Николай I Освободитель. Книга 6 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

— Я понимаю, но… — Женщина сделала неопределенное движение рукой в воздухе.

Естественно, от такого плана путешествия не в восторге оказалась Александра. Она совершенно точно предпочла бы, чтобы ее сын проехался по европейским, «более цивилизованным», странам нежели шатался где-то по краю земли. Собственно, другого от матери, пусть даже императрицы, ожидать было бы сложно, впрочем, мне все же удалось убедить жену в пользе именно такого маршрута. Ну а чтобы вопроса безопасности окончательно снять с повестки, вместе с наследником на Дальний Восток уходила целая казачья сотня, отобранная среди донцев лично Ермоловым. Для станичников сопровождать в таком путешествии наследника было немалой честью само по себе, а если добавить к этому еще и весьма солидные командировочные, то и вовсе… Так что за безопасность Саши я особо не переживал, конечно полностью гарантировать отсутствие неприятностей на таком протяженном маршруте было невозможно, так этого нельзя было и в столице гарантировать: от простой простуды в эти времена можно было откинуть копыта не менее надежно, чем от какой-нибудь экзотической африканской заразы. С подобными опасностями сделать было ничего невозможно, только смириться.

— Когда-нибудь те места превратятся из темного угла империи в такие же обжитые как Крым или Поволжье. Люди построят огромные летающие машины, и добраться от Москвы до самого великого океана можно будет всего за несколько часов. Построим там города, порты, дотянем железные дороги. Возведем плотины на реках… — Вид открытого огня всегда вгонял меня в медитативное состояние вот и сейчас одного попаданца откровенно понесло, впрочем я достаточно быстро взял себя в руки и закруглил сезон воспоминаний о будущем, — как-то так.

— Ты иногда такие вещи выдаешь… Откуда только берется? — Задумчиво пробормотала жена. На ответ она очевидно не рассчитывала, в конце концов за почти двадцать лет совместной жизни можно было уже привыкнуть к особенностям второй половины.

А я действительно иногда ловил себя — или правильнее будет сказать, что это меня ловили — на спонтанных незапланированных прогрессорских порывах. Просто банальным образом я не всегда могу помнить историю появления тех или иных вещей, принимать обыденное за новинки и новинки за обыденное.

Из последнего — история с костяным фарфором. Мне тут на прошлые именины подарили богато украшенный фарфоровый сервиз на хрен-знает-сколько персон. И чашки из этого фарфора были такие тонкие, что натурально просвечивали, если сквозь них на солнце посмотреть. Ну я и ляпни возьми, всплыло откуда-то из глубин подсознания, что мол прикольно — костяной фарфор, чем вызвал неподдельное удивление окружающих. Оказалось, что такого типа посуду сейчас делают только в Китае и в Англии, и технология ее производства держится в строжайшем секрете. Нет не так — в СТРОЖАЙШЕМ секрете.

Понятное дело, что полноценную технологию производства этого самого костяного фарфора я не знал даже близко, помнил только, что половина от массы сырья составляет зола от животных костей — когда-то у бабушки был такой сервиз и она рассказывала, да и потом в интернете натыкался в подборках интересных фактов.

Ну что? Пришлось искать людей, строить печи, организовывать экспериментальное производство, начинать делать русский фарфор. Не позволять же англичанам на этом рынке монопольно стричь купоны с лопоухих, но денежных европейских буратин. Благо не сам все это делал своими ручками, а нашли мне для по такому случаю ушлого купчину из старообрядцев — от них меньше вероятности что рецепт на сторону утечет, они умеют хранить секреты — и вперед. Пока еще в плане фарфора мы находились только на стадии экспериментов — подбор сырья, способы его очистки, определение способов обжига, температуры, дутья — все это было не мнее важно чем просто знание о костях — но первые результаты же были достаточно обнадёживающими. Скоро можно будет поднять таможенные тарифы на эту продукцию в несколько раз, а взамен импортному фарфору предложить свой. Лишняя копеечка — она никогда лишней не будет.

— Не знаю, навевает что-то, — я аккуратно попытался съехать с опасной темы, впрочем, Александра и не настаивала.

