Черные начала. Том 8 - Кирико Кири

на стрёме, готовый, если что, нарезать всех, кто к нам приблизиться. Но это был не единственный вопрос, который встал перед нами.

— А если это золото придёт в город? — тихо спросила Люнь, когда я сторожил детей. — Ты не думал, что тогда весь город погрузится в такое же безумие?

— Да вряд ли… — покачал я головой. — Оно имеет силу, когда его много и оно в одной куче. Там оно просто разойдётся по городу.

— А если не потеряет? Если оно разойдётся по городу, и люди начнут сходить с ума? Тогда останутся только дети да старики, которым уже плевать и всё… Может какой-нибудь город уже исчез из-за этого.

— И что ты предлагаешь?

— Даже если не получится ничего, и помощь Ёсима ни к чему не приведёт, сделать так, чтобы это золото здесь и осталось навсегда. В пустыне, — радикально провела черту Люнь. — Нельзя их просто так бросать.

— Даже если это значит убить всех?

— Ты пытаешься их сейчас спасти, нет? Ты их не бросил этих людей. Но если вопрос встанет между твоей жизнью и их, что ты выберешь?

— Свою, естественно.

— А если между их и людей, которых ещё можно спасти?

— Я понял, Люнь, — вздохнул я.

— Золото должно затеряться в пустыне, даже если для этого должен будет исчезнуть караван, — тихо но с какой-то угрозой и холодным безразличием в голосе произнесла Люнь, глядя на меня ясными и расчётливыми глазами.

Честно говоря, я думал над этим, но как-то не заострял настолько внимания на последствиях. А сейчас, когда Люнь сказала об этом…

По идее, мне должно было плевать на такое. Типа после меня хоть потом, но я всё равно чувствовал определённую ответственность за это. Как чувствовал ответственность за детей, которых не смог бросить. А всё потому, что я чётко для себя знал, что такое хорошо, а что такое дерьмовый поступок. И я был верен своему принципу поступать так, чтобы потом никогда не жалеть об этом и не стесняться смотреть как другим, так и самому себе в глаза.

Всю ночь я просидел, не смыкая глаз. И больше всего меня накаляло то, что возле наших саней постоянно ошивались охранники. Подходили к саням смотрели на меня, уходили, опять приходили…

— Вам что-то нужно? — спросил я, не скрывая своего раздражения.

— Мы охраняем караван, — невозмутимо, словно под гипнозом ответил один из охранников.

— Я здесь охраняю, можете идти, охранять другие его части.

Но они не ушли. Стояли, наверное, около часа возле меня. Их количество постоянно менялось, но неизменно кто-то да оставался рядом. Словно они обладали каким-то общим разумом, координируя между собой действия. В принципе, я бы не удивился этому ни капельки.

Оттого рассвет я встретил с каким-то облегчением, когда все кошмары ушли на с первым лучами солнца. В свете дня эти охранники выглядели не более, чем странными личностями, которые мне не представляли никакой угрозы.

Однако с рассветом я узнал и плохие новости. Первая из них была песчаной бурей, которая двигалась в нашу сторону. У меня создалось впечатление, будто мы специально едем туда.

— Не слезать, — наказал я детям, после чего посмотрел на Зу-Зу. — Не давай никому к ним приблизиться. Если понадобиться —­ загрызи нахер.

Пушистый кивнул. Он был уже размером с добротную собаку-волкодава, и по идее с человеком сил справиться ему должно было хватить. Я же отправился в начало каравана, чтобы поговорить с Ёсимом.

Охранники выглядели… никакими. Уставшие, бледные, худые, какие-то болезненные, будто совсем перестали есть и пить, они тупо бродили вдоль каравана и подготавливали сани к дневному маршу.

Проходя мимо саней с сундуками, я окинул их взглядом. Теперь около них дежурила едва ли не половина охраны. При этом саням выделили отдельные сани, разбросав остальные вещи по остальному каравану. Мне казалось, что будь их воля, они и вовсе бы избавились от вещей, однако что-то людей всё же удерживало от этого. Может привычка, а может какой-то оставшийся ещё в их мозгах инстинкт, что это караван.

Мужчины провожали меня недобрыми пустыми взглядами, отчего сразу чувствовалось, что я здесь чужак. Совсем другой, сильно отличающийся от них. От этого становилось совсем не по себе.

Мальчишку я нашёл в его повозке. По-своему обычая он сидел за столом и что-то усиленно записывал. Когда я постучал и заглянул внутрь, он лишь бросил на меня взгляд и кратко сказал:

— Входи.

Внутри было душно. Я даже не стал закрывать за собой дверь, чтобы не задохнуться здесь.

— Я лишь не секунду. Я ищу Ёсима, не видели его?

— Нет, не видел, — ответил тот, даже не подняв головы.

— Но он же ночует с вами.

— Да.

— И вы его не видели? — недоверчиво уточнил я, почувствовав неладное.

— Нет, не видел.

Я бросил взгляд на тетрадь, в которой он продолжал что-то писать, и у меня слегка похолодело в сердце. Его перо уже давно сломалось, а пальцы стёрлись о бумагу, оставляя на ней кровавые пятна. Было даже не разобрать то, что он пишет, хотя я и так знал.

Этой простой фразой были исписаны абсолютно все листы, куда бы я не бросил взгляд

«Мы должны сохранить золото».

Уверен, что возьми кипу бумаг, что лежала у него на столе, и на каждом листике будет написана эта фраза.

Я словно оказался в одной комнате с психбольным. Нет, даже не так — с воплощением того дерьма, во что превращает людей наш груз. Парень, каким бы он разумным ни был, теперь уже был простой марионеткой золота или того дерьма, на что оно было похоже. А значит что-либо с ним обсуждать было уже бесполезно, и Ёсим вряд ли добился успеха в этом.

Более того, я сомневался, что Ёсим вообще сейчас жив.

А значит что-либо исправлять теперь было поздно.

­— Ёсим мёртв, так? — негромко спросил я.

Мальчишка даже не поднял головы.

— Вы хотите лишить нас золота. Оба, ты и он. Вы думали, что я не догадаюсь? Не догадаюсь, что вы решили нас всех убить, и забрать его? Нет, я догадался. Мы все догадались. Это наше золото. Я не могу допустить, чтобы им кто-то завладел. Ни мой отец, ни моя семья. Мы не можем приехать в город, его сразу все отберут. Нет-нет, я должен уйти дальше