Византийская цивилизация - Андре Гийу

Налоги, которыми облагалось городское население, были непостоянными: хрисаргир — пошлина на торговую прибыль, отмененная Анастасием (491–518 гг.) и позднее замененная на простой торговый налог; аэрикон — учрежденный, видимо, Юстинианом, объект его остается непонятным; пошлины на наследство; и наконец, ценз — реальная пошлина на землю, взимавшаяся в городах. Жители городов в разное время были часто освобождены от прямых налогов.

Косвенные налоги для византийской государственной казны (demosion) были очень важным денежным ресурсом. Они включали в себя прежде всего таможенные пошлины и торговые налоги (kommerkion), которыми облагались все ввозимые и вывозимые товары. Следили за этим гражданские чиновники, называвшиеся коммеркиарии, действовавшие под руководством логофета геникона в границах таможенного округа (X. Антониадис). Сумма коммеркия составляла десять процентов от стоимости товара, но к этому нужно добавить пошлины, которыми облагались перемещения людей и товаров, средства, расходовавшиеся на транспорт (например, корабли облагались рядом налогов: за то, чтобы причалить, встать на якорь, за то, чтобы высадиться с корабля на берег, за то, чтобы хранить товары на складе, и т. д.), собственно налог со сделки (pratikion) — то есть за взвешивание, обмер и многое другое, — половину из которого платил продавец, а половину — покупатель. Сумма доходов оставалась значительной тогда, когда торговля империя была обширной, однако в начале XII в. Алексей Комнин снизил для пизанцев таможенную пошлину с десяти процентов до четырех, генуэзцы получили такую же привилегию уже к концу века и привилегию полного освобождения от пошлин в следующем веке (1261 г.): «Именно так, — писал Никифор Григора в XIV в., — латиняне ловко украли не только все богатства византийцев и почти все доходы от моря, но еще и все богатства, которые шли в казну правителя». Таможенные пошлины, которые взимались в Константинополе, приносили тогда грекам в целом 30 000 иперпиров (новое название номисмы), тогда как генуэзцы получали на другом берегу Золотого Рога в Галате 200 000 иперпиров. В косвенные налоги также входил и торговый налог, который платили коммерсанты, сумма его менялась в зависимости от рода занятий.

В противоположность четырем правилам, сформулированным Адамом Смитом, в Византийской империи косвенные налоги не были равны для всех из-за тех многочисленных льгот, которые предоставлял император; эти налоги не были фиксированы и менялись в зависимости от обстоятельств; они не повышались тогда, когда налогоплательщик мог платить больше; их повышение зависело от произвольного решения гражданских и военных властей, откуда проистекали многочисленные злоупотребления, которые приносили ущерб налогоплательщику и казне. Однако византийцы унаследовали от римлян принцип меняющегося налогообложения, при котором правитель мог увеличивать или уменьшать сумму налога в зависимости от требований момента.

Вне всякого сомнения, государственный бюджет учитывал ценность государственной должности, которую, по сути, подданные брали взаймы у государства за взнос некоторого платежа. Такую интерпретацию нужно дать осуждаемому, но всегда практикуемому принципу продажи должностей. Уже Петр Варсима, министр Юстиниана, в 542 и 547 гг. назначил на должности придворных младших офицеров тех, кто внес платеж в казну государства, он же увеличил число постов. Император Ираклий в 612 г., а затем в 619 г. сократил число чиновничьих постов в Константинополе, позволив назначение дополнительных кандидатов, если они вносили сумму, годовой платеж которой превышал ожидаемое жалованье. В X в. государство начало применять этот принцип: сумма ежегодного дохода, которая вносилась государством под видом жалованья чиновнику, достигала примерно восьми процентов, но нужно учитывать тот факт, что самые высокие должности, стоящие дороже, требовали от государства больших денежных расходов, потому что было необходимо платить более высокое жалованье, чем низшим чинам. Однако такое жалованье платилось в течение меньшего времени, так как для получения высокой должности был необходим преклонный возраст, и доход был пожизненным. Так, например, в случае со священником Ктеном, ставшим протоспафарием за сумму в 60 литр золота (4320 номисм), его годовое жалованье составило 1 литру (72 номисмы). Но так как он умер через два года после своего назначения, можно легко определить, кому пошла прибыль от его взноса.

Мы не знаем размера бюджета Византийского государства, суммы его доходов и расходов. Единственное сравнение, которое можно сделать, это сравнение с суммой доходов багдадского халифа Гаруна аль-Рашида (786–809 гг.), которая нам известна. Она составляла 530 миллионов серебряных дирхемов (больше 44 миллионов золотых динаров, примерно равных по стоимости номисме), не включая сюда натуральные налоги. Не нужно забывать, что арабская территория была больше, чем Византийская империя, и налоги там были тяжелее. Византийские хроники утверждают, что император Анастасий оставил перед смертью (518 г.) 23 миллиона номисм, Феофил и Феодора (856 г.) — 8 640 000 номисм, Василий II (1025 г.) — 14 400 000 номисм и что город Константинополь приносил империи в начале XIII в. чуть больше 44 миллионов номисм. Можно предположить, что весь бюджет империи в начале XI в. составлял 300 миллионов номисм (А. Андреадис) — это простое предположение о максимальной сумме.