— Давно ты мне ничего не пел, — неожиданно заявила она, когда я откупорил вторую бутылку, а поджаренное над углями мясо было употреблено по назначению. Я подбросил новых дров в костер и ответил.

— Так у меня и гитары-то нет с собой, — попытался отмазаться я, но тут императрица проявила наличие у себя стратегического мышления.

— А я ее заранее сюда приказала привезти, — не скрывая улыбки она кивнула в сторону. — Вон там у поваленного дерева кофр с гитарой стоит.

— Ну ладно, — я тоже не сумел сдержать улыбки, сходил за инструментом, вытащил его из массивного кожаного на жесткой основе кофра, пробежался пальцами по струнам, вспоминая, с какой стороны воющее браться за гитару. Не так часто у меня находилось время чтобы побренчать вволю, — что бы такое тебе спеть?

— Спой что-то новое, что я никогда не слышала, — немного кокетливо попросила жена.

Я задумался на пару минут, пытаясь поймать правильное настроение. Что будет приятно услышать Александре, и что бы мне самому хотелось выпустить в этот мир.

Весна, запахи цветущих деревьев, романтическая обстановка, любимая женщина рядом… И ощущение такое… Будто именно здесь и сейчас происходит что-то важное, о чем потом будешь очень долго вспоминать. Я тронул струны, скорее помогая себе ритмом, чем действительно пытаясь наиграть мелодию, и запел.

https://youtu.be/Qb0t-iV200I?si=Q9zu948iTC-oSRjq

— Целую ночь соловей нам насвистывал,

Город молчал и молчали дома,

Белой акации гроздья душистые,

Ночь напролет нас сводили с ума. — Всегда любил этот романс. Не уверен, что помню его точно и дословно — часть приходилось «вспоминать» буквально с карандашом и листочком в руках — но настроение он передает лучше всего. Тем более и акации действительно цветут, как тут не вспомнить.

Сад был умыт весь весенними ливнями,

В темных оврагах стояла вода,

Боже, какими мы были наивными,

Как же мы молоды были тогда! — В какой-то момент стал остро чувствовать, что вторая жизнь, дарованная мне… Уж не знаю кем, проходит мимо. Сначала это все воспринималось как игра. Весело, интересно, необычно. Встречаться с историческими личностями, менять ход этой самой истории… Опять же развлечений в 19 веке совсем не так много, часть из них приходилось выдумывать буквально самому. А потом вдруг останавливаешься, оглядываешься вокруг себя — а тебе уже сорок, вторая жизнь перевалила за середину, а ты и не пожил. Все время только крутился как белка в колесе.

— Годы промчались седыми нас делая,

Гроздья срывая с деревьев густых,

Только зима да метелица белая,

Вновь нам напомнят сегодня о них. — И седина уже в волосах действительно вполне заметна. Виски побелели, а фирменная «Романовская» лысина потихоньку начала ползти все выше и выше. Были мысли вообще побрить голову под «бильярдный шар», но решил, что эпатировать публику таким образом все же не слишком достойно для императора.

— В час, когда ветер бушует неистовый,

Снова и снова чувствую я,

Белой акации гроздья душистые

Неповторимы как юность моя. — Я, конечно, певец тот еще, но видимо удалось мне зацепить какие-то ноты в душе Александры, женщина достала ажурный вышитый платочек и изящным движением смахнула слезу из уголка глаз. Это у меня вторая жизнь — а нее первая, вероятно остроту течения времени жена чувствовала еще более явно чем я.

— Какой… Красивый романс, — после короткой паузы озвучила свой вердикт императрица. — Спой еще что-нибудь, у тебя хорошо получается.

Насчет своих вокальных способностей я нисколько не обольщался, пел я в лучшем случае посредственно, но возражать не стал. Исполнил еще несколько песен, не забывая при этом следить за огнем и подливать вино по бокалам. Успел в перерыве отгрести немного в сторону раскаленные угли и сунуть в них несколько картошин, вызвав этим улыбку на лице жены. Она мою страстную любовь к этому корнеплоду знала как никто другой, а мне просто хотелось как в детстве полакомится запеченной в углях картохой. Такой чтобы с дымком и твердой немного подгоревшей корочкой. Посолишь немного и больше нечего не нужно — вкуснотища.