Контакт - Алекс Ривендж

55

— О, Дон! — Цецилия ворвалась в комнату и упала в кресло. — Ты себе не представляешь, как это…

— Тише! — строго посмотрела на нее Синтия.

Она сильно повзрослела за эти минуты: такое выражение не было свойственно лицу молодой девушки, ни разу не встречавшейся с серьезными жизненными проблемами.

— Ну что ты там еще… — отмахнулась от нее Цецилия.

«Роса без сознания…»

Каждый жест и взгляд выдавали ее необычайное возбуждение. Цецилия сидела как на иголках; Крейг при виде ее зажмурился и откинул голову на подушку. Боль удобно позволяла ему сосредоточиваться только на себе, забывая обо всем вокруг.

«Как она невовремя!» — с неудовольствием посмотрела на мать Синтия. Все в ней протестовало этому вторжению, так нагло нарушившему, может быть, единственные в жизни минуты откровения.

— Послушай, мама, — тяжело и серьезно заговорила она. — Сейчас не время. Отцу плохо.

— А ты думаешь, мне хорошо? Бессердечный ребенок! — по привычке начала игру Цецилия, но тут же наткнулась на осуждающий взгляд дочери, в котором было столько нового и незнакомого, что она запнулась на полуслове и замолкла.

Растерянный вид Цецилии вызвал у Синтии подобие жалости.

«Ну что же ты творишь, мама?» — безмолвно спросила она, не сводя с нее глаз.

Перемена в дочери поразила Цецилию и продолжала удивлять все больше. Да может ли ее девочка смотреть так?

— Мне уйти, да? — испуганно прошептала она.

Синтия кивнула молча.

— Внимание, до взрыва остается семь минут. Просьба срочно принять меры…

«Ну а это еще зачем?» — тоскливо подумала Синтия, вставая и направляясь к встроенному в стену динамику. — Зачем я должна об этом знать, если исправить ничего нельзя?"

Маленький кружочек треснул под ударом, сыпанул искрами и замолк.

Цецилия тоже встала и пошатывающейся походкой побрела к двери.

Впервые она выглядела на свой возраст.

56

Варковски задыхался.

Вот перед его глазами мелькнула серая тень, вот ее скрыла волна глухой боли…

Он еще сопротивлялся, но сопротивление слабело с каждой секундой. В свою смерть он пока не верил, но надежда исподволь покидала его, уступая место обреченности.

Сколько времени длилась эта борьба? Он не знал. Скорее всего — вечность. Значит, все давно пропало.

Алан влетел в помещение и лишь чудом не споткнулся об извивающиеся у входа ноги.

Реакторный зал показался ему огромным, хотя реально помещение было не только не больше, а даже меньше других — лишь особая атмосфера и таящееся где-то в глубине души уважение к «сердцу» станции заставляли подсознательно увеличивать ее размеры.

«Но как же во всем этом разобраться?» — замер Алан.

Задача выглядела непосильной.

— Внимание, до взрыва остается шесть минут. Просьба срочно принять меры…

Сдавленный стон привлек внимание Алана. Словно только сейчас он понял, что находится здесь не один.

Долго раздумывать Мейер не стал. Попавшийся под ноги рычаг только помог ускорить дело.

Дэн коротко вскрикнул и разжал руки. Рывком Алан стащил его с полумертвого Эдварда и присел.

Варковски продолжал хрипеть. Красиво встать на этот раз у него не хватило сил.

Алан встал так резко, словно подпрыгнул. Пока потенциальный помощник находится в таком состоянии, рассчитывать на него нечего.

Новый взгляд на реактор поверг его в уныние. Нет, разобраться самому в нем не удастся… правда, один участок явно асимметричен: не там ли и произошла поломка?..

Алан шагнул в сторону реактора (во всяком случае, в сторону того, что он принимал за реактор, реально находившийся в нижнем зале). Новый стон Варковски заставил его повернуться.

«Может все же попробовать ему помочь? Что нужно? Может, воды?»

Алан поискал глазами кран. Вода, к счастью, нашлась совсем рядом.

Индикатор пищал, пока не замолк, синее поле табло потускнело — Алан этого не замечал. Только вскользь отметил, что писк сменился мерным потрескиванием…

Трещал счетчик Гейгера.

Сонный преодолевал последний коридор. После падения с его вестибулярным аппаратом что-то произошло: передвигаться по потолку он больше не мог.

Ударившая в грудь горячая волна заставила его остановиться. Нет, это был не просто жар: пронзающий и колющий, он был ему пока незнаком.

Практически незнаком. Сонный вспомнил вдруг, что слышал описание такого ощущения от одного друга, погибшего после аварии… после аварии реактора!

Обжигала радиация.

Излучение было сильным и росло с каждой секундой.

Сонный попятился.

«Стоп. А реактор? Ведь если его не починить, произойдет взрыв!». Шаг вперед снова натолкнул его на горячее дыхание невидимой смерти.

«Нет, лучше взрыв! Это, по крайней мере, сразу. Лучше, чем медленно подыхать от лучевой болезни…»

Соня повернулся и бегом помчался подальше от этого страшного места…

Обрушившийся на голову Варковски поток холодной воды быстро привел его в чувство.

— Спасибо, — буркнул Эдвард бесцветно, подавая руку наклонившемуся над ним Алану.

В голове трещало. Горло продолжало болеть.

— До взрыва остается четыре минуты. Просьба…

— Заткнись, — прошептал Алан.

— Скорее. У нас мало времени.

Эдвард подошел к реактору и указал на вынутые стержни.

— Поставить их на место?

— Да. И — быстро…

Варковски покосился в сторону трещащего прибора и поежился. Впрочем, он пробыл тут уже слишком долго, чтобы придавать значения такой мелочи.

Минутой больше, минутой меньше…

57

Голос смолк. Паркинс подошел к стене и приложил к ней ухо.

Тишина. Только где-то в глубине комнаты продолжали звучать голоса.

Быстрой походкой из спальни Крейга вышла Цецилия.

— Ну, что с ним? — машинально спросил Паркинс.

Ответом ему был невидящий взгляд.

Еще секунду Кларенс продолжал прислушиваться, не раздастся ли новое: «До взрыва осталось четыре… три… две… одна минута…», но динамик молчал, и постепенно у директора начало отлегать от сердца.

Все складывалось не так уж плохо. Двух человек вполне достаточно, чтобы заделать дыру в «садке» и поймать существо. Значит, не все еще потеряно. Дальше: раз Цецилия не в себе — с Крейгом совсем скверно. С другой стороны, умерла и Марта, и если уговорить Цецилию на новый брак, а она женщина достаточно практичная, чтобы понять свою выгоду…

Мысль об этом поразила Паркинса. У Крейга было на восемь процентов меньше акций, чем у босса. У него, Паркинса — на девять.

Простая арифметическая задачка говорила о том, что если дело выгорит — контрольный пакет окажется у него.

«И она еще переживает, дура, — покосился в сторону поникшей женщины Паркинс. — А то еще ей может взбрести в голову купить себе молодого хахаля… Ей все же не двадцать… Тогда почему она так раскисла? Или — наоборот, Крейгу лучше? Тогда я могу ее понять…»