Элианна, подарок бога - Эдуард Тополь

— Слушай, Сорок! Ты меня видел, я брат Иосифа и начальник охраны «Распутина». У меня под ружьем сорок семь бойцов с легальным оружием. Имей в виду: если эти fucking Italians хоть пальцем тронут его жену и сына, твои Элизабет, Сэмми и Кэтрин лягут рядом с ними, ты понял?

— Да при чем тут я?! — изумился голос. — Эти итальянцы мне позвонили…

— И через тебя ведут переговоры, — перебил Семен. — Так вот, позвони своей жене Элизабет, пусть она посмотрит в окно. Там как раз подъехали две бетономешалки, они могут случайно вылить бетон на твою fucking крышу…

Тут я вынужден вновь притормозить стремительное развитие событий этого исторического утра. Дело в том, что две огромные бетономешалки компании Big Machines Co. действительно «совершенно случайно» уже подъехали к дому капитана Сорока на бруклинской Marina Bay Drive, но не они решили исход этой легендарной истории. На самом деле эти две бетономешалки были у братьев Гусь последним резервом. А вся остальная техника Big Machines Co. — сорок семь экскаваторов, транспортеров, японских тягачей, сорокатонных самосвалов «Mac» и бетономешалок — вместе еще с шестьюдесятью траками, фурами, тягачами и даже снегоуборочными комбайнами, прибывшими от русских бизнесов из Элизабет и Форт Ли в Нью-Джерси, а также из Филадельфии и Фаирфэкса, совершили в ту ночь стремительный рейд по Long Island Express Way. Земля гудела и прогибалась под колесами этой армады, жители окрестных вилл и поселков просыпались от гула моторов и сквозь окна глазели в испуге на эту колонну.

В 6.40 утра эта армада разбудила Саусхэмптон. Дон Сильвио, его консольере Захрио Муччи и вся их итальянская охрана посмотрели в окна своей роскошной, в колониальном стиле виллы. И увидели, что вся их территория, вместе с причалом для яхт, конюшнями, теплицами и прочим хозяйством, окружена плотным кольцом этой угрожающей техники. Стальные ковши экскаваторов нависали над крышами конюшен и теплиц, жерла бетономешалок склонились над яхтами и плавательным бассейном, бульдозеры вплотную подошли к гаражу коллекционных машин.

Бессильным лаем надрывались ротвейлеры охраны, арабские скакуны трусливо ржали в конюшне, лама нервно металась в стойле от стенки к стенке, а дон Сильвио в бешенстве орал на Захрио Муччи и матерился по-итальянски и по-английски.

Только Марик спокойно спал в объятиях своей мамы Любы, когда к ним вошел Захрио Муччи и сказал:

— Wake him up, Queen. You’re free to go. (Разбуди его, королева. Вы свободны.)

Спустя час после освобождения Любы и Марика все криминальные авторитеты Нью-Йорка были выпущены из подвалов «Распутина» и в тот же день разнесли по всей Америке весть о полной независимости Little Russia от любых итальянских, испанских или китайских притязаний.

И, конечно, в этот же вечер произошло новое, третье по счету триумфальное открытие «Распутина». Нужно ли говорить, каким ревом восторгов публика встречала каждый выход на сцену первой королевы Брайтона? Ведь ее освобождение стало практически еще одним Днем Независимости — днем независимости Брайтона, о жителях которого сам Эдвард Коч сказал первой русской радиостанции в Нью-Йорке: «Русские эмигранты своей энергией и умом продвигают нашу страну по пути прогресса, украшают ее и наш город. Я польщен, что вы здесь, друзья!»

Но когда поздно вечером, сразу после триумфального выступления на сцене «Распутина», Люба вошла в кабинет своего мужа и обольстительной походкой направилась к Иосифу, он вспомнил полученную когда-то пощечину и замер в кресле. — Не бойся, — сказала ему королева Брайтона. — Я просто соскучилась по «маленькому Йосе».

…Вот, собственно говоря, и вся история о том, почему у эмигрантов из России есть в Нью-Йорке своя Little Russia.

Но если вы когда-нибудь окажетесь на брайтонском бордвоке и заговорите об этой истории с аборигенами, то, могу поспорить, вы, скорее всего, услышите — А! Это такая несправедливость! У нас тут столько хороших еврейских девушек, а королевой Брайтона стала эта шикса! [13]

30

Что я наделал?!

Я погиб!

Я сам, клянусь, я сам,

В ней эту жажду породил

к легендам по утрам!..

