Александр. Книга I - Михаил Ланцов

Решать эту проблему нужно было комплексно, поэтому 12 января 1859 года Александр собрал в Николаевском дворце импровизированное рабочее совещание по вопросам строительства новой оружейной фабрики в Москве. Присутствовали Левшин, Закревский, Горлов, Медведев, Филарет и Солдатенков, как доверенный представитель из числа московских промышленников. Обсуждали место размещения и особенности нового предприятия. Александр, как и в случае с кадетским корпусом, набросал массу эскизов общего характера, не вдаваясь в подробности. Требования к размещению фабрики получились довольно простые, во-первых, это расположение на берегу реки, а во-вторых, возможность подведения железнодорожной ветки. Так как железная дорога в Москве в 1858 году была только одна – Николаевская, то это четко указывало на возможность размещения производства исключительно на левом берегу Москвы-реки. Ведь ради такого дела строить железнодорожный мост через весьма не узкую речку было довольно проблематично. А проект и так не простой, так что лишний «геморрой» никому не был нужен. После непродолжительного обсуждения Закревский предложил задействовать под производственные площади деревню Шелепиха, что находится к югу от кадетского корпуса прямо на берегу Москвы-реки. Она носила характер дач, а потому особых проблем с освобождением земли не имелось. Тем более что народ можно было выселять постепенно. Дальше шло еще много малополезных разговоров о том, как и что там обустроить, впрочем, ни на чем и не условились. Слишком не ясна была картина ситуации. Поэтому решили отложить утверждение генерального плана фабрики на некоторое время, занявшись выселением местных жителей и поиском артелей для строительства.

Вопрос с выделкой качественных сталей находился в подвешенном состоянии. На 1859 год существовало только два промышленных способа: пудлингование и бессемеровский процесс. Причем последний только недавно стал вводиться в промышленную практику, и был чувствителен к качеству руды. А пудлингование являлось весьма устаревшим методом, который не давал ни качества стали (существенно хуже бессемеровской), ни производительности. Итак, у Александра, который в свое время очень внимательно изучал военное, экономическое и технологическое развитие XIX века, было два серьезных вопроса, на которые он должен был дать ответ. Во-первых, выбрать передовой способ производства стали из числа еще не внедренных в промышленность технологий, а во-вторых, придумать, как его преподнести окружению. Ведь он сам не только к металлургии не имел никакого отношения, но и не мог ее быстро изучить. Выдавать снова за озарение было бы подозрительно. Так что проблема вырисовывалась очень серьезная. Не закупать же сталь в Великобритании, в самом деле? Тем более, что качественную они и не продадут, так как самим остро нужна.

Чтобы хоть как-то скрыть или маскировать «выдумывание» технологии выделки стали, Александр через Солдатенкова объявил о конкурсе на лучшую технологию. В считанные дни это известие разошлось по всей Москве, и уже через неделю великий князь получил первую корреспонденцию. Дальше – больше. К концу второй недели Саша имел в наличии полсотни весьма пухлых писем с довольно обширным перечнем разнообразных идей, преимущественно бредовых. Самым интересным стало письмо 2 февраля от Николая Ивановича Путилова, в котором тот сообщал, что некий Павел Матвеевич Обухов в 1857 году получил патент (или привилегию, как их тут называли) на массовое производство качественной тигельной стали. Оба этих персонажа очень сильно заинтересовали Сашу, так как он легко вспомнил об их неоценимом вкладе в развитие отечественной металлургии и оружейного производства. Даже странно, что он первым о них не вспомнил. Самым отрадным во всей этой ситуации стало то, что Путилов с прошлого года находился в отставке и бездельничал, то есть легко откликнулся на предложение великого князя приехать. Этот расклад позволял немного схитрить. Саша решил приватно пообщаться с будущим мэтром металлургии, имевшим чутье на толковые идеи и преподнести ему правильный принцип работы переделочной печи в виде заметок осмысленных после изучения им писем и предложений, присланных по конкурсу.

