Первый элемент (СИ) - Ли Рина

Через час жалкий маг был уволен по статье.

— Так как много вы тогда прочли? — Повторяет свой вопрос Кристофер.

— Не много. — Морщится в ответ ректор, отмахиваясь. Ему было неприятно от осознания того, что он влез в чужую личную жизнь.

— Но достаточно. — Усмехается проректор по научной работе.

— Это ты мои мысли читаешь! Прекрати! — Возмущается шутливо Хильдес, но Кристофер снова криво усмехается.

— Ладно. Я вас понял, магистр Хильдес. У меня много дел.

С этими словами, словно, брошенными в пустоту, Эшфорд поднимается с кожаного дивана и уходит, напрочь забыв прикрыть за собой дверь.

***

На пыльном чердаке главной башни, куда явно не ступала нога адекватного человека, где в воздухе играли не веселье и хорошее настроение, а грязь и микробы, заливалась слезами бедная девушка, которую насильно закинули в другой мир.

Да, я про себя, но иногда можно.

Мне давно так плохо не было. Словно весь мир раскололся, а я не могу собрать его обратно, не могу в нем найти себя.

Но слезами горю не поможешь. Мне приходится подняться, вытереть кое-как слёзы. Я даже попыталась вдохнуть полной грудью, однако воздуха тут не было — сплошная пыль. Резко выдыхаю, подхожу к окну, дёргаю за ручку, и — о, праздник! — оно открывается. Чердак наполняется свежим воздухом, моё мокрое от слёз лицо обдувает лёгкий ветерок. Я рассматриваю ясное, очень большое голубое-голубое небо. Здесь до него было как-то ближе.

Опускаю взгляд ниже, отсюда башня факультета Земли, ворота у входа и половина боевого поля были, как на ладони. Даже виднелась башня факультета Воды. Но больше всего меня заинтересовали окна моей (бывшей, получается) комнаты. Их насквозь пробил гигантский дуб. Его ветви и сверху и снизу пилили несколько человек, командовала всем этим магистр Ламар. Вокруг них собирался народ, что-то активно обсуждая (шум я слышала даже с этой высоты).

Мило.

Разворачиваюсь, пытаясь не думать об очередной неудаче относительно моего исключения, переключаюсь на осознание того, что нужно убраться. Причем не просто убраться, а все выдраить, потому что невозможно тут находится. Выбора у меня все равно нет — отказаться и ночевать на улице совсем не выход, возвращаться в общежитие к Виолетте станет показателем моей слабости, а так просто, без уборки находится на этом чердаке попросту опасно для здоровья.

Так как я не знаю, где находятся средства для уборки в главной башне, то бегу в башню Земли. Надеюсь, так делать нельзя, и меня отчислят. На удивлении, в самой башни практически никого и не было, все зеваки собрались на улице и на втором этаже у нашей комнаты. Я как раз пробегала мимо кухни в сторону подсобки, как краем глаза заметила Виолетту, стоящую над чайником с чашкой в руках.

— Вита? Ты что тут делаешь? — Спрашиваю я, резко остановившись.

— Лия? — Девушка поворачивает ко мне голову. — Чай собираюсь пить. А ты что тут делаешь?

— За ведрами и тряпками прибежала. Зачем тебе чай? Как же разрушенная комната?

— Там и без меня ажиотажа много, пусть разбираются сами. А зачем тебе ведра и тряпки? Это наказание магистра Эшфорда?

— Типа того. — Корчу недовольную рожицу.

— Значит, тебя не отчисляют? — Уже расстроенно спрашивает соседка, заметно поникнув. Меня трогает её желание мне помочь.

— Как видишь. — Пожимаю плечами и развожу руки в стороны, демонстрируя, что я жива и всё ещё нахожусь тут, перед ней. — Проректор решил избавиться от меня другим способом и просто переселил на чердак главной башни. Там очень грязно, я решила, что стоит убраться.

Виолетта сочувствующе кивнула головой, перевела взгляд в окно, несколько секунд помолчала, а потом почему-то спросила:

— А можно с тобой?

— Что? — Глупо переспрашиваю.

— Мне просто делать нечего. Можно я тебе помогу убираться? Вместе веселее и быстрее будет.

Я всё равно хотела переспросить, потому что просто не понимаю, зачем ей лезть в грязь вместе со мной. Веселее ей явно от этого не станет. Ладно, она убежит, как только увидит масштаб работы.

***

Вита не убежала.

Хотя, я ждала. В ответ, естественно, моё излюбленное, но уже сворованное: «Не дождешься». Но я не жалуюсь, даже наоборот, очень ей благодарна.

