Охота на Горностая (сборник) - Вадим Панов

– Сонечка! – обрадовался парень, безуспешно дергаясь, как рыба на крючке. – Ты жива!

– Полиция, – проворчал Лёка, ещё раз помахав жетоном.

– Они первые начали! – мигом сориентировался боец, поправляя бандану и пряча в ножны ятаган. – Я типа того… ни при чём. А у девки вообще артефакт.

Николас выразительно хмыкнул, тряхнув дикарём, как детской погремушкой.

– Я правда ни при чём! – заголосил тот. – Это они, адназначна они. Девку в кусты тащили, я вмешался…

– Зачем? – осведомился хван.

– Дык это… – стушевался боец.

– Обиделся, что тебя не пригласили?

– Я это… родной дом от этого… поругательства, мля, защищал! – гордо выпятил грудь Гвоздь. – Ну и типа это… денег нету, – гораздо тише добавил он, поняв, что врать в подобной ситуации не стоит.

– А вы что скажете? – поинтересовался хван у четвёрки.

– Мы ничего не хотели! Это всё он… Славика порезал… У него нож настоящий! А у неё какой-то шокер! – наперебой загалдели парни.

– Это всё они, они, – вмешалась висящая на хване жертва, растирая по лицу слёзы вперемешку с косметикой. – Они меня изнасиловать хотели!

Шура медленно начинал бледнеть, сообразив, во что они вляпались.

– Мы ничего не хотели! – возмутился Славик, баюкая раненую руку. – Мы просто напугать. Генка подтвердит.

Шура ткнул его в бок, но было уже поздно.

– А это, я так понимаю, Генка? – уточнил Лёка, рассматривая второй улов масана.

Парень подавленно молчал, уныло уставившись в асфальт.

Первой в ситуации разобралась спасённая девушка, молча влепившая кавалеру оплеуху и усевшаяся в машину хвана. Николас поморщился, понимая, что сейчас им придётся ехать к ней, а не за брелком, но промолчал. Действительно, глупо было бы сперва спасать, а потом оставлять в такой компании.

Хван закутал девушку в свой пиджак, сел за руль и завёл мотор.

– Насчёт сегодняшнего, – заметил он, выруливая на дорогу, – расскажешь кому, оторву голову.

– Нем, как печёнка Спящего, – понятливо откликнулся масан, представив себе реакцию Захара на пересказ ночных событий.

Южный форт,

Штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Южное Бутово

3 сентября, четверг, 3.45

– Уж на что челы странный народ, но нанимать гопников, чтобы произвести впечатление на девушку, это слишком даже для них, – заметил хван, выруливая на дорогу.

– Ну не скажи, – протянул масан. – Романтика.

Возмущённая девица была доставлена домой и напоена успокоительным, четвёрка суперменов образцово напугана и отправлена восвояси, печальный кавалер ушёл в направлении ближайшего бара, а обрадованный четырьмя утащенными под шумок бумажниками и красной сумкой Гвоздь злорадно сдал уйбуя Полено, который и ошивался вечером возле байка Николаса. А напарники как раз заметили, что коньяк в бутылке закончился.

– Романтика?! – фыркнул Лёка. – Ты ещё сам четвёрку придурков для этого дела найди.

– У меня денег не хватит сабат нанять, – приуныл Николас и получил отеческий подзатыльник. – За что?!

– За отсутствие мозгов, – кратко отозвался хван, тормозя перед магазином. – Сходи выпить купи. А то скучно что-то.

Масан послушно выбрался из джипа и пошёл за коньяком, размышляя над поступком тщедушного Гены. С одной стороны, девушку напугали зря, с другой – каждому мужчине, даже челу, порой хочется состроить из себя героя. Просто Николасу жизнь предоставила для этого все возможности, а парню пришлось как-то выкручиваться.

Может, ну его, это наёмничество, что он, в жизни ещё мечом не намашется? Лучше уж Катерину куда пригласить, должна же она когда-то согласиться!

Штаб-квартира Красных Шапок – Южный Форт – имела ни с чем не сравнимый вид и запах помойки. Ею же, по сути, она и являлась. Без заклинания, отбивающего нюх, остальные жители Тайного Города старались сюда не заходить. Посреди двора красовалась неизменная мусорная куча, от запаха которой дохли все крысы, кроме осских. Одна из стен форта была украшена огромным плакатом с фюрером Красных Шапок – одноглазым Кувалдой, уже довольно давно успешно удерживающимся на самой вершине власти в этой не слишком умной, но весьма воинственной семье. Рядом с плакатом дремал выставленный караульный, следящий за порядком. Точнее, за тем, чтобы плакат с изображением великого вождя не изгадили.

Работать в тамошнем баре «Средство от перхоти» решались лишь самые отчаянные или нуждающиеся в деньгах ко́нцы. Обычно конкуренция была весьма небольшой.

Явление туда всё ещё не совсем трезвого хвана, который даже в мирный вечер мог похвастаться немалым арсеналом, и злого масана, которого подгонял рассвет, обыватели приняли за вполне объяснимое явление.

