Пурпурные кружева - Линда Ли

Кэсси, внимательно наблюдавшая за своей тетей, подхватила длинное прозрачное покрывало и завернулась в него.

– О, Лили, какое оно красивое! Где ты его взяла?

– Мне подарил его один султан, когда я путешествовала по Аравийскому полуострову.

– Неужели ты там была? – раздался голос Роберта. Лили обернулась и посмотрела на мальчика, вертевшегося в дверном проеме. Рядом с ним, прислонившись к стене, стояла Пенелопа.

– Да, Роберт. Я была там. А еще я была в Индии и даже в Китае. – Ей очень хотелось поразить племянника, но он тут же вновь замкнулся в себе, и его глаза выразили ставшее уже привычным ей демонстративное безразличие.

Пожав плечами. Лили снова занялась своими вещами. На этот раз никому не удастся омрачить ее радость, подумала она.

– Вы только посмотрите на это! – воскликнула Кэсси. Лили подняла глаза. Малышка направлялась к ней, держа в руках драгоценную фарфоровую чашку. Кэсси взяла ее с маленького столика, когда Лили отвернулась.

Глаза девушки широко раскрылись от страха, затем она решительно, но в то же время очень осторожно отобрала у девочки свое сокровище.

– Она такая красивая! – восхищенно произнесла Кэсси.

Лили тепло и нежно улыбнулась племяннице:

– Да. Эта чашка – самое дорогое, что у меня есть. В нашей семье она переходит от поколения к поколению. От матери к дочери. И так уже более ста лет.

Лили подняла голову и увидела Моргана. Он стоял в дверях и смотрел на нее. Впрочем, в этот момент все, кто находился в комнате, не сводили с нее глаз.

– Возможно, ее следует поставить в другое, более безопасное место, – сказала девушка и изучающе осмотрела комнату, стараясь не думать о том, что присутствие Моргана, его проницательный взгляд заставляют ее трепетать от волнения.

Она подошла к ряду полок, висевших над довольно низким бюро.

– Отлично! – довольным тоном произнесла она, поставив чашку на самую верхнюю из них.

Когда Лили обернулась, Морган в той же позе стоял в дверном проеме, глядя на нее. На его лице застыло неопределенное, даже несколько загадочное выражение, так что девушка не могла понять, о чем он думает.

– Ну что ж, – сказала она, переводя взгляд на опустошенные коробки, – теперь я точно могу сказать, что мне совершенно нечего надеть на прием.

Ответа не последовало. Все молча смотрели на горы одежды, заполнившей комнату. Платья любых оттенков и самых разных фасонов – от скромных дневных до пышных бальных. Россыпи блестящих безделушек и драгоценные украшения. И все это в ужасающем беспорядке.

Лили посмотрела на детей, и в ее глазах зажглись озорные огоньки.

– Кто хочет пройтись со мной по магазинам?

– Я, я хочу! – тут же радостно откликнулась Кэсси.

– А как ты, Пенелопа, и ты, Роберт? На Дамской миле мы можем найти кое-что и для вас.

Перспектива получить подарки вызвала проблеск интереса в глазах старшей племянницы и племянника Лили. Сама же она впервые после возвращения в Нью-Йорк с удивлением почувствовала, что испытывает перед этой поездкой по магазинам такое же радостное волнение, как в детстве.

– Прекрасно! Только дайте мне несколько минут на то, чтобы переодеться. Не сомневаюсь, что сегодня мы найдем замечательные подарки для всех и подберем чудесное платье, в котором я смогу вновь появиться в свете.

Лили и детям потребовалось на сборы чуть более тридцати минут, но прошло несколько долгих часов, прежде чем они вернулись домой после похода по магазинам.

Морган был в гостиной, где провел почти все это время, устанавливая рядом с треснувшей мраморной колонной деревянную опору, – он хотел хоть как-то закрепить грозивший вот-вот рухнуть потолок. Пожалуй, он готов был бы даже испытать гордость при виде результатов своего труда, но его радость омрачало горькое чувство: еще один день почти прошел, а дело Крэндала так и не сдвинулось с мертвой точки! И почему он никак не может забыть об этом треклятом ремонте?

Конечно, он прекрасно знал почему.

В тот момент, когда Морган размышлял об этом, парадная дверь хлопнула так громко, что в доме задребезжали стекла. Он с опаской взглянул на потолок и еще раз потрогал опору. Все-таки детям надо быть поосторожнее, заключил Морган, озабоченно покачал головой и направился в холл.

Там, обвешанная всевозможными пакетами и коробками, уже стояла Лили. Она не могла его видеть, поскольку была слишком озабочена тем, куда и как положить покупки. Девушка чуть скривила губы, словно ей трудно было принять окончательное решение, и, устремив наконец взгляд на маленький столик, с величайшей осторожностью направилась к нему. Однако стоило ей сделать шаг, пакеты и коробки стали расползаться во все стороны, девушка пыталась удержать их. Морган бросился ей на помощь.

– Лили, осторожнее! – крикнула Кэсси.

Но было уже поздно, несколько коробок все-таки упало на пол.

– Черт! – пробормотал Морган.

Лили подняла голову. Ее щеки покраснели от огорчения.

– У вас на удивление ограниченный словарный запас, мистер Элиот. Черт. Дьявол. Всякий раз, оказавшись рядом, вы произносите ругательства и проклятия.

– Действительно, стоит вам оказаться рядом, и я сразу же выхожу из себя! – довольно резко ответил он, направляясь к рассыпавшимся коробкам. – А где дети?

– Возле дома. Они тоже кое-что несут.

– Морган! Морган! Посмотрите на меня! – В дверях показалась Кэсси.

При виде девочки его глаза широко раскрылись от удивления: шестилетняя малышка была причесана и одета точно так же, как Лили. Кэсси выглядела словно Лили в миниатюре. Широкая летящая юбка. На плечах – боа из перьев, на шее – несколько ниток бус (Морган поразился: и как только она дышит?), а на запястьях многочисленные браслеты.

– Только не говори мне, что тетя купила тебе и эти чер… эти ужасные туфли без задников, ладно? – попросил он.

Кэсси гордо улыбнулась и, нисколько не заботясь о приличиях, высоко подняла юбку, вытянув вперед маленькую ножку.

– Они называются мулы! – торжественно возвестила она.

Покачнувшись, девочка потеряла равновесие и едва не упала на пол, но Роберт успел подбежать и поддержал малышку.

– Я говорил, чтобы они не покупали эти туфли, – сказал мальчик.

Позади послышался голос Пенелопы.

«Ну если и на ней боа из перьев и мулы, – подумал Морган, – то, значит, я абсолютно не разбираюсь в людях и мне следует сменить специальность и навсегда остаться рабочим».

К его радости, Пенелопа в отличие от Кэсси была одета по-прежнему скромно, но вид у нее был смущенный и воинственный одновременно. Она бережно несла изящную бархатную сумочку.

– У Пенелопы новый ридикюль! – громко объявила Кэсси. Пенелопа осторожно провела по сумочке рукой.