Главная роль 5 (СИ) - Смолин Павел

Тело Елизаветы Федоровны до сих пор не нашли и уже едва ли найдут. Дипломатически (как и вообще со всех сторон) крайне плохой момент — Гессенский дом справедливо негодует, и это ставит их сюзерена, Вильгельма, в неловкое положение. «Многовекторность» наших отношений переварит и не такое, но приятного от обмена дипломатическими нотами и личными мнениями мало.

Вносит свою лепту и религиозная составляющая несчастного случая: на весь мир мы прогремели как чуть ли не линчующие неугодных фанатики. Папа Римский пока от комментариев воздерживается, но на Западе поднялась понятная волна возмущения. Лично меня как минимум журналисты пинают аккуратно — не хотят потом отвечать в суде — но Романовым в целом и всему православному народу достается полной ложкой.

Кульминацией стало публичное заявление будущей королевы Британии: «русские утопили мою сестру, а я даже не могу ее похоронить», пошатнувшее и даже расколовшее общественное мнение. Вроде бы и жалко Алису с ее сестрой, да только что там в России случилось только русские и знают, а привычка ругать Аликс у народа выработалась неплохо. Может разглядели все-таки что-то русские? Православие, как ни крути, ветвь Христианства общепризнанная, древняя и уважаемая. Может и впрямь «бесы»? Ох и тяжелые времена настали для старой доброй Англии.

Шовинизм и подозрение к женам тоже на Запад просачивается — журналистам хватило ума озаботиться нужным для понимания сути контекстом. А там не как у нас — во многих странах цветет и пахнет движение суфражисток, которые теперь нас сильно не любят, но мы — далеко, а шовинистические мужики — вот они, и активно «детектят» в суфражистках происки злой потусторонней силы.

Хаос, причем очень трудно управляемый — вот что такое наш мир. Огромное количество людей со своими мечтами, «тараканами», взглядами на мироустройство. Взвешивай — не взвешивай каждое деяние, совещайся хоть до смерти с умнейшими людьми Империи, а последствий просчитать все равно не выйдет.

Для внутреннего сплачивания, тем не менее, полезно — несть числа тем, кому перемены в религиозной жизни страны поперек горла, но теперь часть из них пересмотрела свои взгляды и осознала, что враги нас в случае чего по конфессиям делить не станут — именно эту мысль вещают в небогатые (пока) СМИ штатные пропагандисты. Элиты могут относиться к войне легкомысленно, могут ощущать себя как бы над схваткой, цепляясь за древние корпоративные связи аристократии, но народ никаких иллюзий по поводу соседей не питает давно.

А атмосфера на Валааме нынче та еще: к святому месту стекаются в числе прочих и невозможные к окончательному «задавливанию» сектанты христианского толка, которые разбивают лбы в молитвах и подвергают себя прочему самобичеванию. Нормальные священники плюются, клеймят, предупреждают паству о пагубности падения в ересь, но куда там — дурной пример заразителен. Меньше всего мне нужен всплеск религиозного фанатизма, как и любого фанатизма в целом. Ладно, фанатичная любовь к такому хорошему Цесаревичу допустима, но от остального лучше воздержаться: вредно для дела.

Пока я колесил по заграницам и родной стране, Романовы спокойно жили. Не только дядя Сережа семейных проблем подкинул, поэтому Александр принял решение собрать большой семейный совет Романовых — первым на моей «новой» памяти. Поводов накопилось изрядно, в их числе — трансфер мне еще одного кусочка власти, в этот раз — обязанности главы нашего Дома.

Еще перед Советом Сергей Александрович успел попасть на прием к Императору, где долго плакался брату на то, какой он был нехороший: там «отщипнул», тут происхождением надавил. Из последнего — он с «моим» Второвым выкупил верхние торговые ряды будущего ГУМа в собственность свежей компании-«прокладки». С купцом-князем я на тему нежелательности дальнейшего передела заметной и крайне выгодной собственности поговорил, а с дядей Сережей и не надо — на все махинации Великого князя, по его словам, провоцировала жена. Вали все на покойную — мертвые очень удобно сраму не имут. Тем не менее, на Совете мне вот такой Сергей пригодится.