– Мля, – высказался ближайший коротышка, поправляя красную бандану. – Вроде только виски пил.

– Чо надо? – мрачно спросил устроившийся за ближайшим столиком уйбуй. – Мы тута ничем при-проти… кароче, ничем плохим не занимаемся. Сидим, эта… пьем.

– Где Дрель? – тихо, но внушительно спросил хван, оглядевшись по сторонам.

– Не знаю, – пискнул уйбуй, на всякий случай отодвигаясь.

– А если спрошу? – поинтересовался хван, чуть качнувшись с пяток на носки и обратно. – Хорошо спрошу. Почти вежливо.

– Он недавно вышел, – пискнули из-за другого стола.

– Куда?

– Мля, я ему чо, мама?

– Нехорошо, – заметил Лёка. – Очень нехорошо.

Красные Шапки коллективно побледнели, но в разговор никто не полез. Наиболее сообразительные уже понемногу продвигались к чёрному ходу, но одного взгляда Леки было достаточно, чтобы все замерли на своих местах.

– И как мне его найти? – вмешался Николас.

– Слышь, кровосос, да мы откуда знаем?

По глазам хвана масан понял, что вмешался зря.

– Ты, – Лёка ткнул в ближайшего коротышку. – Пойдёшь с нами.

– А чего это я? Мля, Спящим клянусь, я ничего…

– Потому, что я так сказал, – мягко произнёс хван, нижней левой рукой вытаскивая Шапку из-за стола, а верхней отвешивая дикарю подзатыльник.

– Мля, да я тут при чём? Я ничего не знаю, мамой клянусь.

– Искать, – скомандовал Лёка, отпуская коротышку. – Найдёшь, получишь две сотни.

Дикарь икнул и огляделся.

– А чё его искать? Вона там лежит!

Николас осмотрел неподвижное тело, но вожделенной куртки не увидел.

– Слышь, кровосос, гони деньги. Я ж его, типа того, нашёл.

Почувствовав вкус лёгкой наживы, Шапка даже временно позабыл испугаться.

Масан сунул дикарю купюру, лишь бы тот исчез.

– Эй, ты! – Лёка, не церемонясь, ногой растолкал спящего. – Подъём!

Тот пробормотал нечто нечленораздельное и засопел ещё радостнее. Ещё бы, в куртке был бумажник. Абсолютно ничей.

Хван размахнулся и ударил сильнее, заставив дикаря открыть глаза.

– Чо, мля, да я… ой!

– Сегодня вечером возле «Трёх Педалей» ты нашёл куртку. Законному владельцу хотелось бы её вернуть, – негромко говорил хван, прохаживаясь взад-вперёд. Дикарь сидел на земле и судорожно икал, поправляя красную бандану. – Итак?

– Чо?

– Куртка где?! – потерял терпение Николас. – Я тебя спрашиваю, ты, отрыжка Спящего…

Лёка без церемоний ухватил его за шиворот и дёрнул назад.

– А чо я? – спросил дикарь. – Она просто так валялась. Я ж не знал, что ваша. Мля, да если б знал, то ни в жизнь. Спящим клянусь!

– В каком бреду он вас только делал? – устало осведомился Лёка. – Где она?

– Дык это, в казарме. Я её в счёт долга отдал. Мля, могете сами спросить…

– Брелок! – взвыл Николас. – Где брелок?

– Та фиговина на кольце? – Дикарь почесал лысый череп под банданой. – Выкинул.

– Куда?!

– Я бы тебе, конечно, помог, – рассуждал Лёка, прислонившись к стене кабака, – но посуди сам: напился на задании ты? Ты. Куртку потерял ты? Ты. Вот и по помойкам лазь тоже ты.

Николас ногой разворошил ещё одну кучу мусора и бросил на хвана полный ненависти взгляд. С медленным протрезвлением приходило понимание того, что четырёхрукий убийца происходит из другого Великого Дома. К тому же сегодня они впервые встретились. Как вывод: действительно, с чего ему копаться в помойке Красных Шапок? Придётся наплевать на брезгливость и сделать это самому. А хвана ждёт спасённая девица и Служба утилизации.

– Есть! – воскликнул масан, выхватывая из мусора вожделенный брелок. – Слава Спящему!

– Слава мне, – флегматично поправил его Лёка. – И пошли отсюда, наконец. Костюм я никогда не отстираю, а туфли выкину сейчас же.

– Подкинешь? – с надеждой осведомился Николас.

Хван смерил его взглядом, принюхался и поморщился.

– Подстелишь на сиденье клеёнку.

Спустя три часа, два из которых он провёл в душе, Николас снова стоял в баре «Три Педали», протягивая Мурцию отмытый брелок. Мурций поправил жёлтый галстук в зелёный горошек, который просто шикарно гармонировал с красной рубашкой и зелёными брюками, и бережно спрятал брелок в карман.

– Ну наконец-то! – воскликнул ко́нец. – Успел!