Мой враг - Алёна Невская

инерции его движения, закручиваюсь, и фотографии, что я достала из сумки и держу в руке, высыпаются из конверта на пол разноцветным веером.

Дети несутся дальше, не обращая внимания на то, что натворили, а в это время раздается властный и надменный голос, от которого я вздрагиваю.

Оборачиваюсь на вошедшую женщину и впиваюсь в нее взглядом.

На вид ей лет тридцать (впрочем, может, больше – я не особо разбираюсь в возрасте женщин), и выглядит она сногсшибательно. Такое ощущение, что та собралась на какое-то торжественное мероприятие, но не успела уйти.

Что ищет Вадим в своих любовницах, чего нет у нее? Не понимаю.

Изучая ее, я обращаю внимание на то, что блондинка предпочитает красный (красные губы, красное атласное платье, красные лакированные туфли с кокетливым бантиком сбоку), и думаю, что, скорее всего, у нее горячий темперамент.

Надо вести себя осторожнее, чтобы напоследок не вляпаться в серьезные неприятности.

– Вы по поводу работы? – спрашивает командным голосом она, подтверждая мои предположения.

Как зачарованная, продолжаю таращится на нее, не в силах ответить, и только отрицательно мотаю головой. Пока я нахожусь в прострации от ее неожиданного появления и ее внешнего вида, она приближается и, заметив мою обнаженную фотосессию, разбросанную на полу, садится на корточки и поднимает парочку снимков.

Замираю, ожидая, что произойдет дальше.

– Так ты любовница Вадима? – усмехается она, словно сказала, что я его родственница. На ее лице не появилось ни тени волнения или переживаний.

Не верю своим глазам. Как так? Ей все равно, с кем развлекается ее муж, пока она воспитывает его детей?

Киваю, понимая, что объяснять истинное положение вещей я ей точно не буду.

– Что тебе надо? – спрашивает, презрительно смотря на меня.

Если честно, то теперь я не знаю, что говорить. Я ожидала, что все будет по-другому, начиная от ее внешнего вида и заканчивая ее реакцией на мою правду.

В итоге бормочу то, что она и так поняла:

– Он вам изменяет…

– Все изменяют! Что в этом такого? – бесстрастно парирует красавица.

Я смотрю в ее холодные серые глаза и чувствую, как она начинает меня раздражать.

Разве естественно нормальной женщине так рассуждать?

Что за брак, если жене наплевать на измены мужа?

Может быть, у нее тоже есть любовник?

Какая-то семья извращенцев!

Не могу понять, почему Вадим держится за нее и выбрал эту бесчувственную стерву, а не мою нежную и искреннюю Веру. Не в силах справиться с эмоциями, накатившими на меня, восклицаю:

– Меня воротит от вашего извращенного понимания жизни и семейных ценностей!

– Это ты мне будешь читать морали? – в тон мне спрашивает она. – Ты – шлюха, которая решила, что может занять мое место?

Она начинает картинно смеяться и, уже срываясь, кричит мне:

– Убирайся вон из моего дома! Ни ты, ни кто-то другой не вправе судить меня!

Мгновенно прихожу в движение и бросаюсь к дверям, сердце бешено стучит, отдаваясь в голове… Я раздавлена, но не ее оскорблениями и словами. Я раздавлена жуткой действительностью. Последние два года я жила в предвкушении мести Вадиму, я думала, что когда у меня получится отомстить, мне станет легче, ситуация меня отпустит, и я смогу дальше жить по-другому.

Что в итоге?

В итоге все, что я делала, все, к чему я стремилась, оказалось бесполезной и ненужной возней… Я опустошена от этой мысли и не понимаю, как теперь жить дальше.

Летя по дорожке к воротам, стираю слезы, скользящие по щекам, и чувствую, что больше всего на свете я бы хотела сейчас выговориться, услышать чье-то разумное, обоснованное мнение, чтобы кто-то умный и рассудительный помог мне разобраться во всем. Вот только никто не знал о существовании моих планов, и никто не мог мне помочь в этом.

Почти добежав до ворот, я вижу, что навстречу идет какой-то человек, но из-за слез, застилающих глаза, не могу разглядеть его лица. Только когда он хватает меня и требовательно спрашивает: «Что ты тут делаешь?!», я понимаю, что это Макс.

Глава 12.2

Моргаю, чтобы слезы освободили глаза и вернули мне зрение, и таращусь на МММ, пытаясь считать его эмоции. Однозначно он очень удивлен увидеть меня здесь. Впрочем, как и я его.

Посмотрев по сторонам, Макс молча берет меня за руку и тащит за собой. Доходим до его машины, садимся в нее. Без слов он протягивает мне бумажные платки.

Какое-то время пытаюсь успокоиться и привожу себя в порядок. Когда я практически перестаю всхлипывать, он повторяет свой вопрос:

– Что ты здесь делаешь?

Не знаю, что ответить ему. Колеблюсь между тем, чтобы сказать правду и продолжать играть свою игру.

Мое молчание явно злит его:

– Ты спишь с Вадимом, а потом приходишь к жене! Чего ты хочешь добиться? Он никогда не бросит Марину! Ты не представляешь, сколько таких, как ты, у него было!

Слышу и не слышу слова Максима. Мне больно, что он считает меня шлюхой, захотевшей поменять статус. Ну а что он может обо мне думать? На самом деле в его представлении я должна быть еще хуже, ведь я пьяная бесстыже залезла к нему в кровать.

Внезапно осознаю, что из всех людей в мире свою тайну я могу раскрыть только Максу. И пусть мне невероятно страшно открыть рот и озвучить свое признание, я нахожу силы и выдавливаю из себя:

– У меня ничего не было с Вадимом.

Горько усмехается:

– Ника, ты считаешь меня дураком?

Отрываю свои заплаканные глаза от дрожащих рук, сложенных на коленях и теребящих то, что осталось от бумажной салфетки, и перевожу на Максима. Смотрю самым искренним взглядом, на который только способна, но он не глядит на меня, а по-прежнему сидит, уставившись вперед, и хмурится.

– Я все подстроила, – начинаю вторую попытку.

МММ медленно поворачивает ко мне свое каменное лицо и, окатив меня презрительным взглядом, холодно цедит:

– Убирайся из машины…

Я практически не дышу и не могу поверить в услышанное.

– Для тебя будет лучше, если мы больше никогда не увидимся.

Сглатываю его пожелание, открываю дверь и выскакиваю из машины, уже не в состоянии сдерживать слезы.

Хорошо хоть, я не разревелась там, перед ним, и не показала, как мне больно слышать прозвучавшие слова.

Срываюсь, бегу к остановке, чтобы поскорее вырваться из радиуса действия его притяжения, но расстояние не помогает. Было глупо думать,