Странствия Безногого - Вячеслав Шалыгин

– Хорошо, действуйте. Но осторожно. Этот Безногий, оказывается, еще тот субчик. Если он решит, что мы ему… не совсем друзья, все, что предназначалось Злюхину, полетит в нас. И это будут, прямо скажем, не розы или лавры…

– А про меня ты все помнишь? - с затаенной надеждой на ответ «нет» спросил Сема Пережевалкин.

За укромным столиком в его кабаке собрался своего рода «военный совет». Потягивая водку, здесь сидели Зигфрид, Професор, Курдюк с Зинкой Пропастью на коленях, сам Сема и его приятель доктор Пофиговский - главный специалист Лохудринска по абортам, венерическим болезням и циррозу печени.

– Помню, Сема, ты мне еще сотню малахаев должен, - печально ответил Зигфрид.

– Девяносто два, - вздохнул Пережевалкин.

– Фрагментарное выпадение памяти, - многозначительно взглянув на собравшихся, поставил диагноз Пофиговский.

– Как такое может произойти? - солидно, как ученый ученого спросил Професор. - Ведь если это послетравматическая потеря памяти, он все подряд должен забыть. Так?

– Посттравматическая амнезия, - доктор насладился звучанием умного словосочетания, - многообразна…

Зигфрид, восхищенный эрудицией Пофиговского, подлил ему еще водки. Доктор благосклонно кивнул и выпил, буркнув, как и положено врачу, «за ваше здоровье» (вроде как пожертвовал своим ради здоровья ближнего).

– Ты помнишь, чем тебя били? - уточнил Сема.

– Я вообще ничего такого не помню, - неуверенно ответил Зигфрид. - И синяков нет.

– Как же тогда эта… амено… зия? - удивилась Зинка.

– Вот и я говорю - как? - поддержал ее Професор.

– Значит, амнезия уважаемого капитана имеет иную этиологию, - снова блеснул доктор. - Давайте, сударь, проведем простейший тест…

– Давайте, - поспешно согласился Безногий, наливая ему еще полстакана.

– Год вашего рождения?

– Двадцать четыре два ноля.

– Девичья фамилия матери?

– Безрукова.

– А отец, стало быть, Безногий? Семейка… - ухмыльнулся Курдюк, за что тут же получил тычок в зубы от Зинки.

– Какого числа вы улетели с Лохудринска?

– Седьмого апреля.

– А прибыли на Бастманч?

– Девятого.

– Где вы были восьмого с девяти до одиннадцати?

– На Смердяево.

– Сколько причалов на астероиде Смердяево?

– Один…

– Шесть! - возразил Курдюк.

Зинка хотела снова шлепнуть его по жирным губам, но толстяк перехватил ее руку и преданно вылупился на Зигфрида.

– Вот вам и результат, - заявил Пофиговский, проглотив честно заработанные полстакана. - Вы не были на Смердяево.

– А где же я был?

– Либо где-то в другом месте, либо вообще - нигде.

– Как это? А груз, а менеджеры злюхинские? Их тоже не было?

– Не было, - доктор улыбнулся. - Это ложная память. Кто-то очень красиво промыл вам мозги, милостивый государь.

– А груз? - растерялся Безногий.

– А груз к вашему кораблю прицепили так же, как и «приняли на работу». В рамках ложной памяти. Вы помните, что это делали монтажники на Смердяево, а в действительности это сделали…

– Федералы! - грохнул ладонью по столу Професор. - Говорил же я - подвох!

– А что, такое возможно… ну, с мозгами? - удивился Курдюк. - А как?

– А берут такой здоровенный шприц, вставляют в ухо и ка-ак надавят на поршень! - Зинка вставила указательный пальчик толстяку в ухо и резко надавила.

Курдюк охнул и свалился под стол. Пропасть залилась звонким смехом, но Професор ее приструнил:

– Это, между прочим, опасный прием из арсенала войскового спецназа. Ты, случаем, там не служила?

– Ну что ты, милый! - Зинка ловко перебралась на колени к горбуну. - Или ты меня боишься?

Професор неожиданно покраснел и смутился. С его внешностью и страшным немигающим взглядом этот юношеский румянец не вязался. Однако основным объектом внимания был Зигфрид, и о професорском смущении все быстро забыли.

– Разработкой специальных приборов для манипуляций с памятью и личностной матрицей человека занимаются особые закрытые институты. Широкой общественности о них известно крайне мало, - пустился в рассуждения Пофиговский, - но сам факт их существования ни для кого не секрет.

Безногий неожиданно ощутил, что в голове происходит нечто странное. В его мозгу будто что-то забурлило, и мощное течение (с водочным запахом) вынесло на поверхность мысленного моря незнакомое словосочетание явно технического характера. Какое отношение оно имеет к теме беседы, капитан не понимал или не помнил, но отмахнуться от всплывшей невесть откуда подсказки не смог.

– Мозгоклюй Корабельный Мозгоклевательный, - выпалил Зигфрид.

