Бежать с острова - Виктор Степанычев

Досмотр катера длился недолго. Голос седого уже на палубе корабля дал команду поместить задержанных в трюм и взять катер на буксир. Их подхватили под руки и поволокли вниз. В коридорчике с тускло горящими плафонами женщин определили в одну из крайних кают, а Викинга провели чуть дальше и втолкнули, особо не церемонясь, в полутемное помещение. Дверь захлопнулась, глухо проскрипел закрываемый замок, шаги по коридору удалились и стихли. Переборки начали вибрировать от работы двигателя, набирающего обороты. Он почувствовал, как корпус корабля качнулся и двинулся вперед.

Каюта, которая в настоящее время выполняла роль камеры, была довольно тесной и необжитой. На кровати с бортиком из изогнутой трубы лежал потрепанный матрац. К стене был прикреплен миниатюрный столик. Стекло иллюминатора было грязным, но через него в каюту проникало достаточно света, и можно было наблюдать за обстановкой за бортом. Пока сквозь брызги на стекле виднелись лишь пологие волны, уходящие к горизонту.

Викинг попробовал открутить болты, которыми был задраен иллюминатор, но скоро оставил это бессмысленное занятие. Судно начало заваливаться на левый борт, делая поворот. Вадим прилип к стеклу, пытаясь сориентироваться и определить курс. Неожиданно со стороны кормы он разглядел быстро удаляющийся берег. Сторожевик на полном ходу уходил в открытый океан.

Вадим ничего не понимал. Оставались загадкой два основных вопроса: в чьи руки они попали и куда их везут? Голова шла кругом. Он лег на тонкий матрас и попытался сосредоточиться.

В драку с ребятами лейтенанта на корабле Викинг ввязаться не мог, их было слишком много. Разговор с седым был построен грамотно. Более того, в своем гордом заявлении Викинг тонко прокачал лейтенанта, после чего стало понятно, что к официальным органам тот вряд ли имеет отношение. Любой проверяющий должен был сначала изучить судовые и личные документы, а только потом выслушивать объяснения. Седой этого не сделал.

Более того, у Викинга сложилось впечатление, что седой или слабо представлял порядок действий при досмотре, или ему это было просто безразлично. Судя по последним словам, для него важен был сам факт задержания, каким бы смехотворным ни являлось обвинение в шпионаже.

Немного беспокоило, что его разделили с Христой и Надеждой Алексеевной. Точнее – с Надеждой. Содержание их в разных местах можно оценить двояко. Или это нормальное отношение к содержанию лиц разного пола, или седой что-то задумал. Вариант грубости и насилия пока не находил подтверждения. Викинг вспомнил, что на катере тот вообще не обращал на женщин никакого внимания и разговаривал только с ним. Да и приклад прошелся только по его спине. Викинг попытался подвести итог своим размышлениям, но у него абсолютно ничего не получилось. Четкой и реальной картины не складывалось. Были только предположения. С этими блуждающими мыслями он, утомленный событиями прошедших суток, неожиданно для себя заснул.

Организм автоматически среагировал на изменение обстановки и мгновенно вывел Викинга из состояния сна. Двигатель корабля работал на малых оборотах, и вибрация корпуса почти не ощущалась. Затем раздался рев корабельной сирены. Еле слышное бормотание мотора затихло, послышался плеск волн и громкий стук и лязганье. Судя по звукам, сторожевик швартовался.

Викинг выглянул в иллюминатор и увидел прямо перед собой деревянные сваи, скрепленные поперечными балками, а выше – толстый конец, обматываемый вокруг кнехта. Это было похоже на причал. Он глянул на часы. Их путешествие заняло около часа. Прикинув скорость судна, Вадим удивленно присвистнул: расстояние пройдено немалое. Кстати, его обыскивали перед заточением довольно формально – похлопали ладошками по груди и спине, не найдя даже пластикового удостоверения, а на часы вообще не обратили внимания. Сигареты, правда, нашли и самым бессовестным образом их экспроприировали.

Снаружи доносились неясные возгласы. Вскоре в коридоре послышался топот, металлический звук открываемой двери, женские голоса. Видимо, выводили Надежду и Христу. Потом дошла очередь до него. Трое вооруженных парней появились в прогале распахнутой двери. Один вошел внутрь, а двое остались в коридоре, направив стволы на Викинга. Вошедший, сняв с пояса наручники, на ломаном английском приказал вытянуть перед собой руки. Ничего другого не оставалось, как подчиниться, что он молча и сделал. «Браслеты» щелкнули на запястьях, и Вадим под конвоем отправился наверх, на палубу.

