Мощи Распутина. Проклятие Старца - Валтос Уильям М

Но их взгляды не встретились, потому что Джейсон наблюдал за Ли Монтгомери на мониторах. Очевидно, он не отрывал от них глаз все то время, пока ласкал ее. Злая из-за того, что не получилось завладеть его вниманием полностью, она отодвинулась от Джейсона.

— Эй, Робин, в чем дело?

— Я думала, что могу на тебя рассчитывать.

Он рассмеялся и попытался опять привлечь ее к себе, По она вырвалась из его рук.

— Почему ты не хочешь меня поддержать? — спросила она.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, — успокаивал ее он. — Будет у тебя Тот Самый Репортаж, вот увидишь. Просто расслабься и дождись его.

Но момент был упущен. И вместе с ним — Робин понимала это — нечто большее. Она отошла от Джейсона, оказавшись вне досягаемости его длинных рук.

— Но ты не пойдешь Против консультанта, да? — спросила она. — Ни ради меня, ни ради студии, ни даже ради себя.

Теперь Джейсон ничем не мог ей помочь, думала она, так что не было смысла скрывать свое презрение.

— Нам не за что с ним бороться, Робин, — он оставил попытки дотянуться до нее и развалился на кушетке, уставившись в экран. — Я уже бывал в подобных ситуациях. Лучшее, что можно сделать, это плыть по течению, а там — будь что будет. Если старый хрен ошибется, я мигом подсуечусь.

— Ты — допустим, а остальным что делать?

— Робин, признай, наконец, что тебя волнует совсем другое. Ты взъелась потому, что с появлением консультанта тебе почти не дают эфирного времени.

— Поправка: совсем не дают. Ничего. Ноль. Мне это должно о чем-то говорить?

— Старик вроде ясно выразился: ты делаешь все, как надо ему, а он дает тебе шанс прорваться. Почему ты не хочешь ему поверить?

— Потому что он занимается бессмысленными вещами. Утверждает, что вся эта суета вокруг отрезанной руки выльется в большую историю, а сам посылает меня в Миддл-Вэлли без оператора. И требует, чтобы я договорилась с полицией, представляешь? У меня еще репортажа нет, а он хочет, чтобы я пообещала полиции не выходить пока в эфир. Теперь ему нужна эта чертова рука. Не репортаж, а только рука. Как я должна ее добыть? Полицейский даже не отдал ее коронеру.

— Зная тебя, уверен, что ты что-нибудь придумаешь.

— Никуда не денусь, — пробормотала она.

А что если не придумаю, подумала она? Что тогда? Снова начинать на маленькой станции? Потратить еще два года на попытки отвоевать свое место в эфире? Телевидение любит молодость и привлекательность, и Робин не была уверена, что сможет долго ждать пресловутого шанса на прорыв.

Четыре года назад она с отличием окончила факультет журналистики Университета Пенсильвании. Поощряемая вдохновленными профессорами, она начала работать в полной уверенности, что вскоре сделает себе карьеру на телевидении. Профессора постоянно твердили ей, что сейчас для женщин в телевещании наступил золотой век. Они говорили, что мужская монополия на выпуски новостей наконец свергнута, и показывали результаты недавнего опроса, которые свидетельствовали, что отношение количества женщин к количеству мужчин среди репортеров дневных и вечерних новостей — 6:4. А ведь Робин такая образованная и просто создана для объектива камеры! Ее ждет светлое будущее… так ей говорили.

Но профессора ничего не знали о реальном мире. На каждую вакансию, найденную Робин, пробовались девушки в десятки раз привлекательнее ее. Она считала их пустоголовыми блондинками, для которых быть репортером, вероятно, означало то же самое, что быть кинозвездой.

Впрочем, некоторые из них были довольно умны. Робин вскоре поняла, что директоры отделов новостей предпочитают особый тип личностей. Если мужчина принимался на должность ведущего, то обычно это был авторитетный человек с мужественным голосом и спокойным поведением. Рядом с ним должна была находиться улыбчивая блондинка, чаще всего одетая в красный костюм, которая заканчивала выпуск почти флиртующим подмигиванием камере.

