Сборник фантастических рассказов - Дмитрий Емец

— Как-то само вырвалось. У меня всегда так: вначале скажу, а потом уже думаю, — признался Филька.

— Как ты думаешь выкручиваться? Взаправду будешь «Онегина» учить?

— Не знаю, — протянул Филька. — А сколько в нем страниц?

— Кажется, страниц двести.

— Это по тридцать страниц в день? Мне столько не запомнить.

— А если притвориться больным?

— Не-а, не пойдет. Максимыч не поверит. И потом получится, что я вроде как струсил. Надо что-нибудь другое придумать.

И, озабоченно размышляя, Филька вышел из класса. Он думал, думал, думал, и чувствовал, что голова у него раздувается точно воздушный шар.

Через три дня вечером он позвонил Коле и спросил:

— У тебя есть магнитофон?

— Есть. А у тебя нет, что ли? — удивился Коля.

— И у меня есть, но мой без микрофона. А мне нужен такой, который голос пишет. Я хочу «Онегина» на кассеты начитать.

— А, понял… — засмеялся Коля. — Ты хочешь вставить кассеты в плеер засунуть наушник в ухо и на уроке вроде как сам себе подсказывать.

— Ничего ты не понял, — снисходительно заявил Филька. — Я тоже об этом думал, но этот фокус не сработает. Наушник Максимыч заметит, он же с проводом.

Лучше я засуну себе под свитер магнитофон на батарейках и незаметно включу его. Я все просчитал. Если правильно встать, то со своего стола Максимыч будет видеть только одно мое ухо и часть щеки.

— А губы?

— Чего губы? Губы ему со своего места не видно. Но на всякий случай, я конечно, буду ими шевелить. Если как следует все устроить, Максимыч ничего не заметит, а наши не выдадут.

Филька взял у Коли магнитофон, и в оставшиеся дни начитал на него всего «Онегина». У него ушло на это четыре девяностоминутные кассеты.

— Слушай, как ты будешь кассеты менять и на другую сторону переворачивать? — спросил его Коля.

— Я все просчитал. Урок длится сорок пять минут, и одна сторона кассеты тоже сорок пять минут. Должно хватить, — сказал Филька.

— А зачем ты тогда всего «Онегина» начитывал?

— На всякий случай. Мало ли какая ситуация сложится, — ответил Хитров.

Ровно через неделю Максим Максимыч вошел в класс и, весело взглянув на Фильку, сказал:

— Вот уж не думал, Хитров, что ты явишься. Даже гелевую ручку купил, чтобы тебе двоек покрасивее наставить. Ну чего, выучил «Онегина»?

— А то как же! Выучил! — сказал Филька.

— Ну читай! — учитель недоверчиво поднял брови и уселся за свой стол перелистывая журнал.

Филька вышел к доске, откашлялся и громко объявил:

— «Евгений Онегин». Роман в стихах. Глава первая. Эпиграф: И жить торопится и чувствовать спешит. Князь Вяземский. Мой дядя самых честных правил…

Тут Хитров еще раз кашлянул и нажал кнопку включения магнитофона спрятанного у него под свитером.

— Когда не в шутку занемог Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог… — заработал магнитофон.

Филька жестикулировал, шевелил губами, поэтично отбрасывал со лба волосы и изо всех сил старался, чтобы учитель не заметил выпячивающегося магнитофона.

Вначале Максим Максимыч смотрел на него недоверчиво и с удивлением, а потом подпер руками голову и стал слушать. Не перебивая, он слушал весь урок и только два или три раза отвлекся, чтобы поправить галстук и посмотреть на свое отражение в стекле. «Поверил! Сработало!» — торжествовал Филька, вовсю подмигивая ребятам в классе.

Когда до конца урока осталось всего минута, Максим Максимыч прервал его.

— Ладно, Хитров, хватит! Вижу, что знаешь. Иди сюда с дневником!

Филька показал Кольке язык и нажал на кнопку выключения. Нарочно сутулясь чтобы магнитофон не выпирал, он подошел к учительскому столу и протянул дневник. Сделав вид, что тянется за дневником, Максим Максимыч внезапно сунул руку Хитрову за ворот и вытащил магнитофон:

— Что, Хитров, думал провести меня своим чревовещанием? Я почти сразу сообразил, что тут что-то нечисто… Давай дневник! — и Максим Максимыч взялся за гелевую ручку.

Получив обратно свой дневник, Филька поплелся на место. Даже задребезжавший в эту секунду звонок уже не мог его спасти. Уже за партой пряча учебники в сумку, Филька решился заглянуть в дневник, ожидая увидеть там несколько двоек. Внезапно он оцепенел, словно приговоренный к смерти, которому прочитали помилование. В дневнике стояла четверка!

— Ну что, Хитров, говорил я тебе, что самый умный из нас я! Это тебе в награду, что прочитал всего «Евгения Онегина»! — крикнул ему Максим Максимыч.

