Змеи крови (Слово шамана) - Александр Прозоров

Тяжело дыша от боли, Менги-нукер стоял на четвереньках на своем ковре, и с кривой улыбкой смотрел, как татары ломают сопротивление немногочисленных мужиков, отмахивающихся топорами на длинных ручках, и неуклюже тыкающих в опытных степных воинов рогатинами:

– Получилось…

На стене началась свалка. Первыми удар приняли одетые в тегиляи и кольчуги холопы. Именно они норовили порубить татар топорами, словно дрова. Степняки подсекали их саблями, тыкали остриями кривых клинков – но в пешем строю у них не было места для хорошего замаха, а прорубить кольчугу или хорошо простеганный проволокой и набитый конским волосом тегиляй не так-то просто. А вот падающий на голову топор не отобьешь, как легкий клинок, и пробивает топор практически все – хоть дерево, хоть железо, хоть человеческий череп. Вдобавок, из-за спин холопов в нападающих тыкали копьями и рогатинами на длинных ратовищах смерды, и каждый нападающий татарин фактически оказывался один против двух-трех врагов. В итоге первые ряды грабителей полегли на месте – но холопы тоже получили многочленные порезы и уколы от лезущих на стену врагов. По ногам потекла кровь, топоры начали стремительно тяжелеть, и поднимать их становилось все труднее и труднее, а степняки лезли с прежним азартом.

Холопы начали падать, оставляя бездоспешных смердов наедине с опытными воинами. К тому же, столь опасные для врага на расстоянии, в ближнем бою копья превращались в обузу. Смердам оставалось только побросать их и схватиться за ножи и кистени.

Нож против сабли – а за их спинами татарам уже виден забитый скотом и будущими невольниками двор. Последний напор – и они смогут начать веселье!

Невовремя заглядевшийся на добычу татарин тут же получил удар в ключицу стограмовой гирькой кистеня, от которой мягкий халат спасти не смог и взвыл от боли, уронив саблю.

За спиной загрохотало – он присел, уворачиваясь от следующего удара, шарахнулся в сторону, прижался к стене и увидел как на его место заступил усатый старик из его десятка, прижал лезвие сабли к груди русского, рванул рукоять вверх, распарывая полотняную рубаху и грудь до самой кости – но русский в этот же момент, снизу вверх, исподтишка, всадил ему в живот короткий нож, и тоже рванул его в сторону, вспарывая халат и брюхо под ним. Старик начал падать с русским в обнимку. Опять грохотнуло, потом еще. Снизу стало видно, как взмахнувший саблей нукер дернул головой от попавшего в висок кистеня, и в стороны полетели куски костей. А стоящего рядом татарина ударили копьем в спину. Сбоку послышался лязг стали, чей-то предсмертный хрип, и все наконец-то затихло.

Значит, схватка закончилась. Отсюда, снизу, ему не было видно, кто победил, но он понимал, что свои. Потому, что иначе просто не бывает. Ведь они – правоверные татары славного рода Кара, а все русские – тупые безмозглые рабы. Скольких он перевидал в своем кочевье! Сколько раз приходилось наказывать их плетью за лень или плохо сделанную работу!

– Помогите! – попытался крикнуть он, но из горла вырвался лишь слабый крик. – Помогите, я здесь!

Никто не откликается. Наверное, бегут во двор, вяжут рабов, отволакивают за волосы девок к телегам и задирают им юбки, делят скотину.

– Да помогите же! – закричал он изо всех сил. – Помогите…

Неожиданно над головой показалось незнакомое лицо. Какой-то веснушчатый русский в окровавленной рубахе.

– Смотрите, татарин, – хмыкнул русский, потом содрал ему шапку, запустил в волосы пятерню, больно выворачивая голову и, не обращая внимание на несвязные требования раненого, споро перерезал ему горло.

Грохнул залп пищалей – и сразу словно порыв ветра смахнул два десятка нукеров с глиняной кучи, сваленной перед стеной и отрезал уже прорвавшихся внутрь воинов от всех остальных.

Менги-нукер поморщился – русские успели перезарядить пищали. Значит, нескольким татарам не повезло. Ничего не поделаешь, за победу приходится платить. Но сейчас на стену выхлестнет новая волна…

Залп – и взбежавших на мертвого голема атакующих снова снес свинцовый ветер. Едва вперед сунулись свежие силы – как по ним хлестнуло новым залпом.

– Этого не может быть!

Русские стреляли с такой частотой, словно у них в руках были не пищали, а помповые ружья с полными магазинами. Сбив тех, кто успел забраться на голема, они начали стрелять по тем, кто только еще подбегал к нему, потом по тем, кто находился на подходе. Нукеры начали разбегаться, не дожидаясь, пока смертоносный ливень ударит по ним.

Атака захлебнулась.