Вооружившись тряпками, вёдрами и каким-то местным ядрёным средством для уборки, мы, задержав дыхание и заранее пожалев руки и спины, начали убираться.

Это было задание со звёздочкой. Даже с двумя звёздочками. Потому что слой пыли на всех поверхностях настолько въелся в них, что даже элементарное протирание пыли превратилось в какое-то испытание. Благо, рядом была Вита, настрой и шутки которой поднимали мне настроение и не давали падать духом.

Провозились мы долго, что совсем не удивительно. Виолетта бегала вниз, менять воду, и заодно забегала и смотрела на обстановку с дубом. Ничего особо не менялось, поэтому она прибегала ко мне и помогала дальше. Такими темпами мы вычистили окна, большие подоконники, стол, кровать, шкаф, помыли полы. На меня остались некоторые мелочи, когда проблема с дубом была уже решена и Вита убежала к себе, чтобы не провоцировать проректора по воспитательной работе. Даже не представляю, что ей там придётся выслушать.

В итоге, с чердаком осталась я один на один. Внимательно его осмотрев, я мысленно нас похвалила и перешла отмывать дверь (потому что тоже был кошмар). Красивая, массивная дубовая дверь меня порадовала интересным узором — по краям её украшали довольно крупные вензеля, а внутри, овалом, были вырезаны странные иероглифы. Я повертела головой, пытаясь рассмотреть их получше, но так как подобное мне раньше не встречалось, понятнее не стало. Я только протерла углубления, ручку и оставила дверь в покое.

И как раз в момент, когда я натирала красивую ручку, в дверь аккуратно постучали несколько раз. На автомате открываю дверь, на всякий случай, с тряпкой на перевес (я просто никого не ждала).

Однако на пороге стоял сам магистр Эшфорд.

— Опять вы. — Скептически приподнимаю бровь. Уставший голос скрывать даже не стараюсь.

— Могу отозваться о вас также. — Отвечает, копируя мой тон.

— Попробуйте. — С вызовом киваю и облокачиваюсь на дверной косяк. Подумав хорошенько, отрываюсь от него, протираю на всякий случай и косяки, выравниваюсь, со спокойной душой облокачиваюсь снова.

— Это угроза? — Спрашивает, изогнув бровь, внимательно следя за моими действиями.

— Пока предупреждение. — Отвечаю угрюмо, складывая руки на груди.

— Мне стоит вас боятся?

— А вы ещё не начинали? Давно пора.

— Мне кажется, вы немного подзабыли, кто кого должен боятся.

— А вы пришли сюда мне это напомнить? В таком случае, наши роли поменяются, ибо грязная тряпка в руках сейчас у меня.

Наконец, замолкает. Смотрит на меня внимательно, как мне показалось, даже несколько сочувствующе. Взгляд изумрудных глаз очень пронзительный, словно маг пытается заглянуть мне в душу. А я даже внешне не пытаюсь скрыть то, как сильно устала. После уборки такого грязного и довольно большого помещения отваливаются руки и ноги. А ещё безумно хочется в душ, попить и покушать.

— Вообще я пришел перенести вещи. Куда вам будет удобно? — Говорит, тяжёло вздыхая.

Демонстративно смотрю ему в руки, но они пусты. Вспоминаю, что передо мной стоит маг, а я снова про это забыла. Молча киваю, открываю дверь пошире, отступаю назад, пропуская проректора внутрь. Устало говорю, что вещи можно закинуть в шкаф, а что не поместиться — бросить на кровать. Магистр Эшфорд без слов начал делать какие-то легкие пасы руками, кровать тонет в чёрном тумане, а когда он медленно рассеивается, то постель заправлена точно также, как это было в той комнате, где я жила с Витой.

Я буквально задыхаюсь от возмущения, видя данную картину и не сдерживая себя, спрашиваю:

— То есть, вы могли сделать так с самого начала?! Зачем я тогда здесь убиралась?

Проректор поворачивается к шкафу, снова делает какие-то движения рукой, но это настолько просто выглядит, что такое чувство, что и эти излишние телодвижения ему не нужны, он словно и без них прекрасно справляется. Чердак постепенно заливает ярко-оранжевый свет закатного солнца. Это единственное, что отвлекает меня от гнева, потому что я тот человек, который никогда не перестанет восхищаться закатом. Завороженная, я подхожу к окну, упираюсь руками в подоконник, рассматриваю закат. Отсюда прекрасно видно, как солнце опускается за горизонт, утопая в кронах деревьев ближайшего леса. Небо ближе к горизонту такое яркое, почти что красное. Этот свет заливает территорию всей академии, пробивается в окна.