Золотой стандарт: теория, история, политика - Сборник

Билль говорил, что правительство займет 1 200 000 фунтов под 8%, – проценты, считавшиеся тогда умеренными. Чтобы привлечь капиталистов быстро дать деньги на условиях, столь выгодных для нации, заимодавцам дается право составить корпорацию, которая будет называться «Управляющий и Компания Английского Банка». Эта корпорация не будет иметь никакой привилегии и не будет иметь права вести какие бы то ни было коммерческие обороты, кроме торговли векселями, звонкой монетой и драгоценными металлами и просроченными кредитными бумагами.

Когда публика узнала об этом намерении, началась бумажная война, не уступавшая яростью полемике между присягнувшими и неприсяжниками или между Старой и Новой Ост-Индскими компаниями. Прожектеры, планы которых не были приняты правительством, набросились как бешеные на своего более счастливого товарища. Все серебряки и ростовщики подняли яростный вопль. Недовольные тории предрекали погибель престолу. Замечательно, что банки и короли никогда не уживались вместе, говорили они. Банки – республиканское учреждение. Венеция, Генуя, Амстердам, Гамбург имеют цветущие банки; но кто когда слыхивал о французском или испанском банке?[141] Недовольные виги, наоборот, предрекали погибель свободе. Банк – это такое орудие тирании, которое страшнее всякой Верховной комиссии, Звездной палаты, страшнее даже 50 000 солдат Кромвелля, говорили они. Все богатство нации будет в руках «Грузового банка» (Tonnage Bank) – так тогда называли его в насмешку, – а «Грузовой банк» будет в руках короля. Власть над бюджетом, эта великая гарантия всех прав англичанина, перейдет от палаты общин к управляющему и директорам новой компании. Эта последняя мысль, действительно, заслуживала внимания, и сами составители проекта признавались в том. Поэтому очень благоразумно была прибавлена к биллю статья, запрещавшая банку давать ссуды короне без решения парламента; за нарушение этого спасительного правила постановлялся штраф в три раза больше суммы, данной в заем, и определялось, что король не может простить банку нисколько из этого штрафа.

С этим исправлением билль прошел через палату общин легче, чем следовало ждать, судя по горячей полемике его противников. Но парламент действовал по внушению необходимости. Нужно было достать деньги, и не было другого средства достать их. Нам неизвестен ход совещаний во время комитетского заседания палаты; но во время формального заседания не было ни одного раздела голосов.

Однако ж, и перешед в верхнюю палату, билль еще мог встретить задержку. Некоторые из лордов предполагали, что национальный банк придуман с целью усилить класс капиталистов на счет класса землевладельцев. Другие находили, что каков бы ни был сам по себе этот проект, палата общин не должна была представлять его палате пэров в форме денежного билля. Полезно ли создавать корпорацию, которая раньше или позже может приобрести владычество над всем торговым миром, и какое устройство дать ей – это вопросы, которые должны быть решены не одной палатой общин, говорили они. Палата пэров также не должна иметь полную свободу рассмотреть все подробности предложенного плана, предлагать изменения в нем, просить конференций. Потому палата общин сделала очень дурно, прислав палате пэров билль об учреждении банка в форме билля, дающего деньги короне. Якобиты надеялись, что сессия кончится ссорой между палатами, что билль о банке будет отвергнут и что Вильгельм останется без денег для похода. По новому стилю был уже май месяц. Лондонский сезон кончился; многие аристократические семейства уже уехали с Ковент-Гардена и Сохо-Сквер в свои поместья. Но были разосланы приглашения уехавшим пэрам возвратиться; они быстро приехали; опустевшие скамьи снова наполнились; заседания начинались чрезвычайно рано, оканчивались чрезвычайно поздно. Когда билль рассматривался в комитетском заседании, прения шли без всякого перерыва с 9 часов утра до 6 вечера. Председательское место занимал Годольфин. Ноттингам и Рочестер предлагали вычеркнуть все статьи, относившиеся к банку. Было говорено об опасности учреждать такую гигантскую корпорацию, которая скоро может стать сильнее короля и парламента. Но, кажется, всего больше действовали на пэров те опасения, которыми грозили им как землевладельцам. Противники билля говорили, что банк учреждается с целью обогатить ростовщиков на счет аристократии и джентльменов: люди, у которых есть свободные деньги, найдут теперь более удобным вносить их в банк, чем отдавать под залог земель за умеренные проценты. Кермартен не говорил ничего или почти ничего в защиту билля, и это естественно, потому что билль был делом его соперников и врагов. Он согласился, что есть важные неудобства в средстве, выбранном палатой общин для покрытия расходов наступившего года; но неужели господа пэры станут изменять денежный билль? Говорил он. Неужели они вступят в борьбу, которая должна кончиться тем, что они принуждены будут уступить или принять на себя тяжелую ответственность за беззащитность Английского канала [Ла-Манша], который останется летом без флота? Эти доводы восторжествовали, и при разделе голосов изменение было отвергнуто большинством 43 против 31. Через несколько часов билль получил королевское согласие, и в заседаниях парламента был объявлен перерыв[142].

В Сити проект Монтегю имел полный успех. В то время получить миллион фунтов под 8% было не легче, если не труднее, чем было бы ныне получить 30 миллионов под 4%. Полагали, что взносы пойдут очень медленно, и потому акт займа назначил долгий срок для подписки на него. Это оказалось излишним. Помещение денег, представляемое новым займом, казалось всем так выгодно, что в тот же день, когда открыта была подписка, она дошла до 300 000 фунтов; в следующие два дня прибавилось еще 300 000; а через десять дней, к восторгу всех друзей правительства, подписка была объявлена конченной. Вся сумма, которую должна была корпорация Английского банка внести в казначейство, была внесена до истечения срока взноса первой доли ее[143]. Сомерз с радостью приложил большую печать к грамоте, составленной на основаниях, предписанных парламентом, и Английский банк начал свои операции в доме общества торговцев колониальными товарами. Публика долго видела тут директоров, секретарей и конторщиков работавшими в разных частях обширной залы. Число служащих в банке сначала было только 54 человека. Теперь их 900. Сумма жалованья им тогда была только 4350 фунтов. Теперь она более 210 000 фунтов. Из этого можно заключить, что среднее жалованье служащему в торговом доме в царствование Виктории почти в три раза больше, чем было в царствование Вильгельма III[144].