Учтя все это, Робин перекрасила свои черные от природы волосы, превратившись в блондинку. Она выбрала не просто светлые, а выжженные светлые волосы — ярче, чем у всех девушек, которых встречала на собеседованиях. Она стала иначе использовать косметику — подчеркивать глаза и губы, подражая стилю, общему для всех женщин на телевидении. Десятисантиметровые каблуки и укладка делали ее рост близким к среднему.

Через две недели после перевоплощения она получила первую должность на телевидении. На маленькой станции в городке Олтуна, Пенсильвания, где в основном выполняла закадровую работу. Такое положение ее не удовлетворяло. Ей приходилось постоянно перепечатывать истории из «Нью-Йорк Таймс» или «Уолл-Стрит Джорнал», сжимая их до пяти- и десятисекундных кусочков, которые она затем собственноручно вбивала в телепромптер. Она ходила вместе с оператором и опрашивала семьи жертв катастроф и преступлений, хотя после монтажа все выглядело так, будто вопросы задавал ее напарник-мужчина.

Пару раз, в двух незначительных репортажах, она появилась перед камерой, и этот факт ей удалось использовать при получении работы в городе Донора на юго-востоке Пенсильвании. Проработав там год, она познакомилась с Джейсоном, который пригласил ее на собеседование и взял работать на «Канал 1». Вскоре она начала появляться с небольшими репортажами о погоде и прочих темах, интересных широкой публике, — плюс все те же закадровые опросы. Наконец-то ее дела вроде бы пошли в гору. Она появлялась перед камерой все чаще. Ее новое положение позволило ей без труда влиться в местное сообщество. Она могла пойти куда угодно, заговорить с ближайшим человеком и обнаружить, что люди не только не отвергают ее, но даже уважают. Робин делала себе репутацию местной телевизионной знаменитости. Она трудилась во внеурочное время и по выходным; ей могли позвонить среди ночи с просьбой приехать на место несчастного случая, или пожара, или преступления. Она была счастлива и неизбежно втягивалась в интимные отношения с нанявшим ее человеком. Джейсон обещал, что даст ей регулярное эфирное время, а потом и должность помощницы ведущего. Она же рассчитывала с его помощью перейти на станцию более крупного канала.

Новые перспективы уже открылись перед ней, как вдруг — угрозой ее карьере — явился Гамильтон Уинфилд.

— Не думаю, что команда «Канала 1» должна паниковать, — сказал Джейсон. — Обычно в такой ситуации, как наша, консультанты по рейтингам просто немного помогают станции. Именно этого я и жду от Уинфилда. Пусть изменит лицо наших новостей — может быть, пригласит нового ведущего или сменит декорации для студии, найдет более душещипательные истории. Изменения чисто косметические, но это лучшее, что сейчас можно сделать, — Джейсон усмехнулся, слушая традиционное прощание Ли Монтгомери со зрителями. — На мести Ли я бы очень беспокоился за свое место.

— Ты же сам нанял Ли, — сказала она. — Я думала, вы с ним друзья.

— Конечно, друзья, — Джейсон пожал плечами.

Но сейчас все в руках консультанта. Так или иначе, для тебя это отличная возможность, Робин. Ты всегда хотела стать ведущей. Может, ты и крутовато замахнешься, но попытка не пытка: попробуй понравиться старику, делай, что он скажет, и все может получиться.

— Ты действительно веришь его словам насчет того, как поднять рейтинги?

— Я сам не знаю, чему я верю. Я смотрю записи выпусков новостей уже шесть лет. Смотрю, анализирую и пытаюсь понять, как сделать их лучше, чем у конкурентов. Видишь, куда это меня привело? На последние строчки рейтингов. А теперь какой-то человек со стороны хочет изменить наш формат, даже не проконсультировавшись со мной.

Джейсон встал, отвернувшись от мониторов. Он снова хотел обнять ее, но Робин не далась.

— А, какого черта, — бросил он, — вдруг старик прав? Немного насилия — вот что сейчас нужно «Каналу 1».

Что-то в его голосе напугало ее.

— Чем оно может повредить? — спросил он.

— Не знаю, — тихо ответила она, потирая руки, чтобы прогнать вдруг охвативший ее холод.

Ей не давал покоя Гамильтон Уинфилд.