигит! Так, может, позвать, что молчишь?

Хочу, но меж нами пропасть, все погибло, на теле липкие отпечатки гадины, я чувствую себя испоганенной и виноватой, да придется оправдываться, доказывать, что не шалава, я не хочу ничего доказывать, это оскорбительно.

– Я заметил, он тебе понравился…

Мне так хотелось бросить ему в рожу: да что ты мог заметить, грязная скотина? Но разум остановил, не надо злить. Я хочу его видеть, но это опасно, подлостью пахнет.

– А хочешь, приведу двоих, и тебя изнасилуют?

Ну и тренер сборной, на преступление намекает, еще и запугивает. А я хотела слезами его разжалобить!

– Зови, если хочешь за решетку, мой папа – прокурор! Закачу такой скандал, что тебя с работы попрут раньше суда! – Я выпалила это таким уверенным тоном, что сама поверила во всемогущего папу. Выражение бесстыдной уверенности мгновенно сменилось растерянностью. Вот как надо действовать с хамами, обрадовалась я, почему раньше не сообразила?! Вскоре я услышала сонный храп и перекрестилась: «Слава Богу, кошмар позади, можно отдохнуть». Однако нервное перевозбуждение не давало заснуть. Я выбралась на террасу через окно и увидела идущую с нее на улицу лестницу, во мне разлилось сожаление, как же я не догадалась выглянуть в окно, ведь можно было сбежать. И почему я пошла в эту комнату, почему подчинилась чужой воле, почему не проявила смелость, ведь сразу чувствовала подвод? Да, чувствовала, только до конца не верила, что тренер может быть распутником.

Может, попробовать отыскать Жанета, подумала я, но внутри заскрипела обида: он сдал меня, бежать немедленно! Я вернулась в комнату и объявила, что уезжаю. Шаповалов не ответил, его лицо выражало безразличие. Я молча усмехнулась, обломал зубки, и весело подзадорила:

– Так что – женимся или нет?

– Ну да… – ответил он как-то неуверенно.

– Или уже передумал? – съязвила я и заметила, что он избегает смотреть в глаза.

– Завтра приеду и перевезу тебя, сейчас надо ехать на тренировку, – ответил он уклончиво.

Интересно, как бы он вел себя, если бы я уступила? И что-то внутри подсказало: да точно так же косил бы глазами и не знал, как от меня отделаться. Вот бы вывести его на чистую воду, только как? Я взяла сумочку со стола, и вдруг в глаза бросился листочек бумаги – телеграмма с подписью «Наташа».