Ненужная мама. Сердце на двоих (СИ) - Лесневская Вероника

Не вставая, откидываюсь назад, стукнувшись затылком по панели, тянусь в карман за телефоном. В два щелчка нахожу файл, который хранил все эти годы. В одной папке с фотографией жены. Там, где мое маленькое личное кладбище.

Разворачиваю на весь экран справку об аборте. Изучаю ее так, будто вижу впервые.

- Даже так, Вика? – выдыхаю беззвучно. – Может, ты и права…

- Выходите? – доносится сверху, но я не сразу реагирую. – Кажется, ваш этаж.

Тяжело поднимаюсь на ноги, которые стали словно ватными, небрежным движением руки останавливаю створки, которые дергаются и возвращаются на место, выпуская меня.

На автопилоте и в полной прострации, зажав телефон в онемевшей ладони, шагаю к кабинету главного врача. Открываю дверь без стука, невозмутимо переступаю порог и обессиленно падаю в кресло, вальяжно развалившись.

- Доброе утро, Гордей Витальевич, я вас ждал, - издалека заходит Гриневич, поправляя очки на переносице и пригладив ладонью лысый островок на макушке.

- У нас будет работать Виктория Богданова? – выпаливаю на одном дыхании, нервно прокручивая в пальцах трубку. Надавливаю большим на дисплей, и он загорается, демонстрируя мне все еще развернутую справку. Сглатываю ком в горле, откашливаюсь и прячу телефон. Безжалостно массирую переносицу, чтобы унять резь в глазах.

- Хм, по поводу нее я еще не принял решение. Опыта мало, только из декрета. Хочу лично пообщаться, а потом подумаю, - тянет главный, надоедливо барабаня ручкой по столу. – Я бы сразу отказал, но знаю ее семью, да и Демин очень просил…

Усмехаюсь, ощущая горечь во рту, которая ползет глубже – в самое сердце. Истинный отец семейства, беспокоится за свою… Кто для него Вика? Будущая жена?

А мои дети?..

Чувствую себя обворованным.

- Берите, не пожалеете, - обреченно выдаю, понимая, что мое мнение ничего не значит… для нее. И помощь от меня Вике не нужна. О ней есть, кому позаботиться.

Впрочем, она сама прекрасно справляется с любыми проблемами. Даже смерти вызов бросила. Сильная, в отличие от меня.

- Вот как, приму к сведению, - хмыкает Гриневич и подается вперед, облокотившись о стол. – Однако с вами я планировал поговорить по другому поводу. Я рад, что специалист такого уровня, как вы, работает у нас, и хотел бы…

Дальше – белый шум. Главный продолжает что-то вещать, а я пропускаю его слова мимо ушей.

Подцепляю чистый лист со стола, наплевательски смяв уголок, нахальным жестом прошу у начальника паркер, пока он его не разломал монотонным постукиванием, и молча пишу заявление.

- Мы получили дотации из бюджета и собираемся расширяться, поэтому… - резко осекается, когда я передаю ему заполненный документ.

- Подпишите, будьте добры, - устало прошу, откидываясь на спинку кресла.

- А… что это? – бегает взглядом по тексту, хватает платок из кармана и протирает взмокшее лицо.

- Заявление на увольнение по собственному желанию, - озвучиваю то, что он и так прочитал.

- Нет, Гордей Витальевич, так дело не пойдет, - отрицательно качает головой, складывая лист вдвое и возвращая его мне. – Я вам повышение предлагаю, а вы… - окидывает меня изучающим взглядом. – Устали, наверное? Знаете, я вам отпуск дам. Отдохнете, а после…

- Да не в этом дело, - отмахиваюсь, но он не сдается.

- И премию выпишу.

Не выдержав, издаю нервный смешок. Надеюсь, Гриневич не воспримет его на свой счет. В данный момент я хреново контролирую эмоции. Я выпотрошен, размазан, будто сбит грузовиком и брошен на обочине скоростной трассы. Жизнь летит мимо меня, а я лежу и разлагаюсь.

Вкрадчивый стук в дверь заставляет меня обернуться. Догадываюсь, кто там. Чувствую ее до того, как главный разрешит войти.

- Извините, вы заняты… Я позже зайду, - смущенно лепечет Вика.

Видит меня, застывает на месте, будто вросла в пол. Крепко сжимает губы, прекращает дышать и отводит взгляд. Инстинктивно скрещивает руки на груди. Закрывается от меня. Как от врага.