– Юля, – захрипел Тирц и в бессильной ярости забил кулаками по ковру. – Юлька, зараза! Это она что-то придумала. Она, стерва!

Он поднялся на ноги и, покачиваясь от слабости, пошел вниз.

– Ифрит! Ты куда, ифрит?! – испуганно побежала за ним шаманка, но в сотне шагов от крепости остановилась. Ей совсем не улыбалось попасть под пушечный залп.

– Юля! – закричал Тирц. – Юля, ты меня слышишь?! Юля!

Спустя некоторое время в проходе показалась женщина в свободных татарских шароварах, прихваченных у колена тонким ремешком и черной шелковой рубашке навыпуск, с вышитым на плече драконом.

– Это ты, Саша?

– Да, я.

– Но как ты оказался… Среди них? – развела Юля руками, указывая на сгрудившихся на безопасном расстоянии татар.

– Как будто ты не понимаешь. Я хочу превратить грязную, вонючую Россию, страну уродов, алкашей и воров в приличное, ухоженное государство. С ровными дорогами, опрятными домами…

– Это что, татары превратят ее в правильную державу? – недоуменно скривилась Юля. – Да они кроме как чужого разграбить, да на шею кому-нибудь сесть ничего не умеют! Ворье и бандиты!

– Я знаю, – кивнул Тирц, подойдя на пару шагов. – Но ты посмотри в будущее. Неужели ты не понимаешь, что мы получили уникальный шанс изменить все на века вперед? Татары – это просто стая разбойников, которые не умеют ничего, кроме как грабить. Когда мы разгромим Россию и оснуем в ней новое ханство, грабить им будет некого, и они сами передохнут от голода. Потом на эти пустующие земли из Европы придут цивилизованные люди, построят здесь новые, правильные страны и города, разовьют демократические государства, и к двадцатому веку здесь все станет как в Германии или Англии.

– Ты забыл про своих татар. Новому ханству потребуются рабы, и они разорят Европу, прежде чем та мяукнуть успеет.

– Европа не дастся!

– Слушай, ты, козел, – оперлась на покосившейся тын женщина. – Если даже Русь потратила несколько веков, чтобы осадить эту разбойничью заразу, то твоя лощеная Европа и пары лет не продержится. Ты помнишь хоть один случай в нашей истории, чтобы Европа спасла Россию? Нет. Это они всегда на нашей шее из говна выезжали.

– Это неважно, – мотнул головой Тирц. – Но ты вспомни, как будут жить они, и как мы? Сейчас у нас есть шанс изменить будущее! Стать такими же, как все европейцы.

– Уничтожить Русь только для того, чтобы здесь поселились такие же недоумки, как ты? Ты хоть понимаешь, Саша, что ты не просто предатель? Ты выродок, ты проклятый Богом выблядок, от которого даже мать родная откажется.

– Заткнись, Юля, – повысил голос Тирц. – Я нормальный, хорошо образованный, европейски мыслящий человек. Я хочу сделать так, чтобы в будущем здесь жилось хорошо.

– Ты тварь без роду и племени, Саша, – покачала головой Юля. – Неужели ты думаешь, что я должна уничтожить себя, своих детей, семью, своих друзей и знакомых только потому, что тебе нравятся красивые рекламные открытки?

– Согласись, Юленька, – только улыбнулся в ответ Тирц. – Если убрать с этой земли всех русских, то жить на ней станет намного проще и легче.

– Русь существует уже три тысячи лет, выродок. Она существует на этой земле, существовала всегда и будет существовать потому, что мы, русские, именно такие, как мы есть. И меняться в угоду любым уродам не станем.

– Станете, – пообещал Тирц. – Потому, что я уничтожу Россию. Уничтожу всю, не оставив от нее ни прошлого, ни языка, ни памяти. И тебе, Юленька, не остановить этого и не изменить. Может быть, хватит крови? У вас все рано нет никаких шансов устоять. Сдавайтесь, Юля. Вы сохраните свою жизнь и избавитесь от лишних мук. Обещаю, я буду хорошим хозяином.

– Хороший хозяин – мертвый хозяин. Ты уже совсем забыл, Сашенька, что русские не сдаются.

– Юля, но ведь мы все равно захватим эту крепость и уничтожим ее. И понапрасну погибнут еще десятки и сотни людей. Сдавайся, и ты сохранишь им жизнь. Обещаю, ты станешь моей рабыней, я тебя никому не отдам. Тебе будет хорошо. И всем остальным будет хорошо. Сдавайтесь. Сдавайтесь, и вы спасетесь от лишних мук, от ран, от смерти. Ведь никаких шансов все равно нет.

– Уходи, Саша, – попросила женщина. – А то мне очень хочется тебя пристрелить.

– Смотри сама, – пожал плечами Тирц. – Но ты береги себя, Юленька. Я не хочу, чтобы ты умерла.