Всё-всё-всё о Ёжике - Сергей Козлов

— А моя бабка, — сказал Ёжик, — была неграмотной. Зато дедушка в свистульку свистел.

— Мой на скрипке играл, — сказал Медвежонок. — Сунет лапы в ушат, а сам за скрипку. Бабка сядет, голову набок — пригорюнится.

— Он что, только грустную играл? — спросил Заяц.

— Что ты! Бывало, и плясовую. Я пляшу, бабка плачет.

— Отчего? — спросил Ёжик.

— Очень деда любила.

— А мой сгинул, — сказал Заяц. — Дед сгинул, отец сгинул, мать пропала. Одна бабушка у меня была. Зато какая бабушка! Посадит к окну, даст уголёк — рисуй, Зайчик!

— А мои вместе свистели, — сказал Ёжик. — Дед бабку тоже научил. Проснутся — и свистят.

— Вот никогда не слышал, чтобы ежи свистели, — сказал Заяц.

— А они — тихонько. Свистят себе и свистят. Когда я чуть побольше стал, мне тоже свистульку сделали.

— Бузинную?

— Не, из липы. Дед липовые любил. У них звук… с шершавинкой.

— А сейчас можешь? — спросил Заяц.

— Забыл. И потом — я свистульки делать не умею.

Помолчали.

Тихо и хорошо было в осеннем лесу.

— Я бы вас извлекать корень научил, — сказал Заяц. — Да, боюсь, не смогу: бабка со мной две зимы билась.

— Что мы — кроты?

— Ты нас и так вон сколькому научил! — сказал Ёжик.

— А давайте ножки солить!

И тут все обрадовались, согрели воды, насыпали золы, соли, и Ёжик неслышно, про себя, засвистел в свистульку, Заяц сквозь слёзы увидел свою любимую бабушку, а Медвежонок радовался, что вот все сидят, солят ножки, а вспомнил, как надо солить, он, Медвежонок.

Как Ослик, Ёжик и Медвежонок встретились после долгой зимы

— Дорогой Ёжик, я так рад тебя видеть! — сказал Медвежонок Ёжику, когда они встретились после долгой зимы.

— И я! — сказал Ёжик.

— Как тебе зимовалось?

— Я чуть было не замёрз… — сказал Ёжик.

— И я…

Они стояли посреди еловой опушки обнявшись и не знали, что говорить и делать от радости.

— Я очень рад, — сказал Медвежонок и погладил Ёжика по плечу.

— И я очень рад! Осторожно, не уколись, — сказал Ёжик и погладил Медвежонка.

— Ничего! Ты — самая добрая колючка в нашем лесу!

— Всё равно ты можешь уколоться, — сказал Ёжик.

Они стояли молча, глядя друг на друга, а потом Медвежонок сказал:

— А где наш друг Ослик?

— Не знаю…

— Может, он замёрз в эту долгую зиму?

— Нет, не может быть! Побежим к нему!

И они по талому снегу побежали через лес к домику Ослика.

— Ослик! — ещё издали закричал Медвежонок.

— Осли-ик! — подхватил Ёжик.

— Осли-и-и-ик!! — крикнули они вместе, выбежав на полянку перед домиком Ослика.

Ослик только что пообедал и теперь доедал кисель из сушёных лопушков.

Он выглянул в окошко, увидел Ёжика с Медвежонком на опушке перед домом и, как был в халате до земли, выбежал на крыльцо.

— Эй! — крикнул он.

— Эй!! — крикнули Ёжик с Медвежонком.

И Ослик, разбрызгав всеми четырьмя копытцами лужу, подбежал к друзьям.

— Весна! Весна! — закричали все. И закружились по ноздреватому снегу, приговаривая: — Вот мы и встретились! Не могло быть, чтобы мы не встретились! Вот и весна!..

А старый чёрный Ворон смотрел на них жёлтыми глазами и тихо картавил:

— Кар-р-р! Повстр-р-речались!..

Ему было очень грустно одному сидеть на дереве, и наконец он не выдержал и крикнул:

— Карррр! Обррр-р-р-радовались!!.

И, уже не унимаясь, кричал до тех пор, пока его не услышали другие вороны и не подняли такой грай, от которого после долгой зимы пробудился весь лес.

Бетховенская тропа

Ранним утром по Бетховенской тропе, заложив лапы за спину, медленно шёл Заяц. Солнце только что поднялось, воздух ещё не прогрелся, и вокруг было прохладно и сумрачно.

«Хорошо вот так идти и дышать, — думал Заяц. — Хорошо вот так идти, дышать полной грудью и смотреть по сторонам».

Зайцу было так хорошо в это утро, солнце так нежно освещало верхушки деревьев, что Заяц тихонько запел:

В Карловых Варах все ещё спят,Заяц не спит, он идёт по дорожке.Заяц не старый,Очень усталый —Дедушка всех карловарских зайчат.

«А хорошая получается песня, — подумал Заяц. — Такую песню не стыдно и Ёжику спеть, и Медвежонку, и Муравью. Только надо придумать дальше».

И он пошёл, мурлыкая мелодию и подбирая слова.