Кроме доктора, все посмотрели на капитана с недоумением. Пофиговский же смотрел с интересом.

– «МКМ-1»? Есть такой прибор. Как раз для мозговой промывки, - врач задумчиво поднял бровь и заглянул на пустующее дно стакана.

Там мгновенно забулькала новая порция консультационного гонорара.

– Точно! «МКМ-1»! - согласился Безногий, прикладываясь прямо к горлышку. - Только я не помню, где это слышал.

– Раз «корабельный», значит, на корабле, - подал голос Професор. Он разрумянился пуще прежнего и произносил слова как-то отстраненно, словно витал в облаках. Зинка на его коленях тоже почему-то притихла. Она сидела, не шевелясь и ошалело улыбаясь. Взгляд ее плавал и ни на ком конкретно не останавливался. Что происходило у них на стуле, понять было невозможно.

– «МКМ», хм… Тогда нет ничего удивительного в том, что вы начинаете кое-что вспоминать, - сделал вывод доктор. - Мозговой Калибратор Модифицированный создает довольно прочные блоки, но их разрушает…

Он выразительно постучал по стакану.

– Маня, водки! - мгновенно сориентировался Пережевалкин. - Будем Устиныча лечить!

– Нет, за раз этим не вылечишься, - возразил Пофиговский.

– Ну хотя бы за надежду на выздоровление выпьем, - парировал Сема.

– А за сколько можно вылечиться? - спросил Зигфрид.

– Думаю, три-четыре интенсивных курса по десять дней…

– Запросто!

– Перерыв между курсами должен составлять не меньше трех недель! - строго предупредил врач.

– Первый курс пройдешь у меня! - заявил Пережевалкин. - Бесплатно!

– Но я бы посоветовал воспользоваться тем же «МКМ-1» и вернуть себе память в полном объеме без такой серьезной нагрузки на печень. Цирроз, знаете ли, не дремлет…

– А если мне не удастся раздобыть такой прибор?

– Тогда раздобудьте хотя бы кристалл, на который записаны стертые фрагменты. Его можно вставить в обычную бытовую стереовидеоквадроаудиосистему и просмотреть свои воспоминания заново, как объемный фильм. Это, конечно, займет слишком много времени, но лучше уж так, чем никак.

– Вспомнить незабытое! Назло врагам! - грозно рыкнул тщедушный Сема.

– Скорее - запомнить незабытое заново, - сомнительно приукрасил мысль Пофиговский.

– Значит, кристалл, - Безногий нервно почесался. - А где искать?

– У Бандерского в конторе, где же еще? - произнес каким-то совсем уже размякшим голосом Професор. - Это его бойцы тебе черепушку перекроили, точно - к бабкам не ходи.

– Задачка… - Зигфрид совсем скис. - Контора земной разведки - это не Бастманч, туда так просто не проникнешь. Тут особый талант надо. Да и если проникнешь - где там этот кристалл искать? Он, поди, в самом толстом сейфе спрятан.

– Медвежатник нужен, - солидно бросил Сема. Сам он никогда в криминальных делах замешан не был, но «по долгу службы» кое в чем разбирался. Через его кабак ежедневно проходили десятки самых достопримечательных личностей.

– Это, господа, лежит вне пределов моей компетенции, - щегольнул напоследок терминологией Пофиговский.

Благодарный Зигфрид ему все равно налил.

– Сем, что, ни одного на примете?

– Как назло! - Пережевалкин обеими руками взъерошил шевелюру, но так ничего и не придумал.

– «Гундос» нужен, - из-под стола промямлил очнувшийся Курдюк.

– Какой еще «гундос»? - удивился Зигфрид.

– Професор его знает…

– Мерзони, - елейным голосом поведал горбун. - Ублюдиан Мерзони. Лучший медвежатник Галактики. Он тебе и проникнет, и выкрадет… Только ставки у него…

– Ну, дело-то святое! - укоризненно сказал Пережевалкин.

– А любому гундешманцу на это плевать. Для них чем хуже землянам, тем лучше. Если повезет, его можно будет на бартер какой-нибудь вытянуть, но тут никаких гарантий. Я с ним давно уже не виделся. Может, он вообще завязал.

– Лучший медвежатник Галактики? - усомнился Безногий. - Вряд ли.

– А позвольте полюбопытствовать, - задумчиво встрял Пофиговский, - каковы критерии такого… титулования?

– В смысле - почему лучший? - Професор усмехнулся. - Девятьсот сейфов на его счету, половина - категории А-10… это высшая, теоретически не вскрываемая… Ну и не поймали его до сих пор.

– Что, ни разу не сидел?! - изумился Сема.

– Я же говорю - лучший!..

– Агент Бляйман докладывает: капитан догадался, кто повинен в его амнезии, и собирается выкрасть у нас кристалл со своими воспоминаниями. Даже решил нанять для этого гундешманского вора Ублюдиана Мерзони, - Сбондин положил рапорт на стол генерала.