Налоговая система Византии, которая осуждалась и в самой империи, и иностранцами как угнетающая и подверженная произволу, работала исправно и всегда эффективно. Так, у болгарских и русских князей, например, было намного больше бед, когда они хотели поднять налоги, при том что величина налога была меньше. Связано это с тем, что их финансовая и особенно налоговая организация оставалась на очень низком уровне. Вероятно, византийская казна поглощала значительную часть национального дохода. Процветание арабского халифата длилось очень недолго, несмотря на более высокие доходы, которые приносило непосильное налогообложение, а доходы Византийского государства оставались до самого конца высокими. Дело в том, что правительство Константинополя, в частности, смогло защитить мелких арендаторов, которые были налогоплательщиками. Иногда византийская администрация могла использовать методы, заключавшиеся в том, чтобы прикрепить статью доходов к статье расходов для того, чтобы помешать чрезмерному росту трат или чтобы профинансировать какую-то новую операцию. Василий I выделил из государственных владений категорию доходов для того, чтобы прикрепить их прибыль к расходам на императорский стол — убыточную статью в правление его предшественника Михаила III. Иоанн VI Кантакузин обложил налогом вино, продажа этого продукта была предназначена для финансирования реорганизации византийского флота. Но Андроник II Палеолог (1282–1328 гг.) распустил византийский флот и расходовал без счета деньги на восстановление многочисленных покинутых или поврежденных церквей, пострадавших во время латинской оккупации. Император всегда мог увеличить любую из многочисленных статей бюджета, не уменьшая остальные: неуравновешенность бюджета часто служила поводом для беспокойства, ее преодолевали срочными средствами (отмена подарков, уменьшение пособий армии и флоту), но вплоть до латинской оккупации (1204 г.) империя подвергалась только скоротечным финансовым кризисам.

Неизвестно место, где хранились запасы драгоценных металлов, скорее всего, это была государственная тайна. Историк и философ XI в. Михаил Пселл пишет, что Василий II собрал значительное сокровище, сохраняя уровень доходов и контролируя расходы: «Дворцовую казну он увеличил до двухсот тысяч талантов… Все, чем владели ивиры и арабы, кельты и скифы, все сокровища языческих стран, окружавших империю, он собрал воедино и вложил в царскую казну. Туда же он отправил и там хранил деньги, взятые у тех, кто против него восставал и был разгромлен. Когда же в специально построенных хранилищах не хватило места, он велел вырыть подземные лабиринты, наподобие египетских склепов, и в них спрятал немалую долю собранного. Сам он, однако, своими сокровищами не пользовался, и большая часть драгоценных камней, белых, называемых жемчугами, и многоцветных, не вставлялись в короны и ожерелья, а лежали сваленные на земле».

Правосудие

«То, что нравится правителю, — имеет силу закона» — эта фраза, приписываемая Ульпиану, римскому юристу начала III в. н. э., вошла во время кодификации в «Дигесты», или «Пандекты», утвержденные Юстинианом. Одновременно этот император в одной из статей своего «Кодекса» поместил исторически неверный принцип, который гласил, что римский народ законом окончательно передал свою власть императорам. Начиная с IV в., когда Константину было присвоено исключительное право трактовать законы, воля императора стала в империи единственным источником права. Некоторую роль, как и в прошлом, продолжают играть обычаи, но они не могут соперничать ни с законами, ни со здравым смыслом. Это последнее понятие, выделяемое отцами церкви, было окончательно закреплено позднее при Юстиниане. Итак, император — высший судья, судить — это его первостепенная обязанность, и, добавляет «Эпанагога», кодекс IX в., в предисловии, главы различных служб судят на основании его полномочий. В случае апелляции он может пересмотреть приговор: путь подачи жалобы или прошения императору открыт для любого человека, богатого или бедного. Этот путь позволяет каждому, кто страдает от несправедливости, взывать к нему, это правило, обнародованное новеллой Льва VI Мудрого, всегда оставалось в силе. С другой стороны, следуя доктрине античного Рима, любой чиновник, представитель верховной власти, руководит судом, компетенция которого простирается на административные споры и на уголовные дела. В целом правосудие в империи не являлось отдельной службой, хотя, конечно, известны отдельные должности, исключительно с судебными функциями. Именно так объясняет комментатор конца XII в. Феодор Вальсамон: «высшие чиновники [Константинополя и провинции], которые возглавляют суды, не обязаны знать все законы в совершенстве, их функции совсем другие; поэтому если некоторые из решений обязаны своему появлению их некомпетентности, то для них это простительно», но когда речь идет об их помощниках, это не так, потому что они — «профессиональные юристы, которые отвечают за выносимые приговоры».