— Но особенно не радуйся! Скоро мы будем проходить «Войну и мир», и ты тоже будешь учить ее наизусть.

Рассказ двадцать девятый

ПОДВИГ ВО ИМЯ ЛЮБВИ

В своей жизни Филька Хитров попадал в такое неимоверное количество дурацких историй, что, чтобы сосчитать их, не хватило бы пальцев не только на его руках и ногах, но и на руках и ногах всего 7 «А».

И вот одна из них, произошедшая тогда, когда Аня Иванова еще только перевелась в их класс из другой школы, и Филька еще не был с ней знаком. Их знакомство произошло тоже в Филькином духе и началось с того, что он в нее немедленно и бесповоротно влюбился. Это была то, что называют любовью с первого взгляда.

Филька вбежал в класс с высоко поднятой над головой шваброй: он гнался за Антоном Даниловым, швырнувшим в него мокрой тряпкой. Он почти догнал его, как вдруг увидел Аню и замер словно статуя, открыв рот так широко, что в него вполне мог положить голову укротитель тигров.

Разумеется, от Ани не укрылось, какое впечатление она произвела на Хитрова. Она прошествовала мимо него и, метнув на Фильку короткий взгляд из-под длинных ресниц, вышла в коридор, а Хитров остался в классе. Антон подкравшись, снова хотел бросить в него мокрую тряпку, но, увидев филькино лицо, озабоченно спросил:

— Ты что об дверь стукнулся?

— Почему ты так решил? — удивился Филька.

— Ты на физиономию свою посмотри! — посоветовал Антон и отправился искать в кого бы ещё кинуть тряпку. Он тоже видел Аню, но его толстую кожу неспособны были пробить никакие стрелы Амура.

Придя в себя, Филька Хитров стал осаждать сердце Ани. Вначале он забрасывал ее записками, на которые она не отвечала, а потом пообещал, что будет давать ей списывать на контрольных.

— Только вначале я сам спишу у Кольки Егорова, — сказал он.

— Да уж спасибо! Своим умом обойдусь! — фыркнула Аня.

Какие способы Филька только не перепробовал, чтобы понравиться Ане. И коронные шуточки свои откалывал, и цветы дарил, и кассеты одалживал, и гулять приглашал, и стихотворения Пушкина переписывал, выдавая их за свои, — но всё равно Аня оставалась к нему совершенно равнодушной. Как и раньше, она проходила мимо, даже не глядя в его сторону, и только гордым движением головы отбрасывала назад длинные волосы.

Так продолжалось, наверное, с месяц. От несчастной любви Филька даже мороженое перестал есть и похудел на полкилограмма (впрочем, что более вероятно, он случайно взвесился натощак).

И тогда Филька решил посоветоваться со своим мудрым дедушкой, тоже кстати, Филиппом Хитровым, в честь которого он и был назван. Он отправился к дедушке в гараж, где старый Хитров, пыхтя, переворачивал ломом двигатель от «Москвича».

— Дедушка, ты когда-нибудь влюблялся? — спросил Хитров-младший.

— Угу! — ответил Хитров-старший.

— А посоветоваться с тобой можно?

Старший Хитров уселся на капот машины, вытирая руки промасленной тряпкой.

— Ну, советуйся! — разрешил он.

— Понимаешь, мне нравится одна девчонка. Ее зовут Аня. Я все способы перепробовал, но ничего не помогает. Вот я и хотел спросить…

— Аня, говоришь? Это не ты исписал краской бетонный забор за домом? – вдруг перебил его дед.

— Там много чего написано. А я писал только то, что про Аню и про любовь — опасливо уточнил Филька.

— А остальные надписи откуда?

— Вообще-то я краску с кистью у забора забыл, и кто-то её, видимо, нашел — признался Филька.

— Теперь я знаю, кому уши надрать, — насмешливо протянул дед, выщелкивая из пачки сигарету. — Ну да ладно… Ты хотел узнать, как обратить на себя внимание девочки? Используй самый древний в мире способ, которым пользовались все настоящие мужчины — соверши подвиг.

— Подвиг? — переспросил Филька. — Какой?

— А уж это я не знаю. Сам решай! — и дед принялся за разборку двигателя.

Филька пришел домой, вытащил толстый ежедневник, в котором он обычно записывал все свои дела и на завтрашнем числе написал: «Совершить подвиг.» На этом месте Филька остановился, потому что представления не имел, какой именно подвиг ему совершить. Тогда он подошел к полке, снял с нее подростковую энциклопедию, нашел в ней статью «подвиг» и стал читать.

Вначале в статье рассказывалось про двенадцать подвигов Геракла, и Филька только вздыхал, жалея, что ни диких вепрей, ни львов, ни кентавров в наше время нет. Зато потом он встретил потрясший его абзац, повествующий о подвиге Евпатия Коловрата, который с малой дружиной налетел на бесчисленную армию Батыя, и как русичи погибли все до единого, но никто не отступил и не сдался.