Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай

— Почту за честь, ваше величество.

— А где Евгений Никифорович и Александр Егорович?

— Занимаются своими служебными обязанностями, государь. Генерал Ширинкин согласно вашему приказу производит подбор новой стрелковой роты, а барон Мейндорф занят со своими конвойцами.

— Превосходно видеть такое служебное рвение, но я желал бы пригласить и их.

— Сейчас же пошлю за ними, ваше величество…

В магазине оказалось весьма интересно — имелся огромный выбор различных охотничьих ружей, винтовок и револьверов. А вот автоматических пистолетов я там не нашёл — видимо, их время ещё не пришло.

Обслуживал меня хозяин этого замечательного оружейного храма обрусевший польский шляхтич Антон Витальевич Тарнопольский [3].

— У вас отличный ассортимент, Антон Витальевич, — сказал я сияющему хозяину, разглядывая садочное переломное ружьё английской работы за 550 рублей[4]. — Я бы из такого с удовольствием пострелял.

Смотри Макс, — Паша показал рукой налево. — Первая тарелка полетит по направлению к тебе, вторая поперёк поля, а третья от тебя вдаль… Всё по твоей команде. Когда будешь готов…

— Ваше императорское величество?

Я очнулся от внезапно накатившего воспоминания и посмотрел на оружейника:

— Антон Витальевич, вы сможете мне это устроить?

— Почту за высочайшую честь, ваше императорское величество! У меня есть удобное стрельбище.

— Отменно, я пришлю за вами адъютанта? Когда соберусь. А сейчас я хотел бы произвести некоторые закупки.

— Весь ассортимент к вашим услугам, ваше величество.

— Мне нужны магазинные ружья Винчестера модели 1893 года, — я сделал паузу и вопросительно посмотрел на руководителей своей охраны.

— Пятидесяти единиц на первое время нам хватит, ваше величество! — ответил Гессе, быстро сообразив, что я хочу услышать.

«Однако берёт с запасом, ну и правильно!..»

— Ваше императорское величество! Боюсь, что в наличии такого количества не имеется, — развёл руками Тарнопольский. — У меня на складе осталось ещё пять штук. Остальное придётся заказывать или искать в других магазинах, возможно что-то найдётся на Тверской в торговом доме вдовы Зимина.

— Спасибо, мы туда пошлём, — кивнул я Гессе. — Пётр Павлович, сделайте прямо сейчас весь необходимый заказ и на револьверы в том числе.

— Вас интересуют револьверы, ваше императорское величество? — переспросил Тарнопольский.

— Да, хочу осмотреть ассортимент…

В итоге я купил себе несколько образцов, включая Смит и Вессон, а также компактный Бульдог. Собственно говоря, ради него всё и затевалось, но я решил не афишировать явно своё желание иметь скрытное вооружение, а сымитировал «оружейную лихорадку».

— Устроите мне стрельбу и из этих образцов?

— Обязательно, ваше величество.

Мы ещё побеседовали с Тарнопольским, и в ходе разговора я уяснил для себя, что это увлечённый и талантливый человек. Он не только продавал оружие, но производил различные его усовершенствования и даже планировал строительство фабрики в Бельгии.

— Вы меня удивляете, Антон Витальевич, зачем вам этот занюханный Льеж? Стройте производство в России, я поддержу ваши устремления. Мне обязательно нужно доработать Винчестер, требуется перевести его на современные патроны[5]! И тогда казна будет с удовольствием брать ружья для вооружения полиции. Хотите воспользоваться этим шансом?

— Конечно, ваше императорское величество! — глаза Тарнопольского вспыхнули нездоровой страстью. — Займусь немедленно!

— Вот и отлично, связь со мной будете держать через секретариат, Владимир Дмитриевич, прошу вас заняться!

— Отличный магазин[6], господа, — сказал я сопровождающим, когда мы усаживались в ожидающие нас и окружённые охраной ландо.

В целом день прошёл неплохо, в дополнение к прочим событиям к вечеру пришло донесение от министра иностранных дел — протокол Лобанова-Ямагата успешно подписан[7], а значит, игра с джапами продолжается по плану!

Ужинал я всё в той же компании: с Гиршем, Танеевым, Оболенским, Шереметьевым, Ухтомским, Михаилом, «царём Кирюхой», Сандро, Бимбо и Победоносцевым. Позвал я их для того, чтобы, во-первых, не вызывать пересудов затворничеством, имитировать до поры прежние привязанности, во-вторых, продолжать учиться вести обычную для Никки здешнюю жизнь. И в-третьих, в отсутствии «мастодонтов августейшей фамилии» тренироваться «на кошечках» и одновременно держать их поближе, дабы научиться контролировать.