Вот я иду, и кругом — никого, —

спел Заяц. —

Вот я иду и гляжу на деревья.Полон участия,Полон доверья,Самого лучшего полон всего.

«А ведь правда, — подумал Заяц, — так хочется кому-нибудь что-нибудь такое сделать, чтобы сказали: „Спасибо! Спасибо, Заяц!“ — „Не за что, — сказал бы я. — Не стоит благодарности!“ А вот что бы такое сделать и — кому?»

И он пошёл, напевая, дальше:

Всё, что имею, готов я отдать.Всё, что имею, отдам без остатка…

«А что у меня есть? — подумал Заяц. — Ведь ничего нету».

И незаметно стану украдкойСо стороны из кустов наблюдать.

«Вот! — Заяц остановился. — Надо сделать что-нибудь хорошее-хорошее, а потом залезть в куст, чтобы никто не видел, и оттуда глядеть».

Солнце поднялось высоко, а Заяц всё шёл по Бетховенской тропе и пел:

Небо, спасибо! Спасибо, трава!Солнце, спасибо! Спасибо, деревья!Вы оказалиЗайцу доверье,Кругом у Зайца идёт голова!

И так вышло, что в это чудесное утро Заяц ничего такого не сделал — никому ничем не помог, никого не спас, ни с кем ничем не поделился, но, когда он допел песню до конца, у него было такое чувство, будто он спас тысячу зайчат, помог старому Муравью, выручил Ёжика, поделился последним с Белкой, и отчего это так получилось, Заяц так и не смог понять, — просто он пел песню и был счастлив.

Великий китайский поэт

Ёжик с Медвежонком с утра рисовали Китай, а потом стали разглядывать рисунки друг друга.

— Это у тебя что? — спросил Медвежонок.

— Птица.

— А это?

— Пальма.

— А это?

— Другое дерево. Китайское.

— А вот здесь?

— Обезьяна.

— Не вижу, — сказал Медвежонок.

— Так она же спит! Укрылась банановым листом, и всё.

— Храпит?

— Угу, — кивнул Ёжик.

— Очень красиво! Только почему ты думаешь, что это — Китай?

— Так всё же китайское, — сказал Ёжик. — А у тебя что? — Он взял Медвежий рисунок.

— Это — луна, а это — джонка, — начал объяснять Медвежонок.

— Кто?

— Джонка. Лодка китайская, с домиком. На них китайцы плавают по великой реке Янцзы.

— Так это — река?

— А как же!

— А почему луны нет?

— Так вот же она!

— Нет, это в небе, — сказал Ёжик. — А луна должна ещё быть в реке.

— Пожалуйста! — Медвежонок пририсовал луну.

— А это кто?

— Китаец.

— А что он делает?

— Не видишь? Сидит у костра, варит суп.

— Китайцы суп не едят.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, раз говорю.

— Как ты можешь знать, едят китайцы суп или нет, если не слышал о великой китайской реке Янцзы?

— Почему не слышал? Знал, да забыл.

— А про суп помнишь?

— Все помнят. Кто же не знает, что китайцы суп не едят?

— А что же они едят?

— Рис, — сказал Ёжик.

— Утром рис, днём рис и вечером?

— А не знал? Утром — утренний, днём — дневной, а вечером — вечерний. Кушанье так и называется — «Вечерний рис».

— Что же, у них для каждого блюда особый рис?

— Ещё бы! И все разные. В понедельник — один, а в субботу — уже совсем другой. А в праздники…

— Да что ты мне: рис, рис! Ты же о джонках не слышал.

— Слышал, да забыл, — сказал Ёжик. — А рис всегда помню.

— Ладно, — сказал Медвежонок. — Нравится тебе мой рисунок или нет?

— Очень нравится, — сказал Ёжик. — Особенно костёр! Он потух, да? Китаец сварил рис, а костёр потух.

— Не рис, а суп, — сказал Медвежонок. — И не потух, а еле тлеет. Китаец сейчас будет картошку печь.

— Ха-ха-ха! — расхохотался Ёжик. — Да где же ты слышал, чтобы китайцы ели картошку?

— Эх ты! — покачал головой Медвежонок. — Великого китайского поэта не знаешь. А он жил знаешь когда? Когда ещё наших бабушек и дедушек не было! Так вот, он писал: «Сейчас напеку картошек и поем».

— Ага! Вспомнил! — закричал Ёжик. — И дождь, говорит, как цапля, ходит по тростниковой крыше!

— Верно! У кого есть великие поэты — всё помнят, — важно сказал Медвежонок. — И про картошку тоже.

Прибежал Заяц.

— Эй, вы! Вы чего сидите? Идём гулять!

— Гулять! — проворчал Ёжик.

— Иди стихи пиши, — строго сказал Медвежонок. — Садись и пиши. И чтобы всё по правде!

— Ты способный, — сказал Ёжик. — У тебя получится.

Заяц пожал плечами и, оглядевшись, пошёл от дома Ёжика.

«Что я, Филин, что ли? — думал Заяц. — Стихи писать! У меня и очков нету…»