Псы войны - Иван Стрельцов

— Шустрик, ты слушаешь? — снова раздался голос Фашиста.

— Да.

— Завтра в два, в ресторане «Орфей». Знаешь, где это?

— Знаю.

— Значит, завтра в два, — и повесил трубку…

На следующий день Ренат ровно в два перешагнул порог ресторана. Швейцар склонился в полупоклоне, метрдотель, услышав, кого ищет гость, готов был сам выстелиться парадным ковриком к столику Фашиста.

После сытного обеда Альберт Фроман пил кофе. Увидев подходящего к столику Рената, протянул ладонь (Ренат заметил, что ногти на крючковатых пальцах аккуратно подправлены маникюром).

— Здорово, Шустрик, подсаживайся, что-нибудь закажешь?

Ренат отрицательно покачал головой.

— Ну, говори, что тебя толкнуло забить мне «стрелку».

Несмотря на внешний лоск, перед Тафулиным сидел настоящий волк, хищник криминального мира. Но Ренат по-прежнему считал, что ему терять нечего.

— Я смотрю, вы Пистона поставили ко мне, чтобы он был мне не заместителем, а заменой, так?

Отставив в сторону чашку с кофейной гущей, Фашист ухмыльнулся, потом сказал:

— Жаден ты, Шустрик, очень жаден. Дальше своего кармана не видишь, это плохо. Ты, наверно, забыл политику нашей фирмы — давать расти перспективным работникам. А ты работник с большим потенциалом, но мелочный. Видишь, как тебя оттесняют от одной кормушки, но при этом не хочешь видеть, что уже пускают за обеденный стол. Ведь твои поездки по нашей просьбе — это другой уровень работы.

Фашист говорил как настоящий бизнесмен. Насколько успел заметить Ренат, в нем произошли разительные перемены с того момента, как организацию возглавил Логинов.

Затем на некоторое время о Тафулине забыли, и он снова мог заниматься любимым делом — подсчетами барышей от продажи наркотиков. После вечернего объезда вернулись «инкассаторы» — завезли в условленное место выручку. Пересчет наличности привел Рената в легкое замешательство — денег было вдвое больше.

— Что это значит? — спросил он у Пистона. Ренат давно не занимался розничной торговлей и был не в курсе последних событий. Может, цены на порошок подняли вдвое? Но оказалось другое.

— У нас увеличилась территория, — безразличным тоном ответил Пистон.

— Как увеличилась? — не понял Ренат. Он хорошо знал правила этого бизнеса. Границы группировок, а значит, их торговцев порошком, незыблемы. Исключение было сделано один раз, когда во время милицейской чистки ликвидировали бригаду грузина Резо за торговлю самодельным синтетическим наркотиком. Его территорию по решению большой сходки поделили между другими группировками. Тогда прибыток был невелик, а теперь…

— Что произошло, Пистон?

Пистон немного помялся, затем пробормотал:

— Тамбовцы хотели подмять ребят Фиксы, начали войну. Фиксу замочили прямо на хате с шала-шовкой, а потом стали охотиться за братвой. Ну, Фашист за них вписался (я так думаю, Васильич приказал). Ни «стрелок», ни разборок не было, за два дня всех переловили и… В общем, не знаю, но поговаривают, что трупы замуровали где-то в московских катакомбах. Так это или не так, но после этого обе территории перешли к нам.

— А как же ребята Фиксы?

— Они теперь у нас и заправляет ими Козырь, он бригадир путевый, еще недавно Ростов-папу во как держал. — Пистон сжал кулак. — Но что-то там не сложилось, приехал сюда.

— И что же, никто не возражал против такого разрастания нашей организации? — не унимался Ренат. Дело попахивало большой разборкой, а бывшему наперсточнику этого очень не хотелось. В первую очередь «грузят» слабых торговцев, сутенеров, одним словом, мелочевку, к которой причислял себя и Тафулин.

— Возражали, — подтвердил Пистон, деловито забивая косяк. — Мхитарян собрал большое толко-вище. Требовал раздела между всеми этих территорий. Прохор бы наверняка уступил. Но Васильич не такой, развел армяна по всем понятиям. А под конец добавил, что тот может требовать раздела территории у Азербайджана, а не в Москве. Никто из путевых авторитетов не встрял в этот базар.

— И что же тот? — Ренату несколько раз довелось встречаться с лидером армянской группировки, бывшим воровским казначеем. Человек он был себе на уме, хитрый, мстительный. Рано или поздно он сведет счеты с Логиновым.

— Да ничего, проглотил пилюлю, — пожал плечами Пистон. — А потом Фашиста просил, чтобы его шашлычные на обеих территориях люди Козыря не тиранили. Фашист милостиво разрешил.

Через несколько дней Рената Тафулина наконец представили самому Логинову.