Рифма, конечно, бездарная, но В.В. меня простит хотя бы потому, что в семилетнем возрасте я читал со сцены его «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче» и «Стихи о советском паспорте». Маленький, рыжий и конопатый, я храбро выходил к самому краю авансцены и возглашал: «Я волком бы выгрыз бюрократизм, к мандатам почтения нету! К любым чертям с матерями катись…»

Собственно, из-за этой безмерной любви моего первого литературного наставника-отца к пламенным глашатаям революции Маяковскому и Троцкому я и стал литератором. И теперь мне приходилось расплачиваться за бурные ночи с Эли ежеутренним сочинением для нее все новых и новых легенд Брайтона — совсем в духе романа Стивена Кинга о писателе, который попал в рабство к своей читательнице. Но у Кинга это случилось в результате автомобильной аварии, а тут…

Впрочем, извините, я как тот вшивый, который все о бане. А на самом-то деле я же пишу роман о первой русской радиостанции в США!

Буквально через несколько дней, десятого ноября 1980 года, в «Новом американце» появилось огромное интервью с Борисом Шрагиным, «будущим директором», как было там сказано, «будущей программы русского телевидения». И там мы прочли:

…

Шрагин: Я думаю, что наша телепрограмма послужит таким же дополнением к русской прессе, как американское телевидение — к американской прессе. Вот пример. В «Новом американце» печатались очень интересные статьи Льва Наврозова о том, как плохо работает американская разведка, давая превратную картину жизни в Советском Союзе. А на телевидении мы можем организовать дискуссию Льва Наврозова с каким-нибудь представителем американской разведки. В прессе выступают по большей части профессиональные литераторы, но по телевидению имеет возможность высказаться каждый.

Вопрос: Это звучит весьма завлекательно. Но возможно ли создать русское телевидение организационно и технически?

Шрагин: Не только возможно. Благодаря необычайной инициативности нашего менеджера Юрия Орликова, главные трудности уже позади. Есть американская образовательная телестанция, которая взяла на себя техническую сторону нашей трансляции. К каналам, которые вы можете принимать по своему телевизору, прибавится еще один — русский.

А еще через пару дней в «Новом русском слове» Марк Поповский, «будущий шеф-редактор русского телевидения», окончательно прояснил ситуацию: «Передачи по одному из своих каналов будет транслировать американская католическая телевизионная станция, которая уже более двадцати лет передает по-английски образовательные программы».

— Бинго! — щелкнув пальцами, тут же сказал Марик Палмер. — Дайте мне пять минут, и я вам скажу, откуда у них ноги растут! — А в правой руке он уже держал телефонную трубку и названивал в Вашингтон, в FCC: — Good morning, my name is Marc Palmer, I’m an attorney of WWCS, World Wide Communication Service. Could you give me the name of New-York Catholic educational TV-station. What? Let me put it down. Roman Catholic Diocese of Brooklyn… What’s their address? 500 19th Street, Brooklyn, NY 11215. Thank you. Do you know who is running that station? Father Dampsey? Thank you. By the way, do you know they are going to show Soviet propaganda on their programs? Of course, we will provide you with all the information. I’ll send you a letter. Thank you, sir. Bye! [14]

И Марик победно повернулся к нам:

— Вот и все! Теперь все ясно. В Риме папа Иоанн Павел Второй борется с коммунизмом и защищает от Москвы польскую «Солидарность», а в Бруклине какой-то отец Дэмпсий собирается вместо Десяти заповедей показывать фильмы «Коммунист» и «Ленин в Октябре». И вообще, кто они такие, эти Шрагин и Поповский?

— Шрагин — журналист и интеллектуал, — сказал я. — А Поповский был членом Союза советских писателей, а здесь корчит из себя духовного отца всей нашей эмиграции.

— Если это non-profit, некоммерческий образовательный канал, они не имеют права собирать со зрителей деньги, — сказал Карганов.

— Мы можем написать в Ватикан Иоанну Павлу Второму, — тут же предложила Эли.

— Мы напишем всем! — воинственно заявил Палмер. — Папе Римскому, в FCC, даже Рональду Рейгану! На войне, как на войне! Мы этого Дэмпсия с дерьмом смешаем!

Да, в большом мире делают самолеты и паровозы, а в маленьком надувают шарики «уйди-уйди». Но и там и там идет борьба за выживание, даже у амеб. И пока наши знатоки английского сочиняли письма в FCC, Рональду Рейгану и папе Римскому, я строчил для наших подписчиков и читателей «Нового русского слова»:

«Всем известно, что Культурный центр творческой интеллигенции способствует созданию Первой свободной русской радиостанции в Нью-Йорке. Недавно в НРСлове появились объявления о создании русского телевидения. В связи с этим у нас есть вопросы к творцам этого предприятия: