Под потолком небес - Валентина Седлова

Где-то через полчаса вся компания вместе с Ланкой свалила из дома. Наверное, решили продолжить где-нибудь в другом месте. Или спиртного не хватило. В любом случае, сюда они больше не вернутся, вряд ли Ланка решится привести их снова в то время, когда дома может быть Наталья. Ей на самом-то деле лишние разборки ни к чему. Вызвать сочувствие у случайных знакомых к своей печальной доле — это куда еще не шло. А вот скандалить с человеком, который ведет ее дом и вытирает задницу ее ребенку — это уже лишнее.

Для верности выждав еще минут пять, Наташка отправилась в комнату Ланки. Рыться в чужих вещах — ниже этого опуститься трудно, но теперь Наталья должна была знать правду до конца. Врать самой себе уже не было никакой возможности. Костик, увидев ее, приветливо протянул ей свои ручонки из манежа и громко и отчетливо сказал: «Мама!» Наташка улыбнулась ему сквозь непрошеные слезы, слегка покатала его на руках, поцеловала в упругую щечку и отпустила обратно, автоматически отметив про себя, что манеж ему уже тесноват, и со дня на день Костик с ним справится и выберется наружу. Растет человечек, что поделаешь!

Перерыв весь секретер, Наташка наконец-то нашла то, что искала. Ланкины документы. Вот свидетельство об окончании средней школы. Сплошные тройки. Явно не абитуриент МГИМО. С такими оценками только в ПТУ подаваться, да и то не во всякое возьмут. Вот свидетельство о заключении брака с Игорем Ромашиным. Вот свидетельство о рождении Константина Игоревича Ромашина. Все стало на свои места. Ей врали от начала и до конца. Врали просто так. Чтобы вызвать жалость, чтобы расположить к себе. Да мало ли почему Ланке приспичило сочинять свои истории? Зачем, спрашивается, сегодня было устраивать перед пьяной толпой этот театр? Просто так? Да, она не могла знать, что Наташка узнает об этом, но ведь рано или поздно обман бы все равно вскрылся! Так зачем?

Наталья аккуратно положила все на место и вернулась к себе в комнату. Начала укладывать свои вещи. Их с Мишей пожитков набралось на два чемодана и маленький городской рюкзачок. Нет, уйти просто так тоже было нельзя. Но, как и что сказать Ланке? «Прости, дорогая, но я все о тебе знаю, и не могу больше жить с человеком, который мне так беззастенчиво врет»? Или еще что-нибудь столь же пафосное и возвышенное?

В этот момент тишину разорвала трель телефона. Звонил Павел, беспокоился, как там дела у Миши. Было превосходно слышно, как его мама все пытается дать советы, как лучше всего вылечить маленького, и как Паша с мягким юмором отсылает ее на кухню, чтобы спокойно поговорить с Натальей. Наконец они остались без чужих ушей, и Наташка задала вопрос, который так и вертелся у нее на языке:

— Слушай, а тогда, когда ты мне ключ отдал, ты это все всерьез сказал?

— Если я что-то говорю, то это может быть только всерьез. Я не беру своих слов назад.

— Паша… Не знаю, как об этом сказать, и мне очень неудобно…

— Говори, не бойся. Что у тебя приключилось?

— Знаешь, это очень долгая история, и я потом ее тебе всю расскажу, но вкратце дело в следующем: я больше не могу оставаться с Мишей там, где я сейчас живу. Меня не выгоняют, ничего мне не говорят, но за моей спиной пошли гулять очень гадкие сплетни. В итоге, я больше не доверяю человеку, у которого живу. Я не верю своей родной сестре.

— Так какие вопросы? Бери вещи, я сейчас подойду, да и переезжай ко мне! Я же тебе об этом сказал! Даже не раздумывай!

— Паша, не все так просто. Во-первых, я не могу уйти от нее просто так. Я должна с ней поговорить начистоту и расставить все точки над ё. Мне это очень надо. Я хочу знать, почему все так произошло. Так что даже если я и покину эту квартиру, то не раньше завтрашнего дня, поскольку у меня очень большие сомнения, что Лана сегодня придет сюда ночевать, или если даже и придет — что сможет понять то, что я хочу ей сказать. В любом случае, трезвой я ее сегодня не застану. А проблема два еще серьезнее.

— Что такое?

— Понимаешь, ты — классный парень, мне с тобою очень здорово, мне очень нравится с тобой болтать обо всем на свете…

— И в чем же именно твоя проблема?

— Паша, я тебя не люблю. Я, честно говоря, и не знаю, смогу ли когда-нибудь полюбить по-настоящему. По крайней мере, я еще ни разу в жизни не чувствовала, что люблю кого-то до беспамятства. И получается, что я, если перееду к тебе, просто как бы использую тебя в сложный момент своей жизни. И я не хочу, чтобы мне потом это кто-нибудь припомнил. Да нет, я все не так говорю. Подожди, сейчас сформулирую получше. Значит, так: я бы очень хотела полюбить тебя, и возможно, рано или поздно это случится, но я не могу отвечать за собственные чувства. И очень не хочу подводить тебя. Вот вкратце и все.

— И только-то? Наташенька, я бы куда сильнее испугался, если бы ты через неделю знакомства заявила мне, что я — твоя заветная мечта, самый любимый человек, и ты вообще без меня жить не можешь. Это наводило бы на определенные подозрения. А то, что ты сейчас чувствуешь — это абсолютно нормально. И не надо этого стыдиться. Ведь мы и в самом деле очень мало знакомы. Но я, например, не считаю, что это может нам с тобой помешать. Я ведь с самого первого дня понял, какая ты. А то, что мы многого друг о друге не знаем — так это ерунда, ей Богу. Зато будет, о чем на досуге порассказать.

— Ты действительно так это воспринимаешь? Слушай, но мне все равно очень неудобно. Все так быстро происходит. Даже слишком быстро. И я ужасно не терплю быть зависимой от обстоятельств, а пока дела именно так и обстоят. И твоя мама…

— Слушай, расслабься! А что касается моей мамы, так она мне уже все уши прожужжала, когда я тебя снова в гости приведу. Вон, слышишь, кричит, что если буду долго телиться, такую красавицу какой-нибудь лихой джигит уведет, а я на бобах останусь.

— Ой, ну ты скажешь тоже!

— Ну, так что, решайся!

— Да я уже решилась. Хотя и боюсь страшно, так что попрошу это учесть!

— Хорошо, учтем. Когда завтра за тобой зайти?

— Я тебе сама позвоню, ладно? Не знаю еще, когда мы закончим наши разборки.

— Тогда все, жду своего звонка. И пойду маму предупрежу, что ты с завтрашнего дня переезжаешь к нам. Она так обрадуется!

— Слушай, а может быть, не стоит? Мы, кажется, слишком торопимся. А вдруг я буду вынуждена остаться? Или по какой-то еще причине не смогу переехать к тебе именно завтра? А ты уже и маме расскажешь, что я вот-вот на пороге появлюсь, вы меня ждать будете, а я не приду. Паша, ты же понимаешь, что я ни за что сейчас отвечать не могу! Еще ведь не поздно переиграть все. Ну, подумай, может быть не надо все это затевать, а?

— Надо. Ну, давай, не грусти, три все к носу и держи хвост пистолетом. Тебе уже не так долго осталось в этом доме мучиться. Так что будь молодцом!