Его запрет - Лана Легкая

Славы пугает меня со дня знакомства. Немногословный, серьезный. В детстве он казался очень злым. Да и сейчас я боюсь его холодного взгляда. Уверена, что он недоволен дружбой Марка и Славы. А моего присутствия в лучшем случае не замечает.

Глава 19. Вячеслав Сизов

— Что за разговор? Мы же вроде решили все по работе? — уточняю я, направляясь к дивану.

— По работе решили, — отец выбирает кресло. Садится. — А я не о работе пришел поговорить.

— Опять Арина?

— Слушай, — отец откидывается на спинку. — Думаешь, я не догадываюсь, что ты имеешь дочь Скобницких во все щели? Тогда что тебя останавливает? Будешь делать то же самое, только со штампом в паспорте. Девочка красивая, образованная, не глупая, понимает, как все устроено в жизни. Не станет надоедать разговорами, где ты был и почему задержался.

— Хочешь сказать, что теперь я обязан на ней жениться? Если я буду честен по отношению ко всем, с кем сплю, паспорт быстро придет в негодность, — усмехаюсь я. — И Арина взрослая женщина, знает, на что согласилась.

— Вячеслав, — отец использует любимый прием — давление авторитетом, — Брак с Ариной — это не конец света. Он не повлияет на твою жизнь. Ты правильно сказал, Арина взрослая женщина. А всем взрослым женщинам хочется замуж. Чтобы все как у людей. Свадьба, муж, дом, дети…

— Дети?.. — переспросил я. — И сколько же внуков вы уже запланировали?

— Одного пацана будет достаточно. Сейчас не то время, чтобы переживать, что ребенок не выживет при родах или заразится дифтерией.

— Ты сейчас серьезно? Блядь… — усмехаюсь. Никаких сомнений — отец говорит серьезно.

— Арина будет занята своими женскими заботами, а ты продолжишь жить, как жил до свадьбы. Или думаешь, что брак обязывает тебя к моногамии? Пожалуйста, — он делает широкий жест рукой. — Только развлекайся с умом, чтобы это оставалось в тайне. Или ты думаешь, после печати кто-то меняется?

— Это ты так сейчас мне намекаешь, что изменяешь моей матери?

Отец не отвечает на вопрос, смотрит на меня с долей сочувствия.

— Я говорю, что женатый мужчина вызывает больше доверия у потенциальных клиентов. Стабильность — вот что ты будешь внушать. А для нашей компании это важно.

— Ясно, — выдыхаю я, поднимаясь. — Я все понял, что ты хотел мне сказать. Обязательно прислушаюсь к твоему мнению.

— Насмехаешься, сучок…

— И не думал.

— Ну, конечно. Погуляй до осени, матери уже обговаривают дату.

— Обговаривать им никто не мешает, — отзываюсь я.

Ненавижу вот эти разговоры. И каждый раз одно и то же. О стабильности, о перспективах… Но впервые разговор о дате.

— Привыкай, — хмыкает отец. — И зачем ты притащил сестру звереныша? — спрашивает он, отталкиваясь ладонями от подлокотников кресла.

— Практика, — напоминаю я.

— Помню, не дурак. Но зачем к себе в приемную, можно было в архив, кадры…

— Ей нельзя пылью дышать. Аллергия.

Отец кривит лицо в неприятной усмешке, качает головой.

— Ясно.

— Сомневаюсь, что тебе что-то ясно, — говорю, когда он уже выходит в приемную.

Я падаю на диван, раскидываю руки, выдыхаю… хочется курить.

На мгновение вылетает из головы, что я не один.

— Поругались? — Лиза не входит, стоит в дверях, осматривается.

— Беседовали.

— У тебя ничего не изменилось.

— Стабильность, — хмыкаю я.

— Все хорошо? — и это не просто дежурная фраза. Лиза ждет ответа.

— Все отлично. Иди ко мне, — протягиваю руку.

Девочка смотрит за спину, потом на меня, улыбается скованно. Красивая в своем сомнении, в своей неискушенности.

— Не надо, Слав.

— Подойди, — прошу еще раз.

Делает первый шаг… Тук-тук-тук. Каблучки стучат по полу.

— Что ты хотел? — спрашивает она, останавливаясь в полуметре от меня. Волнуется и боится немного.

— Ты задаешь опасный вопрос, — отвечаю я, беру Лизу за руку и тяну на себя. — Хочу я тебя.

— Слав… — шепчет, глядя мне в глаза. — Мы же в офисе.

— Я помню, — усаживаю ее к себе на колени, утыкаюсь носом в волосы и не шевелюсь.

— Что-то не так на работе, да? Поэтому Лев Петрович… громко говорил?

— Все нормально, Лиз. А Лев Петрович часто говорит громко.

— Это он из-за меня? — спрашивает она.

— Нет, — я шепчу, вдыхая запах ее волос. — Что со мной не так? М? — продолжаю шептать. — Лиз? — она пожимает плечиками. — Я не хочу тебя обижать.

— Но у тебя отлично это получается, — она чуть отстраняется и смотрит мне в глаза.

Я не понимаю, как у нее выходит одним взглядом затронуть что-то внутри меня. В районе солнечного сплетения жжет.

— Я знаю. Но я и сейчас не уверен в том, что я хочу сделать. Я же сломаю тебя.

— Я не кукла, чтобы сломаться, — говорит она.

Я провожу пальцами по ее щеке, заправляю прядь темных волос за ухо.

— Ты кукла, Ляль. Красивая фарфоровая кукла, которую нельзя снимать с полки и трогать грязными руками.

— Ну так верни меня обратно на полку, — произносит серьезно.

Смотрит. Ждет решения.

Вчера я все решил. Когда увидел ее в том кафе.

— Не могу. Я пытался.

— Я не хочу, чтобы ты меня возвращал, — и снова этот взгляд, нежный и доверчивый.

Целую Лизу в мягкие податливые губы. Она отвечает на поцелуй, обвивает мою шею руками, притягивает к себе. Хочу большего, но не позволяю себе. Перепихон в кабинете не для нее. Тем более место не для первого раза. А я ведь уже принял решение — первый секс у Лизы будет со мной. И последующие тоже… Не хочу делить ее ни с кем. Но этого добиться будет непросто.

— Поехали, — я помогаю девочке встать.

— Куда?! — взгляд расфокусированный и немного растерянный.

— Поужинаем. Я ел только утром.

— А если нас увидят?..

— Ты так боишься, что передадут Марку?

— Боюсь. Но боюсь больше, что узнает твой отец. Он же не одобряет нас с братом. И дружба — это одно, а… — она смотрит мне в глаза, ее щеки немного розовеют. — А отношения — совсем другое.

— Идем, — целую Лизу в уголок губ, вдыхая аромат ее кожи.

— Только куда-нибудь попроще, — говорит, дергая меня за руку. — Я не хочу сидеть и думать, как правильно дышать в этом заведении.

— Без проблем.

Я пропускаю девочку вперед. Она идет скованная, плечи поджаты, голова чуть опущена. Ничего общего с тем, как со мной обычно ведут женщины. Они хотят показать себя только с выгодной стороны. Бедра выписывают восьмерки, движения такие, будто они только сошли с шеста и готовы танцевать приват.

В лифте мы не одни. Я пользуюсь возможностью, встаю практически вплотную. Щекочу запястье Лизы. Она улыбается, прикусывает нижнюю губу.

— Слава, — шепчет, заливаясь краской.

Да это просто кайф. Настоящий кайф — наблюдать