Тем временем я заглядываю за ее спину в поисках детей. Мысленно встряхиваю себя. Конечно же, их здесь нет. Глупо тащить малышей на важное собеседование. Разумеется! Они сейчас… с «папой».

Млять! Кажется, я сдох и попал в ад, а теперь получаю персональное наказание.

- Нет, мы закончили, - твердо чеканит главный, намеками прогоняя меня. – Гордей Витальевич сейчас успокоится, подумает хорошенько, а потом мы продолжим конструктивный диалог, - упорно кивает мне на дверь.

Вздохнув, комкаю заявление в руке и направляюсь на выход. В момент, когда мы с Викой равняемся, меня потряхивает, как в десятибалльный шторм.

- Удачи, - тихо, но искренне желаю.

Вздрагивает, вскидывает подбородок и смотрит на меня так, будто видит впервые. Коротко кивает в знак благодарности.

Ускоряю шаг и вылетаю из кабинета, чтобы опять не начудить. Не хочу лишний раз обижать Вику или оскорблять. Нет такой цели. И не было никогда. Однако в ее глазах я и так упал ниже плинтуса. Причем давно.

Закрываюсь в пустом лифте, выбираю первый этаж. Спустившись, не выхожу… Опять поднимаюсь, как заблудившийся психопат. Выскакиваю из кабины, поворачиваюсь к окну, но не различаю, что происходит по ту сторону прозрачных, чистых стекол. Я будто отключаюсь.

Прихожу в себя, когда слышу частый стук каблуков за спиной. Усмехаюсь: даже по походке ее узнаю.

Вика делает вид, что не заметила меня, и малодушно собирается сбежать. Вызывает лифт, но, как только приезжает кабина, я разворачиваюсь и шагаю к ней. Придержав створки, врываюсь следом.

- Вам на первый, Виктория Егоровна? – деловито уточняю, сражаясь со своими внутренними демонами.

Не дожидаясь ответа, нажимаю на кнопку.

Лифт закрывается, отсекая нас от всего мира и оставляя наедине. Атмосфера внутри кабины накаляется до предела. Кажется, достаточно искры - и все взорвется.

- Приняли на работу? – спрашиваю совсем не то, что меня волнует на самом деле.

- Да, - выжимает из себя Вика, не сводя с меня перепуганных глаз. Кажется, одно неловкое слово или резкое движение с моей стороны – и она сорвется в истерику, как недавно поступили наши двойняшки.

Делаю полшага к ней, а она чуть ли не впечатывается спиной в дальний угол.

Неужели я монстр какой-то? Почему все так?

Разозлившись, прежде всего, на себя, со всей силы ударяю по кнопке «Стоп». Кабина дергается и зависает между этажами.

- Гордей? – слышится ошеломленный вздох.

- Тише, Вика, я просто хочу поговорить.

Она не отвечает. Молчит, поджав губы и затаив дыхание, смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Не моргает, словно окаменела. В этот момент сильно напоминает Алиску, когда та обижена и собирается расплакаться.

Викины слезы – это последнее, что мне нужно в данный момент. И так на душе хреново.

Напряжение между нами достигает пика, кислород мгновенно сгорает в замкнутой кабине, и создается ощущение вакуума. Рубашка прилипает к телу то ли от жары, то ли от нервов. Вика тоже сама не своя. Поправляет ворот белоснежный блузки, дергает за пуговку, смахивает испарину с тонкой шеи, а к ложбинке груди ползет капелька влаги.

- Понимаю, но… не сейчас, - после мучительной паузы сипло произносит она, тянется к панели с кнопками, и я перехватываю ее руку. Не позволяю запустить лифт. - Я спешу, меня дети ждут! – повышает голос, но он предательски срывается.

- Они с ним? – крепче сжимаю прохладные, подрагивающие пальцы.

- Да, конечно, двойняшки с Германом, - бросает с нотками агрессии и вызова.

- У вас все серьезно? – выпаливаю порывисто, потеряв над собой контроль.

Вика задумчиво хмурится, словно анализируя мои слова и пытаясь вникнуть в их суть. Я же, в свою очередь, не понимаю, почему задаю именно этот вопрос. Однако предчувствую, что ответ меня добьет.

- Гордей Витальевич, моя личная жизнь никак вас не касается, - с трудом высвободив ладонь из моей хватки, она отходит вглубь лифта. Обнимает живот руками, опускает ресницы и прячет покрасневшие глаза. - С каких пор вы вообще мной интересуетесь? Столько лет прошло…