Оставалось выбрать способ производства. В его памяти всплывали три основных метода из числа неизвестных в настоящее время. Во-первых, это мартеновский процесс, который будет изобретен только через шесть лет (в 1864 году), который позволял устроить успешную переработку стального и железного лома. Во-вторых, это томасовские переделочные печи, которые отличались от бессемеровских футеровкой и известковой присадкой. Впрочем, они будут открыты еще не скоро, лишь в 1879 году начнутся первые опытные плавки по этой технологии. Но у этой технологии был существенный минус – качество выдаваемой стали было не очень высоким из-за ощутимого содержания в ней азота и фосфора. То есть мартеновские печи давали продукт лучшего качества, при аналогичном качестве руды. В-третьих, Саша помнил про кислородный конвертор, который, мало чем отличался от бессемеровского или томасовского способа переделки, но вместо воздуха продувал через чугунный расплав разогретый кислород. Это позволяло не только быстрее проводить переделку, но и «выжигать» все вредные примеси, такие как фосфор, азот, серу и прочее, превращая их в шлак. У этого способа был на текущий момент один небольшой, но очень существенный недостаток – крайняя сложность промышленного выделения кислорода. А его там было нужно много – около 50-60 кубических метров на тонну чугуна. В общем, пока его чисто технологически было нельзя применить. Поэтому, взвесив все за и против, Александр решил остановиться на мартеновских печах, тем более что их и так скоро изобретут в Европе. То есть можно будет немного заработать, если вовремя все нужные технологии запатентовать в соответствующих странах.

Путилов прибыл в Москву 15 февраля и незамедлительно явился к великому князю. По большому счету, он и сам не очень понимал зачем, но природное любопытство не позволило ему медлить. Саша принимал его приватно, без посторонних глаз в одном из кабинетов Николаевского дворца. Тридцативосьмилетний лысеющий мужчина в аккуратном костюме, безупречно подогнанном по фигуре, и слегка всклокоченной бородой, войдя, несколько опешил при «первом контакте», будучи поражен не соответствием великого князя своим годам. Да и вообще, довольно необычной и выразительной внешности. Александр, впрочем, уже привык к тому, что люди, его не знающие, сильно удивлялись и переспрашивали его возраст. Через одиннадцать дней великому князю должно было «стукнуть» всего четырнадцать лет, однако, внешность он имел подходящую для всех восемнадцать, а то и девятнадцать. При этом фигура была весьма крепкой (за счет регулярной физической нагрузки), образ которой дополнял взгляд, вообще выбивающийся из любых возможных предположений. Лицо Саша держал всегда хоть и ровно, но с небольшим наклоном вперед, как бы слегка «исподлобья». Учитывая это положение головы, легкий прищур, формировавший несколько чуть заметных морщинок в уголках светло-голубых глаз, получался взгляд совершенно пугающий, напоминая своим видом какого-то дикого хищника, который внимательно рассматривает свою жертву перед тем, как броситься на нее и растерзать. Особенно необычно это было для не привыкшего собеседника, который в нашем случае практически «выпал в осадок» от этого молодого «бульдожки» (это прозвище за Александром закрепилось и тут, только в силу хваткость и упорства, а не медлительности в делах и мыслях).

– Николай Иванович, проходите, садитесь. Вы замерли, будто увидели что-то совершенно необычное. Вас до такой степени что-то поразило?

– Да, ваше императорское Высочество. Вы не похожи на подростка.

– Вас пугает это обстоятельство?

– Да. Ибо говорите вы тоже не как подросток.

– Тем лучше, значит, мы сразу можем перейти к делу.

– Как изволите, – Николай Иванович подозрительно посмотрел настороженным взглядом на Александра и присел на указанное ему место.

– Я наслышан о вас, как о человеке, способном решать совершенно неразрешимые задачи в сжатые сроки. Производственного характера, разумеется. И не смотрите на меня так. И я, и вся прогрессивная часть нашего Отечества запомнили, как в 1854 году вы смогли в кратчайшие сроки организовать производство винтовых канонерских лодок для обороны Санкт-Петербурга. Никто кроме вас ничего подобного сделать бы не смог.

– Мне лестно подобное слышать. Но вы меня заинтриговали. О каком деле вы хотели поговорить? – Александр встал, обошел вокруг стола и откинул крышку деревянного пенала, где лежал один из финальных образцов винтовки, которые после завершения испытания стали изготавливать малыми партиями по пять-десять штук в мастерской Медведева. Внимательно оценив состояние оружия, Александр сдал задним ходом пару шагов и жестом пригласил Николая Ивановича посмотреть на то, что располагалось внутри невзрачного деревянного пенала. Тот подошел, и его глаза загорелись азартом, а Саша, пользуясь этим, стал комментировать свойства и качества этого нового устройства...