Это был ничем не выделяющийся (если не считать дорогого костюма от Версаче и шелковой рубашки) мужчина среднего роста и средней наружности. Встреча происходила в небольшом частном ресторане «Охотничий». Кроме Рената и Логинова, был еще Фроман, этот гигант сейчас исполнял при Логинове роль секретаря и телохранителя.

— О вас, Ренат Шарипович, отличные отзывы, вы прекрасно справляетесь с любой поставленной задачей. Это хорошо. — Логинов начал говорить без предисловия, но не коротко и жестко, к чему привык Ренат. Новый шеф словно размазывал манную кашу по тарелке, было впечатление, что вернулись школьные годы и он снова на занудном уроке правоведения.

Несмотря на свое занудство, Логинов говорил о конкретных вещах, которые в будущем коснутся судьбы, а возможно, и самой жизни Тафулина.

— Как вы заметили, Ренат Шарипович, наш концерн разрастается. Вы ездили по стране, видели, как создаются новые филиалы нашего концерна. И даже за рубежом. Но сейчас нас интересуют восточные ворота страны, Владивосток.

«Опять Владивосток», — недовольно поморщился Тафулин. Ему страшно не хотелось ехать к черту на рога, но раз шеф приказывает…

— Когда вылетать?

— Пока лететь никуда не надо. Все вопросы практически решены. Нужно только решить один вопрос — передачи денег. Где это произойдет и как будет выглядеть. Сделка не должна бросаться в глаза, речь идет об очень больших деньгах. Так что подумайте хорошо над этим вопросом. И последнее: после сделки, думаю, вам пора будет перейти на более высокую ступень в нашем концерне.

Ренату было непривычно слышать слово «концерн» вместо «организация» или «бригада». Теперь он понимал, откуда взялись те разительные перемены, что произошли с Фроманом. Манера поведения шефа даже из таких закоренелых бандитов делала почти аристократов.

На следующее утро в номере люкс гостиницы «Россия» Ренат вел переговоры с тремя угрюмыми типами. Наставив вокруг стола электронных глушилок, они то и дело поглядывали на дверь.

Ренат, проинформированный секретарем Логинова, знал, что сделка заключается на приобретение московской организацией у владивостокской организации канала транспортировки наркотиков из Китая на Дальний Восток, а также нескольких объектов в тайге, в которые входят подпольный завод по переработке опиума в героин и тайные золотоносные прииски. Сейчас вопрос стоял о передаче наличности. Представители той стороны требовали вывоза денег в Находку, куда после договора перебрался клан «комсомольцев», торгующих с Логиновым. Ренат хотел отдать деньги в Москве, ведь речь шла о пяти миллионах долларов наличными. Переговоры зашли в тупик.

Выход нашел Алик Джасанов — личный телохранитель Логинова, который сопровождал Тафулина на переговоры. Он предложил передать деньги на нейтральной территории. Обеим сторонам предложепие показалось разумным. После недолгого совещания сошлись на Бологом.

…Теперь в своей квартире, отхлебывая «Амаретто», Ренат думал: «Все так хорошо начиналось, впереди великолепная карьера, и на тебе. Этот фанатик Клочков… Надо же, спалить пять миллионов баксов. И что доказал — да ничего. Теперь знать бы, что меня ждет. Впрочем, я ничего сделать не могу. Братва найдет везде, найдет и кончит…»

После того разговора с Прохоровым Александр Васильевич проштудировал много разной литературы о мафии и американском капитализме. Теперь он четко знал, что капитализм — это оборот огромных сумм денег при помощи влиятельных связей.

Пятнадцать тысяч, полученных от Прохора, народный депутат истратил не на себя, как предлагал ему старый вор. Деньги Логинов потратил на банкеты, дружеские пирушки, заводя знакомых среди чиновников, работников прокуратуры, министерств и даже ЦК. Конечно, это были не первые люди. Но они были в курсе того, что делалось в их «хозяйстве», и в случае чего могли проконсультировать.

В квартире депутата Прохор появился через три месяца. Одет он был так же, в аккуратно выглаженный и чистый костюм времен конца правления Никиты Хрущева. Серая немаркая рубашонка, на ногах сандалии — символ летней совдеповской моды. В общем, все тот же старичок, только глаза горели неукротимым огнем лидера, человека, привыкшего подчинять своей воле окружающих. Раньше ему это удавалось где хитростью, где мудрым словом, а где непомерной жестокостью. Уголовный закон гласит, что свой авторитет необходимо подтверждать постоянно, иначе… И всегда матерый вор в законе Прохор был готов вцепиться обидчику в горло, лишь бы доказать свой авторитет, свое право говорить на равных с другими авторитетами. Так было всегда… но еще не знал Прохор, что, запрягая под себя народного избранника Логинова, раскрыл шкатулку Пандоры.