Собраться решили в зале заседаний Госсовета — он достаточно большой и оборудованный. Окинув глазами собравшуюся толпу, я вздохнул — все эти «полезные» в массе своей господа и дамы прожирают в казне нехилую дыру. Детей, разумеется, не пустили — самая младшая здесь Ксюша, по праву почти уже королевы Дании. Десятков пять человек, с большей частью я знаком только «шапочно» и по переписке — не больно-то много у меня дел для условного поручика Романова есть, пусть сначала хотя бы в полковники выслужится.

Дядя Леша до Совета успел накатить и продолжает накатывать прямо сейчас, вместе с дружественными или нейтральными к нему Романовыми. Не так много на самом деле — моя «партия» и количественно, и качественно выше, но проблема заключается в «нейтралах»: их большинство, и вместе они могут создать мне проблем.

Мы с Александром и Дагмарой пришли как положено, последними, и заняли место за главным столом. Не «президиум» — все на одном уровне сидим, демонстрируя сплоченность и важность каждого Романова для Империи. Император со своего кресла толкнул короткую речь и предложил помолиться за покойных членов семьи — помимо Елизаветы Федоровны в такой большой семье за последние месяцы не могло не найтись других умерших. Помолились.

— Георгий, начинай, — велел Александр.

Я тоже решил не напрягаться и обратился к родственникам «с места»:

— Тяжелые времена приходят медленно, но неумолимо. Блаженные века позади, и мы, Правящий дом Российской Империи, теряем свое сакральное значение. Оглядитесь — в нас бросают бомбы, в нас стреляют, против нас работает огромная пропагандистская машина наших соседей. Народ поднимает голову, смотрит на наши дворцы — на контрасте с Европейскими монархиями они крайне велики и роскошны — сравнивает их с конкретной, принесенной нами пользой Империи и задается вопросом — почему одним всё, а другим — тяжелый труд и закон?

— Любимая тема Нашего Императорского Высочества — страх перед быдлом, — прокомментировал Алексей Александрович.

«Мои» укоризненно на него покосились, «дяди Лешины» улыбнулись подколке, «нейтралы» грызли метафорический поп-корн.

— За наших подданных простого сословия я спокоен, — улыбнулся я. — Через пять лет не найдется среди них того, кто не вступится за нас в случае чего.

— Нужно нам их заступничество, — отмахнулся хозяин всея флота.

— Кто-то же должен будет вразумить моряков, годами получающих негодные скорлупки и вынужденных экономить на всем, включая боевую учебу. Уверен, если поискать, найдутся такие, кто и не помнит, как привести корабельные орудия в боеготовое состояние. А деньги из казны на все это выделяются в полной, согласованной вами, Алексей Александрович, мере, — обострил я.

«Нейтралы» прижали уши, «дяди Лешины» сделали вид, что они не сильно-то и за дядюшку.

Александр усилил:

— Много берешь, Алексей. Брать-то все берут, но ты переходишь грань и гробишь наш флот.

— А впереди Большая война, слышали не раз, — покивал Алексей Александрович. — Я, значит, грань перехожу, а остальные — овечки сирые? А Сергей как же? — он повернулся к московскому губернатору. — Неплохое местечко с выкормышем Его Императорского Высочества отхватили, скажешь — сами бывшие хозяева продать собрались?

— Не скажу, — ответил Сергей, опустив взгляд. — Мой грех, как есть. Много и других грехов, да только не с тобой я о них говорить буду.

— Еще один шибко уверовавший, — крякнул дядя Леша. — Этак нам дворцы в монастыри переопределить придется, а самим в рясы вырядиться. Не хочешь пример подать, Миш-Миш? — неприязненно посмотрел на Михаила Михайловича, второго сына Михаила Николаевича, главы Госсовета.

Большую «тряску» недавно семье (кроме меня, мне-то пофигу) устроил Михаил Михайлович, в начале октября за границей тайно обвенчался с Софьей Николаевной Меренберг, внучкой того самого Пушкина. Морганатический брак у нас наказуем, поэтому «Миш-Миш» на сегодняшнем Совете ждет определения меры наказания.