Испорченный... - Екатерина Юдина

и приблизилась. Афродита застыла. Кажется, даже не шевелилась. Лишь ее ладони поднялись и сжали мою кофту на плечах. — Вот так. Молодец. Там на людях ты можешь показывать то, как ненавидишь меня, но тут мы только вдвоем. Тут это незачем.

— Больной ублюдок, — прошептала она, казалось, собираясь отстраниться, но почему-то не делала этого, а я, опять положив ладонь ей на ногу, скользнула выше, пробираясь под юбку. Девушка задрожала, а я приблизилась к ней, практически касаясь своими губами ее.

— Можно я тебя возьму?

— Не спрашивай о таком, — она стиснула зубы, но больше я не ощущала в ней сопротивления.

— Сними платье. Хочу посмотреть на тебя.

Афродита помедлила, но когда я расстегнула первую пуговицу на ее платье, она сама начала расстегивать остальные. Делала это быстро. Так, словно окончательно срывалась.

Когда она скинула верх платья, я сжала ладонь на ее груди. Второй рукой достала телефон и сделала фотографию. Я этого даже не скрывала, но Афродита была так занята застежкой своего лифчика, что совсем не заметила этого.

Я сделала еще несколько фотографий. Афродила как раз пыталась пробраться пальцами под мою кофту, но я убрала ее руки. Сбросила с себя девушку, после чего поднялась на ноги и пошла к двери.

Сразу Афродита явно была шокирована, но уже вскоре я услышала в свою сторону миллион проклятий. Она даже бросила в меня вазой, но промахнулась. Плевать. Я даже не оборачивалась. Просто вышла за дверь. Я терпеть не могла алкоголь, но сейчас мне даже хотелось выпить. Все же лапать девушку для меня являлось полнейшей дикостью.

Спускаясь по лестнице, написала сообщение Помпею:

«Я слышал, что ты меня ищешь. Я у твоей сестры. Трахаю ее»

После этого я скинула Помпею фотографии.

Спустившись по лестнице, я пошла по тротуару, слыша, что телефон в моем кармане мгновенно «ожил», а доставая его, я увидела на экране «Помпей».

Я нажала на зеленый значок и поднесла динамик к уху.

— Мелкий уебок, — я еще никогда в жизни не слышала в голосе Помпея столько злости, ярости и желания убить. Словно внутри него разгорался ад. — Я оторву тебе член и засуну его в твою глотку.

— Не оторвешь, — я пошла через дорогу, лишь ненадолго замедляясь, чтобы пропустить машину. — Конечно, спасибо за внимание к моему члену, но твоя сестра уже достаточно много ему его уделила.

Я услышала, как Помпей выдохнул. Словно сдерживал ту ярость, которая уже давно выходила за пределы любого контроля.

Послышался грохот. Альфа явно что-то разгромил. Будто бы стол швырнул об стену.

— Я не буду спрашивать, где ты, сука. Я тебя найду. Уже скоро.

— Громкие слова, — я фыркнула. — Ты перешел через все границы, Помпей. Тронул меня, но, главное, мою стаю. В ответ я трону тебя. Ты забыл кое-что очень важное, я слишком хорошо знаю тебя и могу прикоснуться к тебе так, что это будет действительно больно.

— Скажешь мне это в тот момент, когда я буду ломать тебе кости.

— Пожалуйста, сделай одолжение и просто сдохни. Так, чтобы тебя больше не было. Мне жаль, что я столько лет потратил на то, чтобы быть рядом с тобой. Вавилон куда круче.

Некоторое время было молчание, которое прервалось одной короткой, но жуткой фразой Помпея:

— Мы скоро увидимся.

После этого он отключил звонок. Судя по всему, разговоры со мной закончились.

Глава 21. Увидеть

Лучше бы он больше никогда не видел Звереныша. Не слышал, не выходил из себя от его глупых фраз, слишком бунтарского характера и чрезмерно дерзкой для такого, как он, улыбкой.

Помпей терпеть не мог их первую гребанную встречу. Лучше бы и ее не было, но спустя восемь лет в такую же промозглую осень их пути разошлись так же легко, как и пересеклись когда-то.

Он вышвырнул Звереныша из своего дома, разорвав почти все связи, но чертов мальчишка так и не ушел с улиц Помпея. Иногда он видел его рядом с убежищем стаи. Звереныш смотрел на него так, словно ждал, когда Помпей сам к нему подойдет, но этого не случалось, поэтому в один из дней Нуб не выдержал первым.

— Какого черта ты это делаешь? — Нуб пошел к Помпею стоило альфе выйти из машины. — Что я, черт побери, тебе сделал, что ты превратил меня в пустое место? Ты же не просто прогнал меня из стаи. Меня теперь даже на порог убежища не пускают. Со мной не разговаривают, так, словно меня больше не существует. Я для тебя что, наскучившая игрушка?

Какая же чушь лилась из этого рта. Помпей положил ключи от машины в карман толстовки и пошел к воротам, а Нуб, резко развернувшись, последовал за ним.

— Делаешь вид, что меня нет? Как жаль, что я по-прежнему способен дышать, говорить с тобой и раздражать тебя. Ты бы наверняка хотел щелкнуть пальцами и сделать так, чтобы я действительно исчез. Просто стереть меня.

Каждое слово, летевшее в спину Помпея, было пропитано острой обидой и ядом. Но даже если Нуб захлебывался сейчас в нем, он все равно продолжал:

— Слово “брат” для тебя — пустой звук, да? Черт, да ты меня хоть слушаешь, или я в пустоту унижаюсь? Посмотри на меня, черт побери! Хоть раз обернись и посмотри! Ублюдочный Э…

Помпей обернулся и сжал ладонь на шее мальчишки. Сильно. Перекрывая ему доступ к кислороду.

Альфа понимал, что Нуб собирался сделать.

Он почти произнес настоящее имя Помпея.

Альфа понятия не имел откуда Звереныш его узнал. Ему было известно о том, что Нуб какое-то время бегал по всем этажам убежища и у всех спрашивал о том, как на самом деле звали Помпея. Делал это с ненормальной одержимостью.

Помпею было плевать на нечто подобное. Но так продолжалось лишь до тех пор, пока Звереныш, ворвавшись в кабинет альфы, светясь от счастья, не произнес его имя. Довольно. Громко и уверенно.

А внутри Помпея что-то вскипело. Словно мелкий Звереныш, произнося его имя, весь мир перевернул с ног на голову. Вызвал нечто такое, что Помпей желал бы задушить в себе. Убить. Изуродовать и уничтожить, ведь это «нечто» не имело право на существование.

Тогда он жестоко запретил Зверенышу произносить его имя, но чертов мальчишка опять ослушался.

— Заткнись. — оборвал его Помпей. — Следи за тем, что говоришь и знай свое место. Я дал тебе больше, чем кто-либо другой в твоей гребаной жизни и поэтому имею право ее у тебя отнять.

Нуб, хватаясь ладонями за покрасневшую шею и,