Паноптикум - Роман Светачев

Луна высветила загадочный ореол или даже нимб вокруг его макушки. — Они носят шляпы, которые могут тебе подмигнуть.

— Подмигнуть? — испуганно промычал внук.

— Подмигнуть и даже что-нибудь тебе сказать. А потом владелец такой шляпы спросит у тебя: «Как дела?» — как будто бы ничего и не было. Понимаешь?

— Они растили людей на Марсе? — испуганно спросил внук.

— Растили. Они мне все рассказали. У них были свои планы, свой проект.

— Какой такой проект, дедушка?

— Ты и представить себе не можешь, что тут происходило. Мозги людей вывозили грузовиками, самолетами, космическими кораблями.

— Куда вывозили?

— Да нулям этим. Они поставили их на поток, клонировали, начали свое это производство на Марсе. — Дедушка выкинул окурок сигареты. Мундштук остался у него в руках. — Они создавали там этих кукол.

— И что потом они делали с этими… этими…

— К нам их подселяли.

— Зачем же?

— Проверяли, насколько похожими куклы получились.

— Вы их видели?

— Кого? Кукол? Видел, конечно. Их легко распознать: по речи, по манере смотреть на тебя. Они всегда смотрят в определенные места. Чуть выше переносицы или на подбородок.

— А почему?

— Ну, так они устроены. Если ты выше их по карьерной лестнице — они смотрят тебе в подбородок, если ниже — на переносицу, чуть выше переносицы. Что не понятно-то?

— Где же ты их видел, дедушка? — внук смотрел на старика с опаской. Точно на сумасшедшего пса, который лает на пустое место.

— Я видел их на работе, в магазинах, в публичных домах.

— Каких домах?

— Неважно. Они любят скользить, понимаешь? Не идти, а скользить.

— Как на рельсах, дедушка?

— Как на рельсах. Как на этих чертовых шпалах, — старик рассмеялся. Где-то в доме нервно скрипнула дверь. — Они делают этих кукол там, на Марсе. Я часто думал о том, что в головах у этих кукол, думают ли они.

— А ты видел то, как они их делают, дедушка?

— Да. Они показали нам этот процесс. Лучше бы я этого никогда не видел. Там печи… Я не буду тебе рассказывать. Ты любишь звезды?

— Люблю.

— Я подарю тебе свой телескоп. Сможешь смотреть на них. Перечисли мне все планеты Солнечной системы: от самой ближней к Солнцу и до самой дальней. — Мальчик принялся перечислять. Старик слушал и косился. Он смотрел на кривую рябину, чей черный силуэт высвечивался зигзагом между ровненькими яблонями.

— Юпитер, Сатурн, Уран… — бормотал мальчик, жмуря глаза и вытягивая пухлые губы.

— Да, но есть еще и Девятая Планета, мальчик мой, — сказал старик, тихо посмеиваясь. Его смех трещал, как прогорающие угли.

— Что за Девятая Планета, дедушка?

— Это то место, куда уходят мертвые, после того как перестают дышать. Их кванты перемещаются туда.

— Куда это туда?

— На Девятую Планету.

— А «куклы» тоже туда перемещаются?

— Нет, — старик нахмурился, — не будем о них. — Ты маму слушаешься? — вдруг спросил он у мальчика.

— Слушаюсь, и даже очень.

— Это правильно. Держись мамы, родных держись. Среди вас кукол нет, я проверял. Но мамина подруга…эта тетя Лена… у нее есть муж, так вот он — это самая настоящая кукла. Чучело с Марса. Робот.

— Как ты это понял, дедушка? — спросил мальчик чуть не плача. Он дружил с дядей Сережей. Тот всегда дарил ему конструкторы. А еще конфеты. Шоколадки.

— Я понял это, когда увидел его дом. Там, внутри его квартиры, все стоит в таком порядке, как у них заведено. А еще его взгляд, да, взгляд… остерегайся его.

— А тетя Лена, она знает об этом? — мальчик захныкал.

— Сердцем чувствует, а мозгом не знает. Ты ей не говори. А то он узнает. Мысль прочитает или как-то еще поймет. Они хитрые. Сволочи. Ты не помнишь, как мы с тобой коз пасли? Тебе тогда лет пять было. Мама твоя привозила тебя летом. Помнишь? Собака еще у нас была, Диной звали, — подохла пять лет назад, помнишь? В саду ульи были, пчелы летали.

— Помню, кажется, — соврал внук. Хотя вроде он и помнил что-то… что-то отдаленное, странное.

— Знаешь, как я понял, что постарел? — спросил у него старик.

— Как, дедушка?

— Волосы мои поседели, поредели, и хлоркой писать начал.

Внук промолчал. Он пытался понять.

— Встретимся с тобой уже на новой планете, — сказал ему дедушка, вставая. — Не доверяй куклам. Следи всегда за тем, как человек смотрит. А дома у себя они любят сервиз всякий экзотический ставить, а еще много ламп. У них везде лампочки. Понимаешь? Они, наверное, напоминают им о звездах.

Мальчик не успел ответить. Дверь позади него раскрылась. Это была мама.

— Нам пора ехать, — сказала она, обращаясь к дедушке. В руке у нее была спортивная сумка.

Они сели в машину и поехали. Дедушка смотрел в окно, мама о чем-то говорила. Мальчик особо не слушал. Кажется, речь шла про изменение климата, про глобальное потепление. Взгляд мальчика зацепился за лежавшую на заднем сиденье листовку. «"Тихий дом" — место, где пожилые люди обретают покой». Листовка эта блестела бледно-розовым светом. За окном светила луна. Была ночь, и фонари склоняли в поклоне свои головы перед летящей машиной.

Карниз

Белый карниз в закатных лучах солнца приобрел оранжевый оттенок. Кэти захотелось посмотреть на то, как на нем будут выглядеть ее ноги, поэтому недолго думая она уселась на подоконник и закинула ноги на оранжево-белую плоскость. Ее стройные девичьи ноги смотрелись очень даже изящно. «Как долго они будут оставаться такими же красивыми?» — подумала она. Красота ведь штука далеко не вечная, а очень даже временная. Если всерьез задуматься над этим вопросом, то становится понятно, что девушка приобретает красоту приблизительно к шестнадцати годам, затем окончательно расцветает к двадцати, а после двадцати пяти начинает тускнеть и увядать, словно сорванный цветок. Сколько же, выходит, живет красота? Всего лишь девять лет? Это было слишком мало, чтобы успеть полностью насладиться и упиться ею. «А каково, интересно, женатым мужчинам?» — подумала Кэти. Что происходит у них в душе, когда их еще совсем недавно красивые жены вдруг начинают полнеть, терять гибкость и упругость своих тел, а когда-то изящные черты лиц вдруг портят морщины. Как меняется мужское восприятие вследствие таких преображений? Перестают ли они любить своих жен или продолжают любить за счет того, что помнят, какими они были? Но если так задуматься, то становится понятно, что человек, которого мы знаем, — это всегда тот, кем он был какое-то время назад, ведь люди постоянно меняются, они постоянно стареют. Эта мысль не давала юной Кэти покоя. Девушка не хотела терять красоту. А она в свои семнадцать была необычайно красивой.