«Тяжёлая задача… Но и остальные не легче!..»

Около девяти часов вечера я раскланялся с гостями и вышел погулять в окружённый охраной Нескучный сад, где меня в компании Владимира Менделеева ожидал его великий отец.

— Добрый вечер, ваше величество, — поздоровался со мной экстравагантно выглядевший учёный — в отличие от многих уже виденных мной щеголеватых типажей, его борода и волосы не знали укладки и просто свисали с гениальной головы.

«Ну да ему можно выглядеть как угодно…»

— Добрый вечер, Дмитрий Иванович. Можете называть меня государь или обращаться по имени-отчеству.

— Спасибо, государь, — кивнул Менделеев. — Я благодарен вам за высокую оценку способностей моего сына.

— Мне нужна его помощь, — я просто развёл руки в стороны. — Прогуляемся? Здесь есть удобная беседка, где можно поговорить…

— Передо мной стоит множество задач, Россия должна развиваться и делать это быстро, и мне нужна помощь Менделеевых, да и не только Менделеевых, конечно.

— Лестно такое слышать, государь. И радостно, я уже старик, но верю в лучшие времена для наших детей и внуков, — ответил Менделеев. — Что я должен сделать?

— Всё, Дмитрий Иванович, всё что можете. Но позвольте, я озвучу свои озабоченности по пунктам. Полагаясь на ваш кругозор!

Старый учёный лишь кивнул. Тем временем за разговором мы добрались до круглой беседки, где согласно моим распоряжениям заранее был приготовлен очередной самовар. Лакей почтительно кивнул и исчез.

— Предлагаю нам выпить чаю, господа…

— Мы же говорим о задачах научного, технического и промышленного развития России? — спросил Менделеев, держа в руке уже второй стакан чая в серебряном подстаканнике, после того как выслушал мои сбивчивые соображения.

— Так и есть, Дмитрий Иванович.

— Тогда я скажу следующее: в целом проблемы наши отмечены вами верно, государь. Мы сырьевая держава и в этом смысле ничем не лучше дикарей, Европа давит пошлинами наши товары, защищая своё собственное земледелие, а мы, к сожалению, сегодня больше земледельческая страна и вынуждены полагаться на мировые цены на зерно. Всё это неизбежно ведёт к бедности крестьян. Наш народ беден и не получает достаток подобный достатку других народов. Расстояния огромны, и стоимость перевозок высока, а климат плох и является причиной скудности урожаев. Отсюда вывод — благосостояние России зависит от производительности труда, машин, химических удобрений, а значит, нам требуется развитая промышленность[8].

— Сложно сказать лучше и точнее, — кивнул я учёному. — Нам нужна индустриализация.

— Совершенно верно, государь, — Менделеев сделал пару глотков из стакана и продолжил, — Мне нечего доказывать, по очевидности, того, что фабрично-заводская промышленность, а вместе с нею горная и перевозочная, в том виде, в каком они ныне сложились, страдают нередко от капитализма, жадного до больших заработков.

— И какой же вы видите выход?

— Простого и быстрого решения нет, но мой рецепт следующий. Во-первых, необходимо развивать складочный капитал, и мы не первые на этом пути. Лучше всего средства на развитие должны слагаться из капиталов всех занятых работников, а также потребителей продукта. Это наиболее естественно, потому что никто не доверяет своему предприятию больше самих работников. Средства работников должны управляться промышленными банками, если они будут давать хорошие дивиденды и будут тщательно контролировать субсидированные ими предприятия, дело пойдёт успешно. А потому я думаю, что основание чисто промышленных банков, в особенности в соединении их со сберегательными кассами да при участии правительства и местных деятелей, обещает во многих наших делах хороший успех. Во-вторых, нам следует обратиться к силам наших сельских жителей. Артельно-кооперативный способ организации наиболее обещающий в будущем, и весьма возможный для приложения во многих случаях в России, именно по той причине, что русский народ, взятый в целом, исторически привык и к артелям и к общинному хозяйству! И в-третьих, зло капитализма во многом зависит от того, что предпринимателям, несущим весь риск и полным всякой готовности, приходится втихомолку прибегать к капиталистам для получения тех средств, без которых нельзя ни основать завод или фабрику, ни вести правильную торговлю произведёнными продуктами. Вот тут-то и должно ждать, по моему мнению, прямого, открытого содействия промышленного банка, покровительствуемого и гарантируемого государством, понимающим народное значение в наше время всего развития промышленной производительности народа. Полагаю далее, что при обдуманном и открыто производимом, при должной обстановке, покровительстве промышленности наше правительство может свободно доставать не только процентные займы, но и выпускать беспроцентные ассигнации, т.е. печатать их в Экспедиции заготовления государственных бумаг.