Роден - Бернар Шампиньоль

Всё это вызывало серьезную тревогу. Члены комитета единодушно принимают решение: потребовать, чтобы Роден предъявил готовую статую через 24 часа. Если же он этого не сделает, то контракт будет расторгнут, а Родена обяжут вернуть полученный аванс — десять тысяч франков. Хуже того, в отчете комиссии будет прямо заявлено, что памятник является «художественно несостоятельным».

В этот ответственный момент Жан Экар, имеющий репутацию довольно слащавого литератора, проявил поразительные дипломатические способности, казалось, ему совершенно несвойственные. Сначала он пытался выиграть время. Ему удалось убедить комитет, что обращение с подобными жесткими требованиями к столь выдающемуся скульптору произведет самое нелестное впечатление. К тому же он высказал сомнение в том, что Общество литераторов, затеяв юридический процесс, сможет его выиграть. Жан Экар предложил комитету поручить ему убедить Родена отказаться от выполнения заказа. Пусть Общество окажет ему доверие!

Несколько недель спустя Экар зачитал на заседании письмо Родена, написанное в очень достойном тоне. По всей видимости, Роден писал его под диктовку Жеффруа или самого Экара: «Творчество требует свободного размышления и спокойствия — это знает каждый, кто стремится создать подлинное произведение искусства. Именно это мне хотелось бы напомнить вам для того, чтобы вы позволили мне как можно лучше и быстрее завершить работу над памятником. Вы это можете и должны сделать, так как это в ваших интересах. Я ни на минуту не забываю о своей ответственности как художника. Это будет моей главной заботой, когда я снова приступлю к работе после нескольких недель отдыха, который мне необходим. Я прошу вас предоставить мне возможность мобилизовать все силы и волю, чтобы увековечить образ выдающегося человека, чей пример вызывает всеобщее восхищение. Я постоянно размышляю о его упорном труде, о тяготах его жизни, о той непрерывной борьбе, которую он был вынужден вести, о его потрясающем мужестве. Я хотел бы отразить всё это. Окажите мне доверие и положитесь на меня».

Как можно было ответить на такое письмо жесткими, унизительными мерами? Тем не менее вопрос об авансе в десять тысяч франков все-таки был поднят. Роден, прислушавшись к советам друзей, предложил вернуть эти деньги. Он рассчитывал закончить работу через год.

Комитет согласился с этим. Казалось, всё уладилось.

Но Родену следовало бы лучше знать злопамятство увенчанных славой художников, которые были потеснены этим «анархистом». Члены академии испытывали порой искренний ужас при мысли о том, что в центре Парижа будет возведен безобразный, скандальный памятник прославленному писателю и его будут официально чествовать! Это станет оскорблением всей Франции, традиций предков! Была развернута широкая кампания в прессе, затевались различные интриги.

Комитет, испуганный такой реакцией, решил пересмотреть свое решение. Но во время заседания, на котором должно было состояться голосование по этому вопросу, к удивлению собравшихся, президент Общества литераторов Жан Экар зачитал резкое заявление о своей отставке и покинул зал. Шесть членов комитета присоединились к нему.

Разгорался скандал. В прессе одни высказывались в поддержку Экара, другие — против, иными словами, за или против Родена. Но его противники выступали более яростно. Как и дело Дрейфуса,98 всколыхнувшее общество, дело Родена тоже вышло за рамки литературных и художественных кругов.

Роден был чрезвычайно огорчен. Этот человек, твердый, как скала, неутомимый труженик, забросил свои творения. Сила воли, которую он демонстрировал столько раз, покинула его. Он сомневался в себе и своим поведением давал повод для распространения слухов о том, что он — «отработанный» человек, что он себя творчески исчерпал и его «Бальзак» является убедительным тому доказательством. Роден переживал глубокий кризис, схожий с тем потрясением, которое он перенес в юности в связи со смертью любимой сестры. Но ему уже 54 года. Он болезненно реагировал на любую мелочь. Всё чаще вспышки его гнева обрушивались на окружающих. Чаще других их жертвой оказывалась бедная Роза. Она стала теперь похожа на старую озлобленную крестьянку, постоянно изводила Родена жалобами. Если Роза в конце концов смирилась с его мимолетными увлечениями, то теперь, когда он был страстно влюблен, она боялась, что ее господин откажется от нее навсегда. Свою тревогу она неловко выражала постоянными упреками.

А отношения с Камиллой стали приобретать трагический оттенок. Она тоже не хотела делить Родена с другой. Ее сильное раздражение, на грани психической неуравновешенности, становилось невыносимым. Она даже заявляла, что готова покончить с собой. К подобной угрозе из ее уст следовало относиться серьезно. Вслед за трагическим разрывом с Роденом разыгралась драма безумия.

Роден пытался как-то вырваться из этого заколдованного круга переживаний и спасался «бегством».

Отдохнув в Швейцарии, в Сен-Морице, он постепенно начал восстанавливать силы и душевное равновесие. Друзья старались всячески поддержать его и выказать свое уважение.

Раскол, произошедший в 1890 году в Обществе французских художников, подвергавшем Родена стольким унижениям, привел к созданию Национального общества изящных искусств. Родена избрали председателем секции скульпторов.

По случаю семидесятилетия Пюви де Шаванна был организован банкет в его честь. Родену, большому другу художника, поручили подготовить профиль юбиляра (бюст Пюви де Шаванна был выполнен им прежде). Памятные знаки — бронзовые пластинки с профилем художника — раздавали приглашенным. Председательствовал на банкете Роден. В конце праздничного обеда он произнес речь, подготовленную вместе с журналистом Жеффруа. К сожалению, как вспоминала позже Жюдит Ютадель, «никто ее не расслышал, так как Роден в силу своей застенчивости очень сильно волновался и еле слышно пробормотал речь в свою роскошную бороду».

Перечисленные выше факты свидетельствуют не только о проявлении симпатии к Родену, но также и об упрочении позиций автора «Бальзака», хотя его противники не собирались складывать оружие. В прессе появлялись как сатирические статьи, высмеивавшие «Бальзака», так и хвалебные отзывы. Страсти накалялись. Одна из публикаций произвела особенно сильный эффект. Она появилась 30 сентября 1896 года в журнале «Жиль Блаз», в редакцию которого входили известные литераторы. Статья, пронизанная едкой иронией, была подписана Фелисьеном Шансором:99

«Непозволительно упоминать имя Родена без преклонения перед его гениальностью… Критики охраняют самого выдающегося гения этого века — да что я говорю? — “всех веков”, как написал один журналист. Они угрожают своим пером каждому, кто не склонится почти до земли, не допускают оспаривания их точки зрения, нанося своими словами оскорбление блистательному Микеланджело, предпочтя ему “бесплодного” мэтра, которому они устраивают овацию за его оригинальность. Такова способность литературных снобов, журналистов, салонов, бульваров… создавать сиюминутных богов, таких как Роден или Малларме, принц поэтов, литературная марионетка. Роден особенно знаменит “Вратами ада”, которые никогда не будут завершены. Возможно, это и к лучшему, так как они являются всего лишь плодом его фантазии. Наконец, статуя Бальзака, которую он не в состоянии сделать… У Бальзака должен быть памятник, но из-за инерции Родена тот, кто имеет право на бессмертие и должен стоять в центре Парижа, всё еще “погребен” в бесформенном мраморе. И это будет продолжаться еще долгое время, если месье Роден не откажется от него, и тогда обратятся к кому-нибудь другому».