Яркий свет заставил прищурить глаза. Сторожевик стоял, едва заметно покачиваясь у причала, в небольшой лагуне. Песчаные, почти белоснежные берега, густая зелень зарослей, над которыми высились великаны-пальмы. На причале, чуть в стороне, под охраной вооруженных людей, стояли Надежда и Христа. Если девушка выглядела просто испуганной, то лицо бравого следователя Генпрокуратуры было к тому же и донельзя бледным. Похоже, ко всем ее несчастьям прибавилась еще и морская болезнь.

Викинга подтолкнули стволом в спину. Он не торопясь пошагал к трапу, осматриваясь по сторонам. Сквозь густую и сочную зелень проглянула черепичная крыша какого-то строения. От причала в этом направлении брала начало мощенная красным камнем дорожка. Слева в дальнем конце лагуны торчала невысокая башня с узкими горизонтальными окнами, удивительно похожими на бойницы. Сооружение явно смахивало на ДОТ.

На причале перед седым лейтенантом стоял строй вооруженных людей. Викинг узнал среди них пару лиц, участвовавших в захвате катера. Несмотря на внешнюю видимость, признать в увиденном организацию, а тем паче штатовскую военную базу, он не мог. Это больше походило на районную художественную самодеятельность – от сельской оторвались, к городской еще не пришли, – однако конкретные выводы в голове пока не созревали. Конкретными были только ствол за спиной и наручники на запястьях.

Сойдя по трапу, Викинг остановился за спиной седого. Тот властно, короткими фразами отдавал распоряжения о разгрузке судна, усилении охраны и немедленном вызове на берег какого-то Аламейды. Лишь после этого он обратил свое внимание на пленников. Викинг без особых усилий и напряжения выдержал суровый взгляд, соорудив на лице доброжелательную и невинную гримасу с небольшим оттенком иронии.

Реакция седого не заставила себя долго ждать. Похоже, с нервами у лейтенанта было не все в порядке. Он яростно заскрипел зубами, и физиономия его налилась кровью. И далее, вполне ожидаемо, седой разразился громкими ругательствами по поводу красных, коммунистической заразы, шпионов и грязных «Чарли». Как помнил Вадим, так американцы называли вьетконговцев, воевавших с ними в шестидесятые годы во Вьетнаме.

Эта тирада вызывала сомнения уже не в расшатанных нервах бравого вояки, а в его психике и ориентации во времени. Речь наводила на ассоциации со славным периодом «железного занавеса», сенатором Маккарти и его «охотой на ведьм». Викинг решил не тревожить зверя и сделал каменное лицо, вытянувшись по стойке «смирно», глядя прямо перед собой. Бурный поток ругательств потихоньку иссяк, тем более что на сцене появилось новое действующее лицо идиотского фарса, разворачивающегося перед ними.

На причал раскачивающейся походкой орангутанга зашел тип такого же обезьяньего непотребного обличия, в неизменном, но очень грязном камуфляже. В его руках был устрашающего вида кнут, который смотрелся лишним, так как одни только внешние данные этого человека отбивали всякое желание ему перечить. Он подошел к седому и сделал попытку выпрямить спину и колени, что могло изображать выражение почтения к начальству.

Тот в ответ только прорычал, указывая пальцем на стоящих пленников:

– Аламейда! Немедленно отправь этих ублюдков в тюрьму. Они являются военнопленными, поэтому содержание их до суда должно соответствовать данному статусу.

На лице орангутанга промелькнуло выражение явно садистского сожаления. Седой продолжил свой рык:

– Содержать в камере на общих основаниях с политическими заключенными. Их судьбу, в соответствии с результатами расследования, решит военно-полевой суд. Следствие поручаю провести сэру Элиасу. Материалы представить мне завтра к полудню. Тебе все понятно?

Аламейда неожиданно приятным голосом бодро отчеканил:

– Так точно, сэр!

Седой, круто развернувшись на каблуках, пошел прочь. Викинга подтолкнули в спину, и он направился к своим спутницам. Бледность заливала лицо уже не только Надежды, но и относительно бодрой до этого Христы. Вряд ли они в полной мере поняли смысл сказанного, но тон речи и типаж исполнителей разыгравшейся сцены поверг их в шок. Викинг за себя не переживал. Его угнетала невозможность защитить женщин.

Зверообразный Аламейда мрачно оглядел пленников. Трудно было определить, какое впечатление они произвели на него и что за мысли гнездятся в мозгах, укрытых за узким неандертальским лбом. Он ничего не сказал, а только хлопнул себя кнутовищем по бедру и грузно пошагал к сходням причала. Их окружили четверо вооруженных охранников и повели следом. Было видно, что данная процедура не является